Индиана Джонс и Семь вуалей - МакГрегор Роб - Страница 8

Но в тот же миг Дейрдра подумала, что лучше больше не ввязываться в приключения с Инди. Следующего она просто не переживет.

О древних мореплавателях

Зал был полон пингвинов – черные фраки, белые рубашки; типичный вечерний прием в честь открытия выставки. Нет, пожалуй, не совсем типичный. Газетчиков куда больше, чем обычно; держатся поодаль от всех, потому что не привыкли играть в пингвинов. Человек пять даже не сняли шляп с приколотыми к ним пресс-картами.

Инди оттянул свой туго накрахмаленный воротник и страдальчески повертел шеей, потом поправил галстук-бабочку. Ему вовсе не улыбалось выхаживать во фраке, да еще с рукой на перевязи – но вернувшись неделю назад в Нью-Йорк, он пообещал Маркусу Броуди показаться на открытии, хотя бы ненадолго. И вот он здесь – этакий крылатый пингвин, присутствующий на открытии выставки “Новые свидетельства завоевания Америки в древности”. Весьма вероятно, что эта выставка вызовет большой переполох.

Инди побродил немного по залу, погрузившись в собственные мысли и только делая вид, что разглядывает экспонаты. После того как он на время оставил преподавание, все пошло как-то наперекосяк. После стычки с бандой грабителей могил, едва не ставшей для Инди фатальной, полевые работы в Тикале были прерваны. Хотя бандитов изловили, на раскопки прибыли представители гватемальской армии и конфисковали все находки.

Мало того, в довершение несчастий Бернард всю вину взвалил на Инди. Дескать, он повинен в том, что, нанимая работников-майя, принял человека, связанного с гробокопателями. Инди мог привести в собственную защиту дюжину различных доводов, но понимал, что толку от этого не будет. Это лишь подольет масла в огонь.

А вдобавок ко всему, он не виделся с Дейрдрой с самого возвращения в Нью-Йорк. Она снимала квартиру в Гринвич-Вилледж на пару с подружкой из Колумбийского университета, и всякий раз, когда Инди туда звонил или наведывался, Дейрдры не оказывалось дома. Он понимал, что она его избегает, только не мог взять в толк, почему. Ему-то казалось, что все отношения между ними выяснены – но с момента, когда они сели на поезд до Нью-Йорка, Дейрдра держалась все холоднее и холоднее. Когда же поезд прибыл на Центральный вокзал, она успела заявить, что временно не хочет его видеть.

Едва мысли Инди обратились к Дейрдре, как он увидел стройную рыжеволосую женщину в темно-синем платье, изучавшую надпись на треугольной каменной плите. Он направился к ней, и с каждым шагом надежды его крепли. Дейрдра пришла на открытие, зная, что он будет здесь! Все образуется. Он остановился позади женщины. Ощутив его взгляд, она обернулась; Инди тут же понял, что ошибся. Хотя телосложением она весьма напоминала Дейрдру, но была на добрых десять лет старше и внешне ничуть не походила на нее.

Смущенный своей ошибкой Инди уставился на камень.

– Простите.

– Как по-вашему, финикийцы вправду побывали в Айове две с половиной тысячи лет назад? – поинтересовалась она. – Говорят, именно тогда сделана эта табличка.

– Наверно, индейцы вручили им табличку в ознаменование этого события, – бросил Инди, поворачиваясь, чтобы уйти. Женщина озадаченно посмотрела на него.

– А если серьезно – вы считаете, что такое возможно? В том смысле, что это пунический текст, а найдена табличка в Айове.

– Всякое может быть, но особо на это не рассчитывайте. – Инди извинился и направился прочь. Пробираясь через толпу, он увидел приветственно поднятую руку.

– Инди, вот ты где! Как я рад, что ты пришел.

– Добрый вечер, Маркус.

Они обменялись рукопожатием, затем Броуди положил ладонь Инди на плечо. Добрый по натуре, он всегда относился к Инди, как к сыну.

– Как ты себя чувствуешь?

– Чудесно. Повязку снимут через пару дней. Пустяковая рана в мякоть.

– Тебе повезло. Вчера мы изрядно поболтали с твоим отцом. Я рассказал ему о случившемся.

– В самом деле? – Лучше бы он этого не делал! – И что же он сказал?

По лицу Броуди промелькнуло страдальческое выражение.

– Сам знаешь, – передернул он плечами.

Да уж, об этом Инди рассказывать не требовалось.

– Кстати, он знает Виктора Бернарда и невысокого мнения о нем. – Броуди просветлел, будто это замечание могло послужить для Инди утешением, установив эфемерную иллюзию близости с отцом. – Насколько я понял, Виктор отнесся к злополучному происшествию в Тикале весьма безразлично.

– Да, я слышал. – Инди чувствовал себя не в настроении беседовать ни об отце, ни о Бернарде.

Отвернувшись, он оглядел коллекцию римских монет четвертого столетия, найденных на побережье Массачусетса.

– Держу пари, что в те времена эти деньги почти ничего и не стоили.

– Нет, Инди, ну ты скажи – ведь это весьма любопытно! Погляди-ка сюда! – Броуди показал на камень, покрытый иероглифами. – Это дубликат ливийской надписи из Калифорнии. Сделана она в 232 году до нашей эры, во времена фараона Птолемея III, а найдена на подступах к пустыне Мохаве и гласит: “Всем! Всем! Осторожно! Осторожно! Великая пустыня!” У нас также имеются фотографии и копии надписей скандинавскими рунами, финикийскими и иберийско-кельтскими письменами. Датируются вплоть до пятисотых годов до нашей эры и найдены в обеих Америках, от Вермонта до Бразилии. Это воистину изумительно!

В голосе Броуди звучало благоговение, и не без причины. В экспозиции были выставлены практически все необычные находки, сделанные в Северной и Южной Америке за последние сто лет. Собранные вместе, они буквально требовали переписать американскую историю заново. Но среди ученых лишь немногие принимали доказательства на веру. За последнюю неделю клеветники охаяли выставку еще до открытия. Теперь пресса оставит Броуди в покое, только выставив его круглым дураком и натешившись этим.

– Маркус, знаете ли, эти ливийские надписи могут оказаться на зуни, – мягко заметил Инди. – Их письмена весьма схожи.

– Да-да, знаю. Весьма любопытное замечание! Вполне может быть, что индейцы племени зуни переняли свою письменность у ливийских исследователей и колонистов.

Инди молча кивнул. Остается лишь надеяться, что репутация Броуди не слишком пострадает.

– Что ж, у вас тут изрядное сборище. Вы, должно быть, в восторге.

– Да, разумеется! Знаешь ли, все это весьма спорно. Кое-кто из наших коллег не в таком уж восторге от меня.

– В самом деле?

– Ты не поверишь. Но я не обращаю на них никакого внимания. Я убежден, что эти надписи заслуживают серьезного внимания. Мне пришлось порядком потрудиться, чтобы собрать их воедино. Целых два года ушло.

– Вы сделали отличную работу, Маркус. Кто знает – быть может, вас будут помнить, как человека, переписавшего американскую историю. Мировую историю, если уж на то пошло.

– Ну-у, я придаю этому лишь общеобразовательное значение, – покраснев, скромно отозвался Броуди и устремил взгляд мимо Инди, в противоположный конец зала. – Мне пора начинать пресс-конференцию, но я хотел с тобой кое о чем потолковать. Ты мог бы зайти ко мне завтра? Вопрос строго конфиденциальный.

– Конечно, – кивнул Инди. Интересно, что Броуди затевает на сей раз?

Инди двинулся к копии шестифутовой статуи из Сан-Огастина в Колумбии. На ее головном уборе были вырезаны иероглифы, напоминающие руны викингов. Быть может, кто-нибудь так пошутил. Рядом стояли две статуэтки, обнаруженные на кладбище Маунд-Билдер в Айове. Головы их венчали шляпы с высокими тульями, так называемые “хеннин”, надевавшиеся финикийцами по случаю ритуалов и празднеств. Тут же находилась сравнительная таблица, где сопоставлен был алфавит, употреблявшийся финикийскими колонистами в Испании, с письменами, найденными в 1874 году в Давенпорте, штат Айова – та самая, что заинтересовала рыжую даму. Инди вынужден был признать поразительное сходство – но рыжая дама тоже походила на Дейрдру, пока Инди не взглянул на нее поближе.

Дальше висела серия фотографий мощеных камнем подземных залов из Таинственного холма в Нью-Хемпшире. Они напомнили Инди кельтские “маленькие крепости”, находящиеся в Шотландии. Рядом с фотографиями приводился отчет Гарольда У. Крюгера, написанный 18 сентября 1917 года. Там сообщалось, что хотя археологи сочли катакомбы насчитывающими не более ста лет, камни стен пронизаны корнями дерева, выросшего около 1690 года, плюс-минус девяносто лет. В приложении к отчету говорилось, что имеются доказательства того, что это мегалитические сооружения кельтского происхождения, относящиеся ко второму столетию до нашей эры.