Убийцы и маньяки - Трус Николай Валентинович - Страница 37

Следствие, перебирая разные версии, пришло к выводу, что тайным агентом инквизиции мог быть монах-расстрига. В доме дона Винсенте произвели обыск, во время которого комиссар полиции обнаружил на полке книгу Эмерика де Жирона "Руководство для воинов инквизиции". Кажется, подозрения подтверждались. Когда же с полки стали брать эту книгу, рядом обнаружили то самое редкое издание 1482 г., за которым охотился дон Винсенте, но которое досталось погибшему Патсоту. Зацепившись за это подозрительное обстоятельство, комиссар полиции затем обнаружил и другие улики. Дон Винсенте был арестован и, в конце концов, сознался в целом ряде убийств, совершенных им из библиофильской страсти.

Патсота он удушил, чтобы похитить пальмартовское издание, а затем поджег его магазинчик

Священника он убил потому, что тот приобрел у него уникальную книгу. Дон Винсенте назначил за нее огромную цену, но священник все равно купил ее. Это и стало причиной его гибели. Когда священник ушел с покупкой, дон Винсенте не выдержал и побежал вслед за ним. По дороге он долго уговаривал священника продать ему книгу назад — причем за цену большую, чем при покупке. Но священник отказывался. И тогда в пустынном месте дон Винсенте выхватил кинжал и заколол своего покупателя.

Затем букинист-убийца разработал свою систему. При продаже книг он заманивал покупателей в комнату за стенкой в своей лавке, убивал несчастных кинжалом, а ночью, завернув труп, выбрасывал его в канаву на окраине города.

Когда на суде дона Винсенте спросили, что побудило его к таким чудовищным поступкам, он спокойно ответил:

— Люди смертны. Рано или поздно Господь призовет к себе всех. А хорошие книги бессмертны, и заботиться нужно только о них,

Когда шло судебное разбирательство, адвокат, пытаясь спасти дона Винсенте, стал говорить, что его подзащитному не было нужды убивать Патсота, поскольку экземпляр указника, выпущенного типографией Пальмарта в 1482 г., не уникален. Еще одна такая книга появилась в каталоге одного букинистического магазина в Париже.

Это известие потрясло дона Винсенте намного больше, чем само судебное разбирательство. Он с отчаянием повторял:

— О, горе мне! Я — жертва чудовищной ошибки: мой экземпляр не уникум!

Решением суда дон Винсенте был приговорен к мучительной смерти. От исповеди он отказался.

Это произошло во вторник 28 февраля 1855 г. Пятерка охотников устремилась в лес Монтоверн. Они шли цепью. То здесь то там перед ними вспархивали встревоженные бекасы. Гремели выстрелы, и подбитая птица стремглав падала на влажную лесную землю. Но вот один бекас упал в густой кустарник Охотник прислонил ружье к дереву и полез в чащобу.

Не успели за ним сомкнуться ветви, как его товарищи услышали крик ужаса. Вместо ожидаемого бекаса перед охотником лежал обнаженный труп молодой женщины. Голова ее была обезображена шестью зияющими ранами. Белый чепчик слипся от спекшейся крови. Рядом с убитой валялись носовой платок, воротничок и голубая ленточка.

Охотники тотчас же подняли на ноги полицию. Убитую вскоре опознали. Звали ее Мари Бадей, она была домашней работницей и последнее время находилась в услужении в Лионе у мадам Оссандон. Однако за два дня до того, как был найден ее труп, то есть в воскресенье 26 февраля 1855 г., она вдруг срочно расторгла договор со своей хозяйкой, ибо один мужчина предложил ей более выгодное место работы, и она (по ее собственным словам) должна была явиться как можно скорее. Мадам Оссандон полностью рассчиталась с ней, и молодая женщина отправилась в путь. С тех пор о Мари Бадей никто больше не слышал.

Лионская криминальная полиция совместно с жандармерией начала розыски с деревни Трануа, расположенной неподалеку от леса Монтоверн. Выяснилось, что несколько жителей этого местечка в воскресенье вечером, около 19 часов, проезжали мимо леса и слышали какие-то крики.

"Мне показалось, будто какая-то женщина зовет на помощь, — сказал старый крестьянин. — Да, именно так".

Этим все тогда и окончилось.

В течение шести последующих лет вплоть до мая 1861 г. было совершено еще несколько аналогичных преступлений. Снова молодые служанки тщетно взывали о помощи, и по меньшей мере для двоих из них это оказалось последним криком в их жизни.

Как было установлено шесть лет спустя (а могло выясниться уже в марте 1855 года!), убийца еще до Мари Бадей предлагал другой лионской служанке, Мари Курт, многообещающее место в поместье Монтлюэль близ Лиона, однако определенного ответа от девушки не получил. 4 марта, через шесть дней после убийства, он снова явился к Мари Курт, но та на сей раз ответила решительным отказом и посоветовала ему обратиться к своей подруге Олимпии Алабер.

Убийца разыскал девушку и заручился ее согласием. В тот же день Олимпия вместе с ним покинула город. После долгого утомительного пути уже в сумерках мужчина привел ее в окрестности Трануа. Однако, как только они оказались возле леса, в котором за несколько дней до этого был обнаружен труп Бадей, девушке стало вдруг страшно и она пустилась наутек, исчезнув прежде, чем ее спутник успел отреагировать.

С марта по ноябрь того же года по меньшей мере еще трем девушкам случалось столкнуться с мужчиной, который сулил им сказочное по тем временам место в некоем хозяйстве близ Монтлюэля. Все они отделались испугом, за исключением одного случая, когда преступник отобрал у своей жертвы карманные деньги в сумме 50 франков.

Итак, убийцу видели пять свидетельниц, и все они могли точно описать его внешность, в особенности же, бросающееся в глаза изуродованное лицо.

Однако полиция не приняла этого к сведению. Дело Бадей было положено в долгий ящик.

— Мадемуазель, судя по вашему виду, вы — служанка?

Мари Пишон недоверчиво окинула взглядом незнакомца, бесцеремонно обратившегося к ней с этими словами на лионском мосту Гийотен, и вздрогнула. Его суровое лицо, обезображенное шрамом и солидной шишкой на. верхней губе, не очень-то располагало к доверию. Однако сутулая фигура, привычные к работе руки, скромная одежда сельского жителя чем-то импонировали девушке. Она остановилась и вопросительно посмотрела на него.

— Я осмелился заговорить с вами лишь потому, — довольно робко сказал мужчина, — что плохо ориентируюсь здесь. Мне нужно разыскать бюро по найму прислуги, чтобы нанять работницу для моего хозяина в замок Монтлюэль. А сам я — садовник этого имения.

Мари Пишон была любопытна. Она и сама охотно подыскала бы себе местечко, чтобы уйти от теперешних хозяев, которые очень мало платят за слишком большую работу. Да к тому же ведь за спрос денег не берут.

— Да, мадемуазель, — несмело сказал мужчина, — место и в самом деле хорошее. Сами считайте, жалованье 250 франков в год, да еще к рождеству подарки. А работа не очень тяжелая: ходить за двумя коровами и за теленком да в доме немного прибраться.

О, это место Мари определенно было по вкусу! Незнакомец нерешительно покачал головой.

— Не знаю, мадемуазель. Пожалуй, вы-то как раз и подошли бы моему хозяину. Только вот времени на раздумья я вам, к сожалению, дать не могу. Еще сегодня вы должны приступить к работе…

Ну, счастье само лезет в руки! Мари Пишон тут же согласилась, побежала домой, взяла расчет, упаковала пожитки и уже несколько часов спустя в сопровождении незнакомца садилась в поезд, идущий к Монтлюэлю.

Когда они приехали, было уже темно. Незнакомец, ни слова не говоря, взвалил ее корзину на плечи и зашагал прочь от станции. Странную, однако, дорогу он выбрал: узкая тропка поперек полей и лугов, в стороне от человеческого жилья. Сердце Мари билось все тревожнее. Она уже раскаивалась в своем решении и держалась настороженно.

Посреди рапсового поля незнакомец вдруг остановился, снял с плеч корзину и сказал Мари, что оставит ее ненадолго, а потом придет за ней. Через перекидной мостик он прошел над насыпью и скрылся в лесу. Его шагов было уже не слышно. Вдруг внезапно он опять очутился почти рядом. В руках мужчина держал веревочный аркан, его глаза сердито уставились на Мари. Молниеносное движение, аркан просвистел в воздухе. Едва успев отклонить голову, Мари схватила нападающего за руки. Началась ожесточенная борьба. Девушка упала, инстинктивно откатилась в сторону, вскочила на ноги и пустилась наутек.