Ловушка для джентльмена - Александер Виктория - Страница 30

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая

— Реджи…

— Однако я могу дать тебе совет, который может тебе сейчас пригодиться.

— Ты никогда еще не давал мне советов.

— Я никогда еще не оказывался в таком странном положении. То есть никогда еще не знал больше, чем ты, о каком-то… определенном предмете. — Реджи бросил на друга иронический взгляд. — Так вот, слушай… Закрой глаза, не обращай внимания на голос рассудка, который звенит у тебя в голове, и прыгни в эту пропасть. — Он усмехнулся. — Падение великолепно.

— А приземление?

— О, приземление может убить тебя. Но риск — дело стоящее. Как и все ценное в нашей жизни.

— Значит, я могу и полететь?

— Можешь, — кивнул Реджи. — Даже короткий полет великолепен. А если тебе особенно повезет, ты, возможно, вообще не опустишься на землю. Должен сказать, я ужасно тебе сейчас завидую. — Реджи внезапно помрачнел. — Видишь ли, я-то всегда опускался на землю.

Молча кивнув на прощание, Реджи вышел в коридор и осторожно закрыл за собой дверь.

Маркус в задумчивости прошелся по комнате.

Была ли какая-то доля истины в словах Реджи? Конечно, нет. То, что представлялось виконту долгожданной встречей с любовью, было, без сомнения, всего-навсего попыткой разобраться в сложной натуре Гвендолин. Его эмоциональное состояние было всего лишь замешательством, которое испытывает мужчина, пытаясь понять любую женщину. А ведь Гвен — не любая женщина; она действительно необычная. И она — его жена.

Ах, ну конечно, Гвендолин ему нравится. Очень даже нравится. Она — это тайна, которую очень хочется разгадать. Он всегда имел склонность к Тайнам, а Гвен — достойная цель. Женщина, смущающая и сбивающая с толку. Но чем же он все-таки увлечен? Женщиной? Или тайной?

Во всяком случае, было очевидно: семи с половиной лет может оказаться совершенно недостаточно.

Гвен не очень-то понимала, чгго ей делать в данной ситуации. Действительно, чего именно от нее ждут? И ждут ли чего-либо?

Она подошла к окну и раздвинула занавеси. Уже давно стемнело, и не было видно ни души. Гвен тяжко вздохнула — ее одолевали дурные предчувствия. Еще ни разу в жизни у нее не было так тревожно на душе.

Где сейчас Маркус? Вообще-то это не имело значения. Они с Беркли могли просидеть в библиотеке хоть всю ночь — ей все равно. Все было бы гораздо проще, если бы он не стал настаивать на своих — она судорожно сглотнула — супружеских правах сегодня ночью.

Конечно, дело не в том, что ей не хотелось уступать его настояниям. Это ее долг и серьезная часть их договора. По крайней мере, на последующие семь с половиной лет.

Гвен задернула занавеси и осмотрелась. Комната была просторная и прекрасно обставленная. Сейчас здесь тепло и уютно, а при свете дня станет еще лучше. Гвен очень понравилась спальня, однако она решила, что со временем кое-что в ней изменит в соответствии со своим собственным вкусом. Теперь она леди Пеннингтон и может делать все, что пожелает.

Леди Пеннингтон?

Гвен покачала головой. Неужели она действительно леди Пеннингтон? Неужели прошла всего неделя с тех пор, как она вернулась в Англию по вызову мистера Уайтинга? Да, прошла всего лишь неделя, но этого оказалось достаточно, чтобы жизнь ее изменилась. Она больше не одинока. Она взяла на себя ответственность за племянниц, и, о Господи, ей приходится прятать их от своего мужа, Маркус — ее муж, и он может войти сюда в любой момент. И он захочет… вернее, потребует…

Нет! Она вдруг почувствовала, что ей хочется выбежать за дверь, хочется убежать из дома, и покинуть Лондон. Впрочем, нет, убегать было бы глупо. Ведь Маркус — человек разумный. И, судя по всему, он будет очень заботливым мужем. Даже затеяв нелепый спор о том, как долго они будут жить вместе, Маркус думал о ней, о ее благополучии. А ведь он вполне мог бы не считаться с ее желаниями…

Кроме того, она все больше убеждалась в том, что ее муж — очень порядочный человек. Скорее всего, он женился на ней только ради тех, кто зависит от него. Он принял все ее требования и просил взамен лишь одного — верности и преданности. И она была абсолютно уверена: Маркус никогда не обидит ее и не станет насильно навязывать ей свою волю.

Более того, он не просто порядочный человек, он замечательный. Маркус заставлял ее смеяться, даже когда ей этого не хотелось, и он… очень мило улыбался. К тому же он постоянно смущался, хотя и старался это скрыть.

А когда он ее целовал, или когда его рука прикасалась к се руке, или когда взгляды их встречались, — в эти мгновения у нее перехватывало дыхание, и она ощущала дрожь во всем теле.

А вдруг он вообще не придет? А вдруг решит не вступать в брачные отношения? Что ж, ей нет до этого никакого дела, ей все равно…

Но уже в следующее мгновение Гвен поняла, что ей не все равно. Совсем не все равно.

А может, он ждет, что она придет к нему?

Гвен направилась к дальней двери. Молоденькая горничная, которая помогла ей переодеться, сказала, что эта дверь ведет в туалетную комнату, разделяющую ее комнату и комнату мужа. И еще девушка с улыбкой добавила, что Маркус отпустил своего камердинера на всю ночь.

Что ж, ничего страшного, если она заглянет в комнату мужа. Если же он…

Тут дверь вдруг растянулась, и ее пропорции исказились, словно отражение в кривом зеркале. Дверь стала необыкновенно высокой и узкой и, казалось, нависла над ней, страшная и угрожающая…

На самом же деле то была лишь игра ее воображения.

Дверь была деревянная, обитая медью по краям, — дверь как дверь. Так что бояться нечего.

Гвен расправила плечи и крепко ухватилась за дверную ручку. Мадам Френо, а также Колетт хорошо подготовили ее к тому, что произойдет сегодня ночью. Конечно, она волновалась, но в этом не было ничего удивительного. Бояться ей нечего. Ведь Маркус — ее муж.

Гвен вошла в туалетную комнату и обнаружила, что дверь, ведущая в комнату Маркуса, чуть приоткрыта.

— Маркус! — Она немного подождала, потом осторожно открыла дверь.

Комната была больше, чем у нее, но не намного. На столе, между двумя удобными креслами, стоявшими перед камином, горела лампа, бросавшая на стены мягкий свет. У одной из стен стоял шкаф, у противоположной — комод. Вся мебель была темная, массивная, и она блестела даже при неярком свете лампы. Ей показалось, что в комнате мужа пахнет чем-то знакомым, но чем именно, она не могла определить.

Наконец ее взгляд переместился к кровати. К месту ее падения. Ее гибели.

Вздор. Это просто кровать, как дверь — просто дверь. К тому же необычайно старая кровать. Возможно, ей лет сто или даже больше. Но в этой кровати нет ничего страшного.

«Интересно, сколько девушек лишились здесь девственности?» — подумала Гвен.

Она решительно отогнала эту мысль и направилась к кровати, необыкновенно массивной и крепкой, с четырьмя столбиками, поднимавшимися к резной деревянной раме, и с тяжелыми бархатными драпировками, спускавшимися к полу.

В какой-то момент ей вдруг показалось, что эта кровать — живое существо, и Гвен на несколько секунд остановилась. Когда же она наконец-то подошла к ней, все ее страхи развеялись. Она провела ладонью по шелковому покрывалу и невольно улыбнулась — ничего устрашающего. Более того, теперь ей казалось, что это очень даже удобная кровать и гостеприимная.

Гвен вдруг пришло в голову, что если уж ей предстоит потерять свою невинность, то гораздо лучше, чтобы это произошло в комфортных условиях.

Она посмотрела на дверь. Если бы Маркус собирался прийти, он, конечно, уже был бы здесь. Ее вдруг охватило негодование. Как он смеет так с ней обращаться?

Не без труда она забралась на кровать. Кровать была необычайно высокая, а Гвен не хотелось искать ступени. Впрочем, Маркус при его росте, конечно, в них не нуждался. Она растянулась на матрасе и пролежала так с минуту. Потом села и расправила подол своей ночной сорочки. Эту сорочку ей подарила Колетт, и она очень нравилась Гвен. А вот платье, которое на ней было сегодня, она надела безо всякого удовольствия. Что ж, теперь у нее появились деньги, и она непременно побалует себя покупками.

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая