Людовик возлюбленный - Холт Виктория - Страница 27

• Предыдущая
• 27/61
• Следующая

На следующий день Аделаида наблюдала, как четырех ее младших сестер увезли в Фонтевро. Вместе с ними поехала мадам де Ла Ланде. Аделаида немного поплакала из-за того, что их увозят, но все же она была довольна, поскольку оставалась в Версале. Девочка узнала, что если она захочет чего-то, то это можно получить, если просить определенным образом и в определенное время.

Прошел год, и Аделаида порой забывала о самом факте существования маленьких принцесс. Когда же она думала о них, то искренне сочувствовала им, отправившимся в мрачное старое аббатство. Гораздо веселее было жить в Версале, вместе с отцом. Иногда Людовик сам приходил в детскую проведать ее; иногда она вместе с ним ходила к дофину, хотя ей это и не очень нравилось: брат умел завоевать внимание отца и отвлечь его от Аделаиды.

Девочка всячески демонстрировала свою любовь к отцу. Ведь ее отец – самый важный человек при дворе, и, пока он любил ее, Аделаида тоже была важной. Она чувствовала разлад между королем и королевой и предпочитала красивого, очаровательного и всесильного отца, а не толстую и слишком уж набожную мать.

По мере того как дети взрослели, Людовик все больше и больше интересовался ими. И в Аделаиде, и в дофине чувствовался твердый моральный дух, и королю это очень нравилось.

Аделаида была милой маленькой забавной девочкой, но наследником трона являлся Людовик.

Королю сообщили, что дофин стал слишком упрямым и кто-то должен был воздействовать на мальчика. Авторитетом для дофина был только король, поэтому сделать это мог только он. Дофин заявил своим наставникам, что однажды он станет королем, и поэтому это он будет приказывать им, а не наоборот.

Когда Людовик пришел в покои дофина на первом этаже дворца, десятилетний мальчик, увидев отца, низко поклонился.

Король улыбнулся. Обычно дофин, приветствуя отца, прыгал к нему на руки и просил покатать на плечах. Очевидно, что у дофина начало вырабатываться чувство собственного достоинства, он взрослел.

Людовик попытался вспомнить себя десятилетним мальчиком. Как он себя вел? Был ли он таким же своевольным, как и дофин? Вряд ли, но даже если и был, у Людовика было оправдание, ведь в десять лет он уже был королем.

– Сын мой, – обратился Людовик, – мне доложили о вашем поведении.

Дофин повернулся к стоящему рядом наставнику и приказал: «Оставьте нас».

Наставник посмотрел на короля, и Людовик кивком подтвердил приказание мальчика. Дофин знал, что сейчас ему сделают выговор, и не хотел, чтобы это произошло на глазах у наставника. Когда тот ушел, король сел и, привлекая мальчика к себе, сказал:

– Это ты его ударил по щекам?

– Да, папа. Он заслужил это!

– Это ты так решил или он сам?

Мальчик выглядел удивленным.

– Этот человек не прислушивается к голосу разума, – высокомерно заявил он.

– Голосу твоего разума конечно же, – сказал король, скрывая улыбку.

– Именно разума, – твердо ответил дофин. Людовик засмеялся.

– Сын мой, – сказал он, – однажды этим королевством будешь править ты. Мудрый король всегда прислушивается к рекомендациям своих советников.

– Я готов слушать, папа.

– Важно не просто слушать, – сказал король. – Нужно еще обдумать совет и, пока ты еще слишком юн, стоит ему последовать. Когда я был в твоем возрасте…

Выражение лица мальчика изменилось. Он прижался ближе к своему отцу.

– Расскажи мне, папа, о своем детстве. Расскажи мне, как в парламенте ты потребовал митру архиепископа или как черный с белым котенок пришел на собрание совета.

Людовик рассказал о своем детстве. Он надеялся, что так мальчик, которому судьба уготовила роль короля Франции, получит представление об обязанностях короля.

Лицо мальчика просияло, взгляд смягчился.

Когда Людовик закончил, дофин сказал:

– Папа, если бы моим наставником был ты, а не аббат де Сен-Кюр…

– Знаю, мой мальчик, ты бы не ударил меня по лицу. Так?

– Конечно нет, – хмуро буркнул ребенок.

– Даже если бы я не прислушался к голосу твоего разума?

– Я бы так любил своего наставника, что разум не имел бы значения, – сказал мальчик.

Людовику льстила сообразительность сына. Он часто повторял его высказывания, и придворные улыбались, услышав их в очередной раз. Король был любящим отцом и очень гордился своим сыном. Некоторые коварные люди просили замолвить за них словечко перед отцом, и маленький дофин, наслаждаясь чувством собственной важности, изо всех сил старался выполнить их просьбы. Людовик хотел, чтобы двор знал, какое уважение он питает к сыну, и, если эти просьбы были приемлемы, соглашался с мальчиком и выполнял их.

Людовику очень нравилось, что при дворе у него есть семья, и часто жалел о том, что четырех его дочек увезли в Фонтевро. Он очень любил близняшек и с грустью думал о том, что скоро девочки достигнут того возраста, когда их нужно будет выдавать замуж.

Луизе-Елизавете и Анне-Генриетте было по двенадцати лет. Дон Филипп, сын короля Филиппа V и его второй жены Елизаветы, искал себе невесту.

Когда у тебя семь дочерей, к поискам мужей для них нужно приступать заранее. Одной из близняшек придется поехать в Испанию. Известие привело девочек в трепет.

Они любили гулять вместе в садах дворца, говорить о будущем, а теперь приходит время расставания…

В этот день 1739 года они по обыкновению прогуливались, когда Луиза-Елизавета сказала:

– В последние дни отец много времени проводит с послом Испании.

Анна-Генриетта кивнула. Она посмотрела на пруд, выложенный мраморными изразцами с нарисованными птицами. Птицы выглядели так естественно, что вполне могли сойти за настоящих. Она не стала говорить, что утром заходила к отцу и что тот с самого утра заперся с послом, кардиналом и другими важными людьми. Она боялась, что так как Луиза-Елизавета считалась старшей, то в невесты выберут сестру, а не ее.

– Интересно, а на что похожа Испания, – спросила Анна-Генриетта.

Когда Луиза-Елизавета ответила, в ее голосе прозвучали истерические нотки:

– Говорят, что там очень мрачно.

– Так было в прошлом. Король наш родственник. Я слышала, что испанский королевский двор стал больше походить на французский с тех самых пор, как на престоле Бурбоны.

– По-моему, это вполне естественно. – Луиза-Елизавета обернулась на дворец медового цвета, ее родной дом, в котором она так все любила.

– Возможно, – продолжала ее сестра, – испанский королевский двор не так уж сильно отличается от Версаля.

– Но там не будет тебя… не будет нашего брата и нашей мамы. И папы… Там будет другой король… не папа! Ты можешь себе это представить? Я вот не могу. Король, который не наш папа.

– Тем не менее, он может быть очень добрым.

– Он не может быть таким же, как наш отец. – В горле Луизы-Елизаветы застрял комок.

– Можно привыкнуть. И возможно, ты со временем станешь королевой Испании.

– Нет, – ответила Луиза-Елизавета, – у дона Филиппа слишком много старших братьев.

Но ее глаза заблестели. Сестра заметила, что она довольна. Нежная Анна-Генриетта будет страдать больше, если из дома увезут ее. У нее не было желания властвовать, а у Луизы-Елизаветы его было в избытке. Старшая всегда была лидером. Анна-Генриетта была вполне довольна тем, что ее ведут те, кого она любит.

Теперь Анна-Генриетта пришла к выводу, что если кому-то из них и придется уехать, то пусть это будет Луиза-Елизавета. Она конечно же какое-то время будет несчастна, но вскоре начнет привыкать к новой стране. А если же покинуть Версаль заставят ее, Анну-Генриетту, то у нее будет разбито сердце. Анне-Генриетте будет достаточно грустно расстаться с Луизой-Елизаветой, но, по крайней мере, остальные члены семьи остаются с ней. У нее остается ее великолепный и любимый дом, где она сможет постепенно позабыть свою печаль.

Она молилась, что если уж ей суждено выйти замуж, то пусть это будет кто-нибудь, кто жил здесь. Возможно, это не так уж и невероятно. Луиза-Елизавета продолжала говорить об Испании. Она много читала о стране и знала, что королева Елизавета строила большие планы для своих сыновей и управляла королем.

• Предыдущая
• 27/61
• Следующая