Выкуп за собаку - Хайсмит Патриция - Страница 48

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая

В палату торопливо вошла сестра, двигаясь, как бесплотное привидение, и прижала обе его руки к ребрам:

— Ш-ш-ш! Не вставайте! Вы очень шумите!

С других коек также послышалось недовольное бормотание. В левую руку Кларенса вонзилась игла. Боже, какие они безжалостные! И что, черт возьми, они ему колют?

Кларенс видел сон: он был как бы другим человеком и в то же время оставался самим собой. Он убил двоих и избавлялся от второго трупа, запихивая его, как и первый, в большой контейнер для мусора на углу пустынной улицы. Второй жертвой был Манзони (первая не имела своего лица в его сне). Потом Кларенс оказался в магазине или в каком-то похожем на магазин помещении; он что-то бормотал про себя, но понимал, что несколько человек смотрят на него, думая, что он чокнутый и от него надо держаться подальше. И Кларенс понял, что он сделал: убил двух человек и запихнул их тела в мусорный контейнер, где наверняка их очень скоро найдут. «Если тот крутой детектив попытается выбить из меня правду, — подумал Кларенс, — я, конечно, расколюсь и все расскажу». Потом его обожгло вдруг острое чувство вины, ему стыдно было смотреть в глаза людям из-за того, что он совершил нечто такое, чего еще не делал никто и никогда. Он был проклят, непохож на других и внушал ужас и проснулся с ощущением неизбывной печали.

В палате царил полумрак, и горела только одна маленькая лампочка около постели, где мужчина читал книгу.

Кларенс попытался стряхнуть с себя оцепенение и помотал головой, чтобы преодолеть действие таблеток. Это, однако, был не сон. Он действительно убил человека. И то чувство, с которым он проснулся, не исчезнет. Отныне он будет жить один в страхе, что все выплывет наружу. Тоска нахлынула неожиданно, и Кларенс долго лежал, опершись на локоть, приоткрыв в изумлении рот. Ему хотелось закричать, однако он сдержался.

Предполагалось, что Кларенс проведет в госпитале еще два дня, до вечера пятницы. Макгрегор позвонил в среду, и Кларенс разговаривал с ним по телефону в коридоре.

— Мы справлялись о тебе, — сказал Макгрегор. — Я рад, что дела идут на поправку.

И все. Коротко, но Кларенса удивило и ободрило, что капитан беспокоился о нем.

Около пяти часов в среду Кларенс позвонил Рейнолдсам. Сегодня вечером Грета должна была встретиться с Мэрилин. Грета подошла к телефону.

— Кларенс Духамель, — вежливо представился Кларенс. — Как поживаете? Ходили на балет вчера?

— Да, ходили и получили громадное удовольствие. Спасибо вам, Кларенс.

— Я звоню, потому что я сейчас в госпитале. Только до пятницы, и я...

— В госпитале? Что случилось?

— Всего лишь сквозное ранение. Пулевое.

— Какой ужас! Кто стрелял в вас?

— О... какие-то люди на Сто пятнадцатой. Да у меня ничего серьезного.

— Какой госпиталь?.. Вас навещают?.. Я приду навестить вас завтра. Завтра утром, Кларенс.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, Грета!

Но она твердо решила беспокоиться. Кларенс проковылял к своей кровати, чувствуя себя намного счастливее. Завтра Грета расскажет ему о встрече с Мэрилин, и, может быть, Мэрилин спросит что-нибудь о нем. Кларенс закрыл глаза и погрузился в дремоту. Мужчина, лежавший справа от него, разговаривал со старым товарищем, пришедшим его проведать.

— ...ночные сестры и все такое, когда я был в Сингапуре. Британский госпиталь, конечно.

«Сингапур?»

— ... — Смех. — Малярия... подхватишь ее там. Она свирепствовала в японских концлагерях... хуже всего церебральная. Некоторые так и не выздоровели...

Грета пришла на следующее утро около одиннадцати и принесла пластиковую сумку с зеленоватыми грейпфрутами и толстой книгой в новой темной обложке. Это был сборник эссе и журнальных статей Джорджа Оруэлла «Памяти Каталонии».

— Вам нравится Оруэлл? — спросила Грета. — Возможно, вы все это читали.

— Я читал «Каталонию». Но у меня ее нет. Спасибо. Вам удобно? — Кларенс готов был предложить ей одну из своих подушек, потому что стул казался каким-то нескладным. Он немного стеснялся. Он все еще помнил тот ужасный сон и чувствовал скованность, будто на его лице, как в раскрытой книге, можно было прочесть его содержание.

Грета заверила, что со стулом все в порядке. Она хотела услышать, что случилось с ним. Он рассказал ей о происшествии, пистолете; глупо, сказал он, что ему не удалось запомнить номер машины.

— Вы виделись вчера с Мэрилин? — спросил Кларенс.

— О да! — Лицо Греты засияло. — Надеюсь, она получила удовольствие. У нас было два докладчика, а вторая часть вечера была поэтическая. Каждый читал свое или что хотел.

— У Мэрилин все нормально? — Ему было неприятно, что мужчина, лежавший справа, вероятно, прислушивался к их разговору, глаза закрыты, но это ничего не значит. Он подслушивал ради развлечения.

— По-моему, да. Она сказала, что живет в Западном округе, на Одиннадцатой улице.

Острая боль пронзила Кларенса, как будто он получил еще одну пулю. Западный округ, Одиннадцатая улица, означало: Денни, танцовщик. Значит, она живет у Денни.

— Она не сказала, — продолжал Кларенс, — с кем живет?

Грета на мгновение запнулась:

— Нет. Не говорила.

Она, возможно, догадывалась, что Мэрилин переехала к дружку. Но как она спокойно к этому отнеслась, подумал Кларенс. А что еще он ожидал? И он не стал рассказывать Грете о Денни.

— Она... Говорила она что-нибудь обо мне?

— О! Я сказала ей, что вы в госпитале. Успокоила ее, что ничего серьезного не случилось, потому что вы меня в этом заверили.

Кларенс понимал: Грета наверняка знает, что Мэрилин даже не позвонила. Он почему-то немного этого стеснялся или стыдился.

— Вам сейчас тяжело, да, Кларенс?

«Я иногда вообще перестаю верить, что Мэрилин вернется», — хотел сказать Кларенс.

— Сколько вам еще ходить с повязкой?

— Ах, это. Возможно, ее снимут в пятницу. Перед выпиской. Родители хотят, чтобы я пожил у них несколько дней. В моей квартире на Девятнадцатой улице нет лифта. Трудно подниматься с такой ногой.

— Конечно, поживите с ними. Будет кому приготовить вам еду.

Вошла сестра, улыбающаяся пуэрториканка, и предупредила, что Грете пора уходить.

— Мэрилин не дала вам своего телефона? — спросил Кларенс.

— Нет, но сказала, что как-нибудь заглянет ко мне.

Кларенса смутила многозначительная улыбка Греты. Он чувствовал: Грета понимает, что у них с Мэрилин все кончено, и считает, как это свойственно пожилым людям, что он должен смириться с этим.

— Знаете, Кларенс, если захотите пожить несколько дней у нас, мы будем очень рады. У нас есть лишняя комната, я уже обговорила это с Эдом.

Кларенс не сразу поверил такому счастью:

— Вы очень добры ко мне. Но мои родители...

— Они живут на Лонг-Айленде. В пашей квартире вам было бы легче встретиться с Мэрилин.

Это правда.

— Мне не хотелось бы беспокоить вас. Лишние хлопоты.

— Чепуха! Я совсем свободна. — Грета поднялась, улыбаясь ему, при этом уголки ее глаз, как и уголки губ, поднялись кверху. — Эд, наверное, позвонит вам. Можно позвонить вам сюда?

— Да, в коридоре есть телефон. Спасибо, что пришли, Грета. И за книгу, и за грейпфруты. — Кларенсу уже разрешили сидеть, и ему удалось проводить Грету до двери, но он чувствовал себя неловко в ночной рубашке.

Грета ушла. Степы снова стали блекло-голубыми, комната не сохранила ее тепла.

Родители Кларенса, пришедшие навестить его в тот вечер, удивились, что их сын решил воспользоваться гостеприимством семьи, с которой едва знаком.

— Не семья, мама, просто муж и жена.

Кто такие Рейнолдсы? Они не слышали о них, пока их фамилию не упомянул детектив, который звонил к ним домой.

Кларенс объяснил, как он познакомился с Рейнолдсами в прошлом месяце.

— Я не собираюсь сразу ехать к ним. — Конечно, ему хотелось бы поехать туда немедленно. Астория его не привлекала. — Эдуард Рейнолдс работает в «Кросс и Дикенсон». Старшим редактором. Они очень милые люди, мама.

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая