Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление - Хорни Карен - Страница 34

Тот же процесс идет и в отношениях с людьми. Конечно, человек может перестать нам нравиться по серьезным причинам: мы поначалу переоценили его, или наше развитие повело нас в разные стороны. Но в любом случае стоит задуматься, почему наша симпатия обернулась равнодушием, а не сваливать все на нехватку времени или изначальные ошибки. Может быть на самом деле получилось так, что эти отношения задели нашу гордость. Может быть, наш приятель сравнил нас не в нашу пользу с другим своим приятелем. Может быть, он стал меньше нас уважать. Мы поняли, что подвели его, и нам перед ним стыдно. Все это может надорвать и брак и любовь, и тогда мы склонны остановиться на мысли «Я больше не люблю его».

Все эти уходы включают в себя много напрасной потери сил и часто много горя. Но самое печальное в них то, что мы теряем интерес к нашему подлинному я, потому что не гордимся им, и к этой теме мы еще вернемся.

Есть и другие кривые пути восстановления гордости, хорошо известные, но редко понимаемые в таком контексте. Мы можем, например, сказать что-то, что потом кажется нам глупостью – неуместным, бестактным, высокомерным, заискивающим, – и можем забыть сказанное, отрицать его или утверждать, что имели в виду совсем не это. Такое отрицание сродни искажению происшедшего – уменьшению нашей доли участия, опусканию определенных обстоятельств, преувеличению других, истолкованию в свою пользу – и в конце концов мы отмыты добела, и наша гордость невредима. Неприятное происшествие можно оставить в памяти, но отряхнуть с него грязь извинениями и оправданиями. Да, я устроил безобразную сцену, но я три ночи не спал, и не я ее начал. Я его обидел, был нескромен, невнимателен, но с добрыми намерениями. Я подвел друга, который на меня понадеялся, но у меня не было времени. Все эти извинения могут быть отчасти или полностью верны, но они служат не смягчающими обстоятельствами, а полностью сглаживают происшедшее. Сходным образом, многие люди считают, что выразить сожаления по поводу сделанного означает исправить ошибку.

У всех этих механизмов есть общая тенденция – отказ принять на себя ответственность. Забываем ли мы то, чем нам не приходится гордиться, или приукрашиваем, или обвиняем кого-то другого – мы хотим сохранить лицо, не признаваясь в этом откровенно. Отказ от ответственности можно спрятать за псевдообъективностью. Пациент может делать проницательные наблюдения над собой и давать вполне точный отчет о том, что ему в себе не нравится. На поверхности это выглядит как восприимчивость и честность перед собой. Но «он» может быть только умным наблюдателем над тем парнем, который так зажат, перепуган или высокомерно требователен. Следовательно, поскольку он за этого парня не отвечает, его гордость молчит – тем более, что ее проблески относятся как раз к способности быть острым объективным наблюдателем.

Другие не заботятся об объективности к себе или даже о правде. Но когда такой пациент, несмотря на то, что его установка влечет за собой всестороннюю уклончивость, все-таки осознает у себя некоторые невротические склонности, он может провести искусное отграничение «себя» от своего «невроза» или своего «бессознательного». Его «невроз» – это что-то загадочное, не имеющее ничего общего с «ним». Есть чему удивиться. Выходит, для него – это средство сохранить не просто лицо, а жизнь или, по крайней мере, здоровье. Уязвимость его гордости принимает столь преувеличенные размеры, что он надорвался бы, пытаясь взять на себя свои расстройства.

И последнее средство сохранить лицо, о котором следует здесь упомянуть, – это юмор. Естественно, это признак внутреннего освобождения, когда пациент может прямо признать свои трудности и принять их с долей юмора. Но некоторые пациенты в начале анализа непрерывно отпускают шутки на свои счет или столь драматически преувеличивают свои трудности, что они начинают казаться забавными, и в то же время эти пациенты до абсурда чувствительны к любой критике. В этих случаях юмор используется, чтобы вытащить жало нестерпимого иначе стыда.

Итак, есть разные средства залечить гордость, когда она была ранена. Но она так уязвима и чувствительна, что требует мер защиты на будущее. Невротик создает искусную систему избеганий в надежде обойти будущие угрозы для его гордости. Это тоже автоматический процесс. Он не отдает себе отчета, что хочет избежать чего-либо, потому что это может ранить его гордость. Он просто избегает этого, часто даже и того не осознавая. Процесс этот касается и деятельности, и отношении с людьми, и может стать препятствием для реалистических стремлений и усилий. Если он захватывает большие области, то фактически калечит человеку жизнь. Человек не начинает никакого серьезного дела, отвечающего его дарованиям, из страха, что ему не удастся дойти до самой сияющей вершины успеха. Он хотел бы стать писателем или художником, но не осмеливается начать. Он хотел бы поухаживать за девушками, но вдруг они отвергнут его? Он не осмеливается путешествовать, чтобы не попадать в неловкие ситуации с администраторами гостиниц и носильщиками. Или он осмеливается ходить только туда, где его хорошо знают, чтобы не почувствовать себя пустым местом рядом с незнакомыми. Он бежит от общества, чтобы не быть там неловким. В итоге, в соответствии со своим экономическим положением, он или ничем не занимается, или выполняет посредственную работу, жестко ограничивая свои расходы. Во многих смыслах он живет ниже своих возможностей. Со временем ему уже становится необходимо отходить от других все дальше и дальше, потому что он не может взглянуть в лицо факту, что плетется в хвосте своей возрастной группы и, следовательно, избегает сравнений и вопросов о своей работе. Чтобы как-то выносить свою жизнь, ему необходимо тверже окопаться в своем вымышленном мире, в мире фантазии. Но поскольку все эти меры только прикрытие, а не лекарство для его гордости, он может начать взращивать свои невроз, потому что Невроз (с большой буквы) становится его алиби, оправданием отсутствия достижений.

Это крайний случай, и излишне говорить, что гордость не единственный, хотя и существенный, фактор, отвечающий за такое развитие. Чаще избегания ограничены отдельными областями. Человек может быть активен и результативен в тех областях, на которые у него наложено меньше запретов и которые служат его славе. Он может, например, много и успешно трудиться, но избегать общества. И напротив, он может чувствовать себя спокойно в общественной жизни или в роли Дон Жуана, но не отваживается на серьезную работу, которая послужит проверкой его способностей. Ему хорошо в роли организатора, но он избегает любых личных отношений, потому что чувствует себя при этом уязвимым. Среди множества страхов сопряженных с эмоциональной вовлеченностью (невротическая замкнутость), страх перед оскорблением гордости часто играет главную роль. Кроме того, по многим причинам, человека может особенно пугать перспектива отсутствия из ряда вон выходящего успеха у противоположного пола. Он (если это мужчина) бессознательно предчувствует, что стоит ему подойти к женщине или вступить в половые отношения с ней, его гордость пострадает. Женщина представляет собой угрозу, угрозу его гордости.

Этот страх может быть достаточно силен, чтобы женщины перестали быть желанными для него, и он стал избегать гетеросексуальных отношений. Запрет такого происхождения – не единственный, отвечающий за поворот к гомосексуальности, но он вносит свой вклад в предпочтение людей своего пола. Гордость – враг любви.

Избегание может относиться к различным специфическим вещам. Кто-то избегает публичных выступлений, кто-то – спорта, кто-то разговоров по телефону. Если рядом есть другой, чтобы позвонил, принял решение или поговорил с квартирной хозяйкой, пусть он это и сделает. Наиболее вероятно, что в таких конкретных вещах человек осознает свое увиливание, но в более широких областях оно часто затуманено установкой «Я не могу» или «Мне все равно».

Исследуя эти избегания, мы видим действие двух принципов, определяющих их характер. Первый – безопасность через ограничение жизни. Безопаснее отказываться, уходить, отвергать, чем рисковать своей гордостью. Вероятно, ничто не демонстрирует столь впечатляющим образом, насколько сильна бывает гордость, чем готовность ограничить свою жизнь до убожества. Второй принцип – безопаснее не пытаться, чем пытаться и потер петь неудачу. Этот афоризм придает избеганию печать окончательности, потому что лишает человека даже шанса постепенно преодолеть свои трудности, каковы бы они ни были. Он нереалистичен, даже исходя из невротических предрассуждений, потому что за него приходится заплатить не только ценой ненужных ограничении жизни, но в перспективе сами избегания принесут глубочайший ущерб гордости. Но невротик, конечно, не думает о перспективе. Его заботит сиюминутная опасность ошибки и осуждения. Если он не будет делать никаких попыток, это на нем не скажется. Он сумеет найти оправдание. По крайней мере, он успокоит себя мыслью, что если бы попытался, то мог бы сдать экзамены, найти лучшую работу, завоевать эту женщину. Часто это и более фантастичные мысли. «Займись я музыкой или писательством, я превзошел бы Шопена или Бальзака».