Ночь накануне - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/81
• Следующая

— Как ты устроился? Расскажи. — Варя села напротив, подперев голову ладонями.

— Я… Нормально… Скоро на пенсию выйду.

— А где живешь?

— В Иерусалиме…

— Ух ты! Ну, рассказывай, рассказывай.

— У меня своя квартира. На улице Авраам Альмалиах. Очень красивая улица. По одну сторону дома, по другую сплошные заросли кустов и русло высохшей реки. Одним концом она упирается в шоссе. На нем тихо разве что в Шаббат, да и то не всегда. С другой стороны улицы теннисный центр, а еще дальше стадион «Тедди», где играет местная футбольная команда «Бейтар». Принадлежит, кстати, нашему… вашему соотечественнику… В дни игр там такое творится! У меня угловой дом. Четыре этажа. Я живу на последнем. Мои окна выходят на сосны. Они растут рядом с детской площадкой перед домом. Чуть подальше, за шоссе, заброшенный сад, по нему гуляют косули, но их никто не трогает, представляешь…

Юрий Яковлевич постепенно успокаивался. Даже отпил чая.

— А с кем ты живешь? — перебила Варя.

— Сейчас один… Сын с женой и дочкой уехал в Канаду в 2003-м. Там поспокойней. Но он прилетает два раза в год, постоянно звонит… У него неплохой бизнес. По строительной части. Сейчас, правда, не очень — тоже кризис. Но он не унывает… Мама умерла еще в семьдесят пятом, ее так и не смогли вылечить. А Зоя погибла. Теракт.

Он не стал уточнять, что Зоя это жена.

— Бедненькая… Жалко как…

И вновь это было сказано безо всякой издевки.

Он обратил внимание на фотографию в рамке, стоящую на холодильнике. Варя с молодым парнем лет тридцати. Парень обнимает Варю за плечо. Ей на фото около пятидесяти.

— А ты как?

— Тоже нормально… Здоровье, тьфу-тьфу, в порядке. Давление иногда скачет, это от мамы досталось. Она с ним мучилась…

— Мама жива?

— Умерла два года назад… А папа в девяностом. Обширный инфаркт… Ой, мы ж про «Рябину» забыли. Наливай.

Юрий Яковлевич потушил сигарету, разлил ликер:

— За встречу.

Они выпили. Да, это был тот самый, забытый вкус. Все по-настоящему.

Варя начала что-то рассказывать про сокурсников. Юрий Яковлевич уже никого не помнил, поэтому слушал не особо внимательно, размышляя о своем.

Да, он представлял их встречу совершенно по-другому. Всю израильскую жизнь ему снилась эта встреча. Иногда он встречал Варю случайно, в каком-нибудь людном месте и пытался извиниться… Иногда видел во сне институт, куда его почему-то отправили на курсы повышения квалификации, и он встречал ее в аудитории. Она была одета в «картофельную» матерчатую курточку, тренировочные брюки, кеды и белую шапочку с козырьком. И никогда не старела.

И самое любопытное, что ее поведение в его снах было примерно таким же, как наяву. Ни малейшего упрека, никаких обвинений. Спокойный разговор, будто они видятся каждый день.

Сегодня она даже не поинтересовалась, как он оказался в Ленинграде. Почему пришел к ней ночью. Неужели это ее не интересует?

Но самое главное было в другом. Юрий Яковлевич поймал себя на мысли, что все эти сорок лет подсознательно думал о ней. И не потому, что хотел извиниться. А потому, что это была его единственная женщина… Первая. И единственная… Живя с Зоей, он постоянно спрашивал себя, счастлив ли он. И приходил к неутешительному выводу, что лишь пытается внушить себе это. Вернее, уговорить.

У него в Иерусалиме был знакомый художник. Лет сорока от роду. Рисует портреты туристов. Ну и серьезные картины тоже. Вполне состоялся, устраивал свои выставки в местном зале. Нормальный мужик, без задвигов. Кроме одного, по личной части. Лет двадцать назад посмотрел фильм с Софи Марсо, француженкой. И сбрендил. Заявил, что другой женщины ему не надо. И никаких возражений слушать не желает. При этом понимает, конечно, что никогда ее даже не увидит вживую. Понятно, когда девчонки сопливые в звезд эстрады влюбляются. Так это с годами проходит. А здесь взрослый мужик! И не проходит! Уж и Софи Марсо далеко не та, что в молодости, ан нет! Это моя женщина! Единственная и неповторимая.

Так и Юрий Яковлевич… Глупость вроде полная… Или не глупость?

— Хочешь еще? — Варя кивнула на пустую чашку.

— Нет… Спасибо… Варь… Я виноват перед тобой. — Он вдруг почувствовал себя не уважаемым человеком предпенсионного возраста, а робким первокурсником. — Но… Это жизнь…

— Почему ты виноват? — совершенно искренне спросила она. — Что-нибудь случилось?

Ну да. Уехал, бросил невесту и даже весточки не прислал.

— Ну… Я не писал тебе… Хотя мог… И не позвонил. Думал, так будет лучше.

— Господи, я же все понимаю. Ни в чем ты не виноват. И потом… Ты же вернулся.

Снова подколка? Не похоже.

Он хотел признаться, что уже приезжал в Ленинград, но не рискнул. Варя могла расстроиться. А ему очень не хотелось, чтобы она расстраивалась.

И что дальше? Увидел? Извинился? Облегчил душу? До свидания…

Но ему совершенно не хотелось уходить. И еще ему показалось, что он вообще никуда не уезжал. Вот сейчас на кухню зайдет Варина мама, он, как всегда, стеснительно вскочит и поздоровается. Мама спросит, как сессия. Он ответит — успешно. Потом она упрекнет Варю, что та не погладила свою юбку, а Варя прошепчет: «Можно об этом потом?…» Когда мама уйдет в комнату, они начнут целоваться. В результате убежит кофе.

— О чем ты задумался? — прервала его воспоминания Варя.

— Мне кажется, я никуда не уезжал, — негромко признался он.

— Мне тоже так кажется.

— Кто это? — Он показал на фотографию в рамке.

— Артур. Сын.

— Твой? — от волнения задал идиотский вопрос Юрий Яковлевич.

— Наш…

Она вновь ответила так спокойно, будто он спрашивал ее о прогнозе погоды на завтра.

— В ка… каком смысле — наш? — чуть не поперхнулся Юрий Яковлевич.

— В прямом… Мой и твой. Он родился через семь месяцев после вашего отъезда.

Да-а-а… Ночь Накануне продолжала преподносить сюрпризы. Сын! Его сын!

Нет, не может быть, она просто решила его разыграть!

Он пригляделся к фотографии. Нет, не розыгрыш… И не фотомонтаж. Похож, очень похож. На отца. На Юрия Яковлевича.

Как же так?! Почему она ничего не сказала?! Почему хотя бы не позвонила?! А, ну да… Куда звонить?

— Что с тобой, Юра?

— То есть… Это мой сын?

— Конечно… У тебя еще и внук есть. Десять лет. Игорек. Очень хороший мальчик. Жаль, что Артур уделяет ему так мало времени. А это неправильно, чем бы ни занимался.

— А чем он занимается? — спросил окончательно обалдевший новоиспеченный счастливый отец и дед.

— В милиции служит, представляешь? Да еще в криминальной. Уже майор. Можно ему позвонить. — Варя взяла трубку стационарного телефона, висевшего на стенке. — Хотя нет, не стоит… Он сегодня магазин охраняет. Зарплата у них не ахти, приходится халтурить… Пускай выспится. Пойдем, я покажу тебе фото Игорька.

— Да… Сейчас…

У него просто не было сил подняться. Да и у кого их хватит после подобных новостей. Сын, внук… Больше никаких сюрпрайзов? Может, еще внучка есть? Повторный инфаркт на подходе.

— Тебе нездоровится? Если сердце, у меня есть лекарства.

— Нет-нет… Все нормально. Я еще выпью?

— Конечно. Ты сиди, я принесу альбом.

Она ушла с кухни. Юрий Яковлевич налил полную рюмку «Рябины», залпом выпил, схватил «Обаму» и несколько раз обмахнулся словно веером. Жарковато, однако…

Почему она ничего не сказала ему тогда, еще до отъезда? Не знала, что находится в положении? Ерунда, два месяца — не две недели. Ведь все бы было по-другому!

Или нет? Да, он все равно не вернулся бы, но он бы знал, что у него есть сын!

А если… Если она просто не захотела ему мешать начать новую жизнь? Не мешала завести семью, не заставляла разрываться между двумя домами?

Но при этом не начала новую жизнь для себя… И все эти годы…

Боже мой!..

Она все эти годы ждала его возвращения! Каждый день! Ждала, что в любую секунду он позвонит в дверь! Поэтому и встретила его спокойно, словно из длительной заграничной командировки. Поэтому и одета не в ночную рубашку, а в сарафан. И даже тапочки купила… И «Рябину» хранила на случай его возвращения.

• Предыдущая
• 50/81
• Следующая