Украденные поцелуи - Энок Сюзанна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/64
• Следующая

К счастью, леди Сэнфорд догадалась, что девушки хотели поговорить наедине. Когда они выехали на Бонд-стрит, леди Сэнфорд внезапно заинтересовалась одним из шляпных магазинов и отказалась ехать дальше, пока не подберет для себя что-нибудь подходящее. В результате Лилит и Пен остались на освещенной солнцем улице.

– Я знаю, ты очень страдаешь, – тихо сказала Пенелопа. – Но его светлость красив и богат, Лил. Разве это ничего не стоит?

Для ее отца это самое главное.

– Какая разница? – пробормотала Лилит. – Ведь все уже решено. Они с отцом ударили по рукам, а их поверенные составили какое-то соглашение о моем приданом. И через два дня тетя Юджиния будет встречать гостей, которые приедут на бал в честь моей помолвки.

– Почему так скоро?

– Так пожелал его светлость, – ответила Лилит, не желавшая передавать подробностей. На самом же деле отец заявил, что «нечего терять время и надо поскорее покончить с этим». Что ж, отца можно было понять, ведь он ждал этого брака шесть лет, если не всю свою жизнь.

– Его светлость, должно быть, влюблен в тебя, – предположила Пен, но в голосе ее не было особого восторга.

– Должно быть. – Лилит пожала плечами. – Пен, давай поговорим о чем-нибудь другом. – Она пытал ась убедить себя, что на балу как-то неправильно поняла Дольфа, поэтому он и показался ей таким грубияном.

Ведь у него не было абсолютно никакой причины грубо обращаться с ней – они почти не знали друг друга.

– Что ж, хорошо, – кивнула Пен. – Скажи, а маркиза Дансбери очень расстроила эта новость?

– Сомневаюсь, что он способен на такие чувства. – Лилит взглянула на подругу и тут же отвела глаза. Да, она раскусила Джека Фаради. Он понял, что проиграл игру, которую с ней затеял, и поэтому разозлился, топнул ногой и ушел переживать обиду, а она больше никогда не увидит его. Слава Богу, не из-за него она рыдала по ночам.

– Он тебе действительно нравился, ведь так? – спросила Пенелопа.

– Ничуть. Он негодяй, распутник и игрок. И если я больше никогда не увижу его, то буду совершенно счастлива, поверь мне.

– Ты избавилась от убийцы.

– Что?.. – Лилит побледнела.

– А ты разве не слышала? Все говорят, что именно маркиз убил старого Уэнфорда. Что он дал герцогу бутылку вина, а оно было отравлено. – Пен понизила голос: – Они даже нашли бутылку, как я слышала.

– О, это… это глупости! – возмутилась Лилит. – Как бы ужасен ни был Дансбери, он никогда бы не убил человека.

– Лил, а как же та женщина в Париже?

– Если ты думаешь, что он убийца, то почему же так интересовалась нашими отношениями, когда он якобы преследовал меня?

Пен пожала плечами:

– Потому что ты не думаешь, что он убийца.

– Я…

– И потому что он, видимо, тебе нравился.

А насколько он ей нравился, она с болью осознала только теперь, когда он покинул ее. Джек Фаради внес в ее жизнь нечто такое, чего у нее прежде не было, – рядом с ним она не чувствовала необходимости следить за каждым своим шагом, за каждым словом, та есть могла делать все, что захочется. Тяжело вздохнув, Лилит заставила себя не витать в облаках и спуститься на землю. Ведь теперь Джек ясно дал понять, каковы на самом деле его чувства к ней, и она была рада, что этой глупой игре и его притворству пришел конец.

Она взглянула на Пен и заявила:

– Я ошибалась. Он совсем мне не нравился.

Джек с усмешкой наблюдал за Прайсом – тат уже несколько минут старательно избегал его взгляда и делал вид, что разглядывает завсегдатаев клуба.

– Говори же… – Маркиз осушил бокал с бренди. – Говори… или уходи.

Прайс со вздохом откинулся на спинку стула.

– Джек, пойми, у меня здесь назначена встреча. – Он осмотрелся и, наклонившись к Джеку, добавил: – Не понимаю, какого черта ты тут сидишь. – Прайс понизил голос: – Или пренебрежение твоих приятелей составляет часть твоей игры?

– Эта пренебрежение не ко мне, – заявил Джек, снова наполняя да краев свой бокал. – Пренебрежение к ним. Мое. И к тебе тоже. Уходи.

Едва лишь Джек тут появился, как столы по обеим сторонам от него мгновенно опустели. И он прекрасно знал, что все его осуждали. Уильям же находился у Антонии. Джек тоже собирался отправиться туда, но в последний момент передумал – ему не хотелось подвергаться вкрадчивым расспросам мадемуазель Сен-Жерар. В «Уайтс» ему тоже не хотелось ехать, он знал, что там встретит еще более оскорбительный прием. «Будлз» казался относительно спокойным местом, но и здесь его окружала атмосфера подозрительности и напряженности. Впрочем, его эта не беспокоило. Ему требовалась лишь одно – напиться. Напиться так, чтобы он мог крепко уснуть и чтобы лицо и глаза этой проклятой девчонки не преследовали его во сне.

– Джек, поезжай домой, – сказал Прайс, поднимаясь.

Кивнув приятелю, ан направился в соседний зал.

Джек даже не взглянул ему вслед. Дольф Ремдейл, распускавший слухи, добился своего. Эрнест Лэндон вообще не появился в этот вечер, и он слышал, что Томаса Ханлона якобы вызвали к какому-то больному родственнику. Приятели разбегались, как крысы с тонущего корабля. Уильям Бентон оказался единственным, кто искренне предложил провести с ним вечер, но Уильям был братом Лилит… и слишком горьким напоминанием о глупости Джека Фаради.

Через несколько минут кто-то снова сел напротив него, и Джек, не поднимая голову, пробормотал:

– Прайс, хуже труса – только глупый трус. Убирайся отсюда, Прайс, пока я не убил и тебя тоже.

– Говорят, что исповедь благотворна для души, – послышалось в ответ, но эта был вовсе не голос Прайса. – Впрочем, учитывая положение вещей, это далеко не лучший способ спасти свою репутацию.

Джек вздрогнул и поднял глаза.

– Ричард?..

– Совершенно верно, – кивнул баран. – Ты хотя и пьян, но кое-что еще видишь.

Меньше всего в этот вечер Джеку хотелось встретить Ричарда Хаттона.

– Я не приближался к твоему драгоценному семейству, – проворчал Джек. Навалившись на стол, ан чуть не опрокинул свай бокал. – Я не разговаривал ни со своей сестрой, ни с племянницей, ни с твоей проклятой собакой. Так что оставь меня в покое.

Ричард внимательно рассматривал свои ногти. Наконец, снова взглянув на Джека, проговорил:

– Я бы оставил, да Элисон попросила найти тебя и удостовериться, что с тобой все в порядке.

– У меня все хорошо. Спокойной ночи.

– Послушай, Джек, я не хочу оставаться здесь дольше, чем…

Маркиз помахал пальцем перед лицом зятя:

– Это ты послушай, Ричард. Ты мне здесь не нужен. Я прекрасно обошелся без тебя в прошлый раз, когда ты отвернулся от меня. И не думай, что я нуждаюсь в милости, которую ты решил оказать мне.

Ричард с минуту молчал. Потом спросил:

– Я отвернулся от тебя? Ты так сказал? Я не ослышался?

Джеку не следовало бы разговаривать. Он знал, что в таком состоянии ему лучше помалкивать. Но он чертовски устал от всего. Чертовски устал от самого себя.

– Нет, Ричард, ты не ослышался. – Джек отмахнулся от слуги, принесшего еще одну бутылку. – Ведь семья для тебя превыше всего, верно? – Он опорожнил бокал и опять его наполнил. – Не ставь свою семью в неловкое положение, не разочаровывай ее и не ставь себя выше семьи. – Джек снова обвел взглядом комнату, но все по-прежнему старались держаться подальше от него, будь они прокляты! – Но вот она… Видишь ли, Ричард, она понятия не имеет о том, что семья тоже кое о чем заботится. А они совершенно о ней не думают. – Джек ударил кулаком по столу. – Знаешь, может быть, она все понимает. Но она боится, что семья отвернется от нее, если она их подведет. Ты это понимаешь, не так ли, Ричард?

Барон пожал плечами и спросил:

– Кто она?

Джек медлил с ответом. Наконец сказал:

– Одна девушка, которую я пытался соблазнить.

Ричард нахмурился и пробормотал:

– Лилит Бентон, не так ли?

Джек вздохнул:

– Не беспокойся. Я уже вернулся к пьянству, игре и шлюхам, как и должно быть.

• Предыдущая
• 39/64
• Следующая