Список женихов - Александер Виктория - Страница 13

• Предыдущая
• 13/60
• Следующая

Ричард разглядывал миниатюрный портрет на мольберте. В прошлом он пробовал рисовать миниатюры, так как они дорого оплачивались, но в конце концов пришел к выводу, что эта работа требует скорее технического мастерства, нежели подлинного искусства. Такие приемы больше подходят женщинам, привычным к хитросплетениям вязания на спицах и рисованию акварелью, чем серьезным художникам. Ричард порой задумывался над тем, не обязан ли он таким пренебрежением к миниатюре собственному неприятию кропотливой работы, но тем не менее предпочитал писать крупными мазками.

Миниатюра — подходящий жанр, если работу требуется выполнить поскорее, а именно так обстояло дело в данном случае. Ричард провел за мольбертом большую часть ночи, а последующий затем визит к Джиллиан позволил ему завершить портрет.

Голубые, словно лед, глаза смотрели на него. Нет, не такие, холодные как лед, — скорее, отчужденные и сдержанные. Если глаза и в самом деле зеркало души, то душа Джиллиан закрыта для постороннего вторжения. Показалось ему или и вправду нынче ночью было мгновение — всего лишь мгновение, — когда душа ее приоткрылась? Ричард рассеянно потер подбородок и откинулся назад, механически опершись для равновесия на не слишком надежный табурет, снова сосредоточив все внимание на крошечном портрете. Он не мог бы объяснить, почему придал ее глазам этот оттенок ледянбй голубизны. Очевидно, гордость заставила его сделать это. Он не собирался брать в жены женщину, которой был бы нужен лишь для того, чтобы добиться практической цели. Нет, он хотел, чтобы жена испытывала желание, жаждала поцелуев, томилась по его ласкам. Не столь уж велика цена в обмен на всю его жизнь.

Испытывала ли Джиллиан подобное желание хоть раз за долгие годы после смерти мужа? Ричард не помнил никаких сплетен насчет нее и какого-то мужчины. Или мужчин. И Томас наверняка упомянул бы о любовных связях сестры.

Неужели никто не делил с ней ложе, кроме мужа? У Ричарда стеснило грудь — он, пожалуй, знал ответ на этот вопрос. Черт возьми, эта женщина почти девственна! Он терпеть не мог девственниц и никогда ни с одной из них не вступал в связь. С ними необходимо соблюдать исключительную деликатность как в постели, так и в любом другом отношении. Ричард предпочитал женщин опытных.

Само собой разумеется, в обычном, житейском смысле слова Джиллиан не девственница, а вдова. Но, опять-таки в чисто практическом смысле, существует ли значительная разница между невинной девушкой и женщиной, которая не была в близких отношениях с мужчиной почти десять лет?

Улыбка играла на лице у той, на кого он сейчас смотрел, как если бы сам портрет забавляла эта дилемма. Он мог бы изобразить ее такой, но это не соответствовало действительности. Ричард не сомневался, что Джиллиан не находит ничего смешного в создавшейся ситуации. Быть может, и ее гордость задета тем, что она вынуждена выходить замуж по финансовым соображениям? Он до сих пор не понимал, почему она так стремится получить это наследство, хотя вряд ли бы стал осуждать ее за отказ лишиться подобного состояния.

Ричард снова взглянул на портрет. Эту работу следовало бы считать пустым времяпрепровождением. Наверное, стоило потратить время на нечто более выгодное, но по некой абсурдной причине — или по шести сотням тысяч причин, ни одну из которых нельзя назвать абсурдной, — лицо Джиллиан оставалось в его воображении, заслонив собой любой другой сюжет, какой он мог бы перенести на полотно.

Может, подарить ей эту миниатюру? Скрепить их соглашение памятным подарком. Абсурдная мысль! Откуда у графа Шелбрука деньги на такой дорогой подарок?

Нет, это невозможно. Такой поступок в высшей степени возбудил бы ее любопытство. Однако соблазнительно до крайности. Ричарду понравилась оценка его работы Джиллиан.

Ричард осторожно, держа за самые края, снял медальон с мольберта и вгляделся в него. Почему бы не отдать его Джиллиан? Не напрямую, разумеется. Попросить Томаса, объяснив другу, что написал портрет в знак признательности за доброе мнение о его пейзаже. Нет, Томас этому ни за что не поверит. Задаст не меньше вопросов, чем его сестра. Что за семейка! Любопытство у них в крови.

А почему бы миниатюру не мог послать сам Этьен Луи Туссен?

В самом деле, почему? Пусть даже произведения самых модных художников никогда не продавались иначе как через посредников, это еще не резон, чтобы Туссен не мог послать Джиллиан миниатюру без участия агента или какой-либо галереи. В конце концов, она похвалила его работу, а ее слово, несомненно, принесет пользу его карьере художника. Что может быть более приемлемо для выражения благодарности? В этом случае нет ничего лучше подобного подарка на память. Простой жест вежливости.

Ричард усмехнулся, но подавил желание рассмеяться и вместо этого зевнул. Он понимал, что та же самая гордость, из-за которой он не хотел незамедлительно дать Джиллиан согласие на брак, подтолкнула его сделать ей такой подарок. Гордость — это единственное, чего он не утратил вместе со своим состоянием. Вероятно, в один прекрасный день она послужит причиной его гибели.

Он улыбнулся портрету, который все еще держал в руке. В один прекрасный день — возможно. Но если повезет, то не сегодня.

— Греческая муза. Меньшего я и не ожидал.

Высокий джентльмен в маске склонился перед ней в глубоком поклоне.

— Вот как, милорд? — Джиллиан протянула руку с достоинством, хотя у нее сильно забилось сердце. Голос Ричарда она узнала бы где угодно, даже в суете многолюдного костюмированного бала у леди Форестер. — Вы говорите, муза?

— Совершенно верно, — ответил джентльмен, беря ее руку и поднося к губам.

— Всего лишь муза? — продолжала Джиллиан неожиданным для себя самой кокетливым тоном. — Почему не богиня?

— Богиня повелевает. — Он отпустил ее руку. Глаза блестели в прорезях маски, и он долго смотрел на Джиллиан. На ней было простое платье в греческом стиле, опоясанное по талии золотым шнуром и заколотое на плечах позолоченными булавками. Волосы собраны в высокую прическу и перевиты золотой лентой. В этом самом платье она появлялась здесь в прошлом и позапрошлом году, но испытующему взгляду Шелбрука оно казалось совершенно новым и особенным. — А муза вдохновляет.

— И я вдохновляю? — с вызовом запрокинув голову, спросила она.

— Даже очень.

Джиллиан задержала дыхание. Сегодня ее уже второй раз называли вдохновительницей. Ответить Ричарду она не успела.

— Добрый вечер, лорд Шелбрук, — произнес Робин, возникая рядом с Джиллиан.

— Лорд Шелбрук, — кивнув, сказал Кит, возникая с другой стороны от нее.

Господи, она совершенно забыла о Робине и Ките! Оба сопровождали ее нынче вечером, как почти на любой прием в течение последних лет, но сейчас Джиллиан впервые пожалела, что не приехала на бал одна.

— Лорд Уэстон, лорд Каммингс, — в свою очередь, проговорил Ричард.

Далее последовало довольно продолжительное молчание. Мужчины присматривались друг к другу и, как бы готовясь к смертельной битве, взвешивали преимущества и слабости противника. При других обстоятельствах все это выглядело бы попросту комично: Робин был одет в форму римского солдата, Кит — в костюм французского мушкетера, а Ричард появился на балу в том же одеянии, в каком присутствовал в салоне Джиллиан. Верхнюю часть лица у всех троих закрывала черная полумаска — de rigueur[5] для гостей-мужчин на ежегодных маскарадах у леди Форестер.

Джиллиан чуть слышно застонала. Таким образом, вечер, как она и предполагала, пошел вкривь и вкось. В последние дни она старалась избегать Робина и Кита — с того вечера, как рассказала им о своем намерении выйти замуж за Ричарда, — однако каждый из них счел нужным нанести ей отдельный визит в тщетном стремлении убедить ее в ошибочности предпринимаемого шага. В данную минуту их неодобрение выражалось хоть и молча, но совершенно очевидно.

• Предыдущая
• 13/60
• Следующая