Рождение Британии - Самуйлов Сергей Николаевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/107
• Следующая

Король вступил в развернувшееся на территории всей страны соревнование с баронами, которое должно было показать, кто более заслуживает богатой добычи, приносимой законом. Посредством контроля над шерифами он связал монархию со старой саксонской системой местного правосудия. Завоеватель подал пример, когда, проводя опись, соединил континентальную систему сбора информации, при которой присяга использовалась как средство заставить подданных говорить правду, с английским делением на графства и округа. Его сын, преследуя уже другие цели, продолжил и углубил этот процесс, постоянно рассылая по всей стране своих чиновников и созывая суды графств для рассмотрения королевских претензий по доходам и слушания дел, представляющих интерес для короны. Эти расследования, проводимые на местах королевскими чиновниками, привели в правление Генриха II к далеко идущим последствиям. Хронисты отзывались о Генрихе I хорошо: «Добрый он был человек, и очень его чтили. В его времена никто не смел причинить вред другому». Они прозвали его «Лев правосудия», и не нашлось никого, кто попытался бы лишить короля почтенного титула.

Его правление нужно рассматривать как период, когда центральное правительство посредством хорошо организованной и четкой бухгалтерии и делопроизводства более точно определило структуру и ресурсы государства. Этот процесс вызвал недовольство и злость вассальных вождей, которые контролировали местное управление. С годами напряжение между королевской властью и феодальными лидерами росло. Рука короля, тяжесть которой ощущали все, все чаще поднималась на защиту народа от несправедливостей и капризов местных правителей, хотя и со стороны баронов были примеры замечательного управления, потому что не все норманны ограничивались лишь грабежами, как в более ранние годы. Тем не менее страна, удерживаемая в подчинении и эксплуатируемая феодальной знатью, все время оставалась жертвой местного угнетения. Мы видим, как король и центральное правительство приобретают доверие и преданность народа. Это послужило еще одним источником его авторитета. Иногда поддержка представлялась королю с охотой и готовностью, иногда сдержанно и без особого энтузиазма, но он получал ее всегда, особенно после периодов слабости и беспорядка, когда показывал себя сильным и справедливым правителем.

Теперь англо-нормандское государство было сильным. Генрих стал господином Англии, Нормандии и Мена. В 1109 г. его единственная законная дочь, Мод, обручилась с Генрихом V, императором Священной Римской империи и королем Германии. С другой стороны, воссоединение Англии и Нормандии после Таншбрэ возбудило враждебность Франции.

В начале XII в. власть Парижа возросла. Французская монархия обрела реальную силу после восхождения на престол Людовика VI. Безопасность Франции требовала окончательного разрыва Англии и Нормандии. Формально герцог Нормандии был вассалом короля Франции, и то, что у плененного герцога Робера остался сын, давало французскому королю повод для вмешательства в дела Англии, а недовольным норманнским баронам предоставляло неиссякаемые возможности для мятежей. Нормандские дела вынуждали Генриха в последние годы правления вмешиваться в политику Северной Франции. Его позициям в Нормандии постоянно угрожали притязания сына Робера, Вильгельма Клито, которого до самой его смерти в 1128 г. поддерживал Людовик. Другая угроза исходила от соседнего государства Анжу, оспаривавшего права короля Генриха на Мен. Бремя войны омрачило последний период его нахождения у власти. С военной точки зрения Генрих легко мог противопоставить свою армию любой, выведенной на поле битвы французами.

Гравюра XIX века, изображающая гибель Вильгельма, сына Генриха I

И здесь мы наблюдаем то, что можно назвать вмешательством злого рока. У короля был сын Вильгельм, очевидный и неоспоримый наследник. На этого юношу 17 лет возлагалось много надежд. Зимой 1120 г. он возвращался из Франции на королевском корабле. У побережья Нормандии судно ударилось о скалу и разбилось. Принц смог уцелеть, сев в лодку, и попытался спасти свою сестру. Но с борта тонущего корабля спрыгнуло очень много людей, и перегруженная лодка пошла на дно. В данном случае неумолимо сработал принцип равенства: все, кто был в лодке, утонули, и на плаву остались только двое: корабельный мясник и рыцарь. «Где принц?» – спросил рыцарь, держась за борт лодки. «Все утонули», – ответил мясник. «Тогда, – сказал рыцарь, – для Англии все потеряно». После этого он отпустил руки. Мясник благополучно добрался до берега. Он оказался единственным спасшимся человеком и рассказал о случившемся. Никто не осмеливался передать известие о трагедии королю. Услышав все же о произошедшем, «он больше никогда не улыбался». Это было не просто отцовское горе. Смерть его сына предвещала крушение сложившейся системы и угрожала начавшейся консолидации страны, чему была посвящена вся жизнь Генриха. Англия снова стояла перед опасным спором о престолонаследии. Силы анархии росли, и каждый барон в своем замке взвешивал шансы того или другого претендента на корону.

Соискателей короны было двое, и каждый из них имел определенные права на нее. У короля была дочь Матильда, или Мод, как звали ее англичане, но хотя в нормандском кодексе отсутствовало салическое право, эта шумная, бряцающая оружием, доспехами и шпорами аристократия не воспринимала идею женского правления. Другим претендентом являлся Стефан, сын дочери Завоевателя Аделии. Стефан Блуаский был вовсе не малозначительной фигурой на континенте и к тому же имел большие владения в Англии. Он стал, после того как его старший брат отказался от, претензий на трон, законным наследником по мужской линии. Феодальная система жила духом присяги на верность. Во всем христианском мире обвинение в нарушении клятвы считалось почти смертельным. Искупить клятвопреступление можно было только великими победами. Но в данном случае возникла дилемма, решать которую каждый мог сам в соответствии со своими интересами и амбициями. Назревал раскол – открытый и всеобщий!

На закате жизни король Генрих поставил перед собой Цель передать вакантный трон своей дочери Мод. Оставшиеся годы он потратил на попытки изобрести некую «прагматическую санкцию»[28], которая уберегла бы его обширные владения от гражданской войны. В возрасте 8 лет Мод была обручена с императором Священной Римской империи. В 1125 г., через 5 лет после гибели принца Вильгельма, император умер, и Мод в 22 года стала вдовой и императрицей. У нас есть много свидетельств об этой замечательной принцессе, о которой говорили, что «у нее натура мужчины в образе женщины». Жесткая, гордая, суровая, ставившая политику выше всех других страстей, даже самых неистовых, она была способна повлиять на любую войну, и ей же было суждено стать матерью одного из величайших английских королей.

На нее – после зрелого рассуждения – и возложил Генрих все свои надежды. Дважды собирал он своих ропщущих баронов и брал с них торжественную клятву стоять за Мод. Впоследствии, чтобы усилить ее власть и защитить Нормандию от посягательств Анжу после своей смерти, он выдал ее замуж за графа Анжуйского, соединив таким образом интересы самого могущественного государства в северной Франции с английским королевским домом. В более поздние века англичане не противились королевам, и именно королевы, возможно, служили нашей нации наилучшим образом. Но тогда в английском королевстве общество было глубоко расколото, и все могли выбирать, стать ли им на ту или иную сторону. Готовые столкнуться политические силы дожидались только смерти короля. Бароны, поддерживаемые в то время церковью, были заинтересованы в том, чтобы ограничить власть короны и восстановить контроль над своими округами. Свой шанс они увидели в ослаблении королевской власти.

• Предыдущая
• 39/107
• Следующая