Еврейская диетология, или Расшифрованный кашрут - Люкимсон Петр - Страница 15

• Предыдущая
• 15/82
• Следующая

И уже после того, как смерть животного не вызывает сомнений, начинается следующий ответственный момент «шхиты»: теперь ему или наблюдающему за «шхитой» раввину необходимо удостовериться в том, что его мясо не является «трефой», то есть оно кошерно и разрешено в пищу.

Само слово «трефа» в буквальном переводе означает «растерзанное», однако нередко евреи обозначают им все некошерное, запрещенное в пищу. В прямом смысле слова под «трефой» понимается животное, которое умерло не своей смертью, а было задрано хищным зверем или птицей. Впрочем, даже если в момент нападения зверя или птицу удалось отогнать, но животному при этом были причинены такие серьезные повреждения, что у него не осталось никаких шансов выжить, оно также становится «трефой».

При этом, подчеркивает Талмуд, речь не обязательно идет о крупных хищниках. Например, кошка не способна задрать барана, и даже если она нанесет ему какие-либо раны своими когтями, они чаще всего для взрослого животного не смертельны и не опасны. Но вот нанести смертельные ранения новорожденному ягненку здоровая, сильная кошка вполне в состоянии. А крыса, к примеру, указывает Талмуд, может нанести взрослому барану куда больший вред, чем лиса, так как, по мнению еврейских мудрецов, в когтях крысы содержится некий особый яд, превращающий мясо животных, в которых она их вонзила, в «трефу».

В то же время на неевреев запрет есть «трефное» не распространяется, и они вполне могут не обращать внимания на эти законы иудаизма.

Что касается мяса только что забитого животного, то оно объявляется «трефой» только в том случае, если при первичной разделке туши в теле животного были обнаружены некоторые повреждения, делавшие его нежизнеспособным, то есть если бы его не забили, оно в течение года сдохло бы своей смертью.

Талмуд приводит и тщательно рассматривает 18 (в деталях – 70) случаев повреждений органов, в результате которых мясо кошерно убитого животного объявляется «трефой» и становится запрещено для употребления в пищу. К числу таких повреждений относятся сломанный позвоночник, разорванный или пробитый желудок, пробитое легкое, разорванная печень, пробитый желчный пузырь и т. д. Таким образом, любое подозрение, что зарезанное животное было больно и нежизнеспособно, делает его мясо некошерным.

В то же время Талмуд рассказывает, как однажды к раввину Марэмайру явился резник, сообщивший, что обнаружил в легком зарезанной им коровы одну лишнюю долю. И, разумеется, теперь резника интересовало, не является ли мясо этой коровы «трефой»? И Марэмайр признал мясо этой коровы кошерным, так как животное вряд ли можно считать жизнеспособным, если у него отсутствует одна доля легкого, но вот если у него легкое на одну долю больше, чем у особей его вида, то эта физиологическая аномалия, или, если хотите, мутация, никак не отражается на его жизнедеятельности, а следовательно, и мясо такого животного не считается «трефой».

Таковы в самых общих чертах правила еврейского забоя животных и определения того, годится ли мясо для его дальнейшей обработки и употребления в пищу. И так как правила эти совершенно не совпадают с теми, которые приняты у других народов нашей планеты, то они не раз давали повод для самых бурных дискуссий, которые продолжаются и в наши дни. Что ж, давайте попробуем разобраться, на чьей же стороне правда в этом растянувшемся на столетия споре…

Время от времени в той или иной стране мира защитники прав животных объявляют новую кампанию по борьбе с еврейским, а заодно и мусульманским способом забоя скота и птицы.

Ничего нового в подобных компаниях, увы, нет – во все времена в истории самых различных стран выдвигались подобные требования. И во все времена было понятно, что за фасадом ханжеской заботы о несчастных животных на самом деле скрывается очередная попытка выжить евреев из страны, сделать их существование в ней невозможным – ведь, как уже было сказано, евреи не могут есть мясо животных, умерщвленных каким-либо способом, отличным от того, который предписан иудаизмом. Следовательно, запрет на осуществление «шхиты», по сути дела, равносилен для евреев запрету употреблять мясную пищу, требованию начисто исключить ее из рациона. А ведь считается, что мясо способствует лучшей работе мозга, и потому оно просто необходимо тем, кто изучает Писание! И потому когда близкие к властям юдофобы добивались от них принятия подобного решения, лидеры еврейской общины немедленно предпринимали самые активные меры для его отмены.

С этой борьбой евреев за право осуществлять кошерный забой связана весьма забавная история, происшедшая в 1931 году в Польше. В том достопамятном году премьер-министр Польши Бартел уже почти было поддался увещеваниям своего духовника ксендза Чечака, и готовился подписать указ о запрещении проведения еврейской «шхиты» на всей территории Польши. Когда об этом стало известно в еврейских кругах, к премьер-министру была направлена делегация во главе с одним из величайших раввинов ХХ века Хафецом Хаимом – равом Исраэлем-Меиром Ха-Коэном. Раввину в то время шел 93-й год. Кроме него, в состав делегации вошли видные представители еврейской общины Польши, а также сенатор Ашер Мендельсон. Перед встречей Мендельсон предложил Хафец Хаиму свою помощь в качестве переводчика, но тот отказался. Обращаясь к премьеру Польши, Хафец Хаим, разумеется, говорил на идиш, причем говорил очень долго. Когда он закончил свою речь, сенатор Мендельсон все же предложил Бартелу хотя бы тезисно перевести основные моменты речи Хафец Хаима.

– Не нужно, – покачал головой Бартел. – Я понял все, о чем просил почтенный раввин, – ведь слова, идущие от сердца, не нуждаются в переводе. Передайте ему, что его просьба будет исполнена.

А Хафец Хаим, вернувшись домой, потом еще долго убеждал всех своих учеников и знакомых, что знание каких-либо языков, кроме иврита и идиша, для еврея совершенно не обязательно. «Вот я говорил с премьер-министром на идише, и тот все понял!» – говорил он.

Доводы, которые антисемиты приводили в прошлом и в настоящем против еврейской «шхиты», всегда сводились к одному и тому же: дескать, именно такой способ продлевает страдания животного, так как даже после того, как ему перерезали трахею и пищевод, оно еще некоторое время находится в сознании и чувствует, как жизнь уходит из его тела.

Кроме того, «шхита», с их точки зрения, совершенно неэстетична – куда «красивее» и быстрее убить животное одним ударом молота по голове, с помощью пистолета или электрического тока.

В сущности, точка в этом споре между евреями и их оппонентами была поставлена еще в 1893 году, после того как российский ученый, доктор медицины Г. И. Дембо опубликовал свою знаменитую работу «Анатомо-физиологические особенности различных способов убоя скота». В основу этого труда был положен огромный фактический материал: на протяжении трех лет автор ездил по скотобойням России, Германии и ряда других европейских стран, изучая все существующие на тот момент способы убоя как с точки зрения причинения минимума страданий животному, так и с точки зрения сохранности мяса.

И на основе наблюдения и скрупулезных изысканий Дембо приходит к выводу: наиболее гуманным и одновременно рациональным способом забоя является именно еврейская «шхита». Обосновав, почему при забое еврейским способом животное не чувствует боли, Дембо одновременно отмечает, что прямым следствием того, что животное при таком способе забоя не успевает испытать страх, являются высокие вкусовые качества мяса, а также резкое замедление процесса трупного окоченения, что, в свою очередь, значительно увеличивает срок хранения мяса. Этому также способствует и то, что при «шхите» из туши животного выходит много крови, которая, как известно, является наилучшей питательной средой для микроорганизмов, вызывающих гниение мяса.

• Предыдущая
• 15/82
• Следующая