Джек Абсолют - Хамфрис Крис - Страница 60
- Предыдущая
- 60/83
- Следующая
Джеку, проскочившему внутрь во втором десятке, показалось, будто он ворвался прямиком в ад. На задней стене уже распускались багровые цветы пламени, помещение заполняли клубы дыма. Повсюду слышались отчаянные крики: люди сошлись в смертельной схватке. Ружья стреляли в упор, штыки пронзали тела, удары томагавков раскраивали черепа. Устилавшая пол блокгауза солома пропиталась кровью и стала скользкой. Люди падали, вскакивали и падали снова.
Это было не сражение, а настоящая свалка. Используя мушкет как дубину, Джек отбивал удары своих, принимавших его за врага, в то время как сам искал друга. И нашел его — в самом темном углу, где лежало больше всего тел. Пять неверных, скользящих шагов, и Джек, попутно отбивая сыпавшиеся со всех сторон удары, прорвался к Ате, который только что свалил здоровенного детину и теперь, с томагавком в одной руке и дубиной из железного дерева в другой, вел бой сразу с четырьмя противниками. Валявшиеся перед ним тела указывали на то, что он уже основательно поработал своим смертоносным оружием, однако руки его, похоже, начинали слабеть. Вражеский штык оцарапал его бедро, и ему с трудом удавалось парировать стремительные выпады двух сабель.
Прыгнув вперед, Джек обрушил мушкет на одного из врагов, бросил слишком тяжелое оружие и, скрестив руки, выхватил из-за пояса слева саблю, а справа багинет. Чтобы отражать атаки двоих из наседавших на его брата противников, ему требовались два клинка.
Отбив в сторону саблю офицера ополченцев, пытавшегося достать его слишком длинным выпадом, Джек отвел свой клинок назад и встретил врага ударом кулака в лицо. Тот упал, но Джек едва ли заметил это, ибо он почувствовал, как дрогнул под саблей зажатый в его левой руке багинет. Сабля взлетела снова, но Джек опередил врага, полоснув его по груди. Вскрикнув, тот пошатнулся и рухнул навзничь.
Последний из противников Ате не захотел разделить участь товарищей и обратился в бегство.
Вокруг них уплотнился дым, и на какой-то момент Джек и Ате оказались внутри дымного кокона совершенно одни.
— Дагановеда! — Смуглое лицо Ате осветилось радостной улыбкой. — А я думал, что ты умер!
— Почти. И не один раз. Очень часто. А это, — Джек указал багинетом на лежащие тела, — прими как уплату долга за Орискани.
Улыбка Ате исчезла.
— Что, эти? Всего четверо? Я мог бы и сам...
Увы, рвавшийся с его уст протест так и остался неуслышанным, ибо утонул в двух громких звуках: почти единодушном «Сдаемся!» защитников и оглушительном треске прогоревшей и рухнувшей задней стены блокгауза. Джека и Ате обдало жаром и осыпало искрами, но за языками пламени Абсолют увидел ясное небо.
— Сдаемся или?.. — крикнул он Ате, перекрывая шум, и показал на пламя, полыхавшее там, где была задняя стена.
— Или! — крикнул ему в ответ Ате, отшвырнул свою пороховницу и устремился прямо в огненный ад.
Джек тоже отбросил пороховницу, вложил саблю в ножны и прыгнул сквозь завесу пожара, отставая от друга только на шаг. Огонь лизнул его, опалил кожу и закурчавил волосы, но спустя мгновение оба уже скатились по склону позади блокгауза и принялись хлопками сбивать огонь с себя и друг с друга.
— Туда! Наверх! — указал Джек, и они вдвоем побежали к редуту Бреймана.
Пули летели не только сзади. Поначалу немцы тоже открыли по ним огонь, но, когда Джек крикнул «офицер Короны!», перестали стрелять, и друзья успели проскочить в поспешно приотворенные и так же поспешно закрытые ворота.
Поначалу их главной заботой было поскорее потушить все еще тлевшую одежду, но когда это было сделано, дало о себе знать другое — неожиданная боль. Смуглая кожа ирокеза приобрела лихорадочный оттенок, а одна бровь, похоже, сгорела начисто. Судя по ощущениям самого Джека, он выглядел ничуть не лучше. И Ате подтвердил это, указав на его одежду.
— Король лохмотьев и дыр! — расхохотался он.
Джек огляделся по сторонам и понял, что они отнюдь не избежали ада, но лишь перешли в иной его круг. Егеря в зеленом и здоровенные германские гренадеры в синем вели ожесточенный бой, с каждым мгновением становившийся все более неравным. Стены редута лишь слегка возвышались над коническими гренадерскими шапками, отделанными металлом. Американцы повсеместно пытались перескочить через невысокую ограду. Их расстреливали в упор, но место каждого убитого занимали трое новых. На утоптанном земляном дворе редута уже вовсю шла рукопашная.
— Посмотри туда! — показал Джек.
Главные ворота атаковали тем же манером, что и дверь блокгауза. Было ясно, что они не выдержат, и рослый, весьма усатый офицер — не иначе как сам Брейман — уже выстраивал перед ними солдат, чтобы встретить прорвавшихся дружным залпом.
Ате подхватил брошенный кем-то мушкет, Джек выхватил пистолеты, каким-то чудом не взорвавшиеся в пламени и не потерявшиеся во всей этой кутерьме, и они оба устремились к собиравшимся возле ворот людям.
Увы, они не успели. Ворота с оглушительным треском распахнулись, и хотя наспех выстроившиеся немцы дали залп, он оказался не слишком дружным и почти не нанес штурмующим урона. Мятежники хлынули в пролом, возглавляемые неистовым всадником, оравшим, как гоблин, и вращавшим над головой саблей. Его Джек узнал мгновенно.
— Арнольд! — вскричал он и вскинул для выстрела оба пистолета.
Однако его опередил гренадер, чей выстрел угодил в коня. Скакун вздыбился, и обе пули Джека прошили воздух в том месте, где только что находилась голова генерала. Потом конь свалился, придавив ногу всадника. Джек, находившийся неподалеку, услышал хруст и крик боли.
До этого мгновения Джека больше заботило сохранение собственной жизни и спасение друга. Теперь, когда перед ним лежал человек, приказавший застрелить Саймона Фрейзера, им овладела ярость. Отбросив пистолеты в сторону и выхватив саблю, он направился к врагу, видя только его и помышляя лишь о мести.
— Бенедикт Арнольд! Убийца! — крикнул Джек, приближаясь.
Генерал, несмотря на терзавшую его боль и хаотический шум боя, услышал крик Джека и поднял глаза.
— Лорд Джон! — В первое мгновение в голосе генерала преобладало удивление, но затем гримасу боли на его лице сменила ярость. — Клятвопреступник!
Арнольд потянулся к седельной кобуре за пистолетом, а Джек, не помня себя, рванулся вперед. Ате находился позади него в паре шагов — как оказалось, слишком далеко, чтобы помешать одному из офицеров Арнольда поднять ружье.
Страшной силы удар, жгучая боль, ослепительная белая вспышка — и Джек упал.
Правда, на сей раз он не провалился в умиротворяющее беспамятство: на его глазах люди продолжали сражаться, падать и умирать, однако казалось, что все это происходит в замедленном темпе и совершенно беззвучно. Джек видел разинутый, окаймленный пеной рот Арнольда, изрыгавший проклятия, пока генерала не вытащили из-под коня и его голова не откинулась бессильно назад — неистовый полководец потерял сознание.
Потом Джек почувствовал, как его крепко обхватили поперек груди (руки, сделавшие это, были обожжены я перепачканы сажей) и потащили назад. Сабля, хотя он и пытался ее удержать, выскользнула, каблуки оставляли на земле две бороздки. Затем чужие руки разжались. Джек ощутил позади стремительное движение, и рядом с ним, выпучив невидящие глаза, на землю упал мертвый мятежник. Его снова подхватили, куда-то оттащили и привалили спиной к какой-то деревянной опоре.
Перед его взором продолжало разворачиваться бесшумное сражение. Все больше и больше американцев, разинув рты, вливались в выбитые ворота. Немцы дрогнули. Брейман порубил саблей нескольких пытавшихся дезертировать трусов, но был застрелен собственным солдатом, использовавшим тело командира как ступеньку, чтобы взобраться на стену.
В это время Джека вновь схватили, подняли и перевалили через бревенчатый тын. Падая, он почувствовал хруст в запястье, хотя боли почему-то не ощутил. Знакомые руки вновь подхватили его и взвалили на плечо.
Пока Джека бегом несли по жнивью фермы Фримена, в его голове промелькнули две отчетливые мысли. Первая касалась того факта, что Ате, похоже, снова опередил его по части взаимного спасения жизни. Вторая же возникла при виде казавшейся особенно красивой в этом лишенном звуков мире бабочки-монарха, что раскинула на былинке широкие красные крылья с черными прожилками и белой каймой. Когда Джек поравнялся с ней, она запустила свою мохнатую головку внутрь розово-лилового цветка, и Джек сообразил, что бабочка, как и он сам, висит вниз головой.
- Предыдущая
- 60/83
- Следующая
