Строптивая герцогиня - Хантер Мэдлин - Страница 3

• Предыдущая
• 3/66
• Следующая

— Отошли его. Пусть уходит.

— Не думаю, что он согласится. Он предупредил, что останется здесь, пока вы не соизволите переговорить с ним.

София оттолкнула Дженни в сторону и сама просунула нос в щелку. Эйдриан Берчард пил ее вино, сидел около ее камина и чесал ее Юри за ухом. Он выглядел довольно живописно с темными спутанными волосами, черными глазами и в черном вечернем костюме. Многие женщины не возражали бы, если бы обнаружили его в своих покоях.

Он обладал неотразимой внешностью, которая волновала ее, несмотря на ее болезненное состояние. Более того, он производил впечатление какого-то авантюриста, в нем заключалось нечто загадочное. Оно привлекало и тревожило. Покрой его одежды и то, как он свободно расположился в чужом доме, выдавали в нем английского аристократа. В нем явно ощущалось воспитание, которое невозможно подделать. Но его лицо… заставляло усомниться в его английском происхождении.

Он не похож на светловолосого графа Динкастера. У него густые волнистые черные волосы и очень темные глаза, глубоко сидящие и формой напоминавшие те, что встречаются у уроженцев Средиземноморья. Их контраст с его светлой кожей казался неестественным. В уголках четко очерченного рта пролегали жесткие складки, придававшие его лицу некоторую жестокость.

Она не могла отделаться от впечатления, что если он наденет другое платье, изменит манеру поведения и добавит несколько психологических деталей, то больше станет походить на испанского гранда, чем Стефан на польского принца.

Но если Стефан и мог не быть принцем, он все равно оставался поляком в отличие от Эйдриана Берчарда.

Чем больше она разглядывала его, тем больше он пробуждал в ней неприятные воспоминания. Она старалась отбросить в сторону темные тучки, которые сопровождали события прошедшей ночи. Ей крайне неприятно сознавать, что она провела несколько часов собственной жизни, абсолютно не помня происходящего с ней.

Держа в руках корсет, Дженни обратилась к хозяйке:

— Вы в состоянии одеться сейчас, миледи?

— Я не имею ни малейшего желания одеваться специально для него. Достань фиолетовый пеньюар, как-нибудь уложи волосы и набрось шаль мне на плечи. Думаю, вполне достаточно. Если он будет шокирован, мне все равно.

— Не думаю, что вы можете шокировать его, — проговорила Дженни, пряча улыбку и открывая дверцы гардероба. — После того, что он уже видел, смешно, если бы он смутился от вашего абсолютно приличного пеньюара.

— Что ты можешь сказать о нем, Дженни? Горничная бросила взгляд на дверь.

— О, миледи, он, бесспорно, производит впечатление! Мистер Берчард не такой страшный, как его отец, но в нем есть что-то такое, что позволяет довериться ему. В нем есть уверенность, что все будет так, как он решил. И он с головы до пят джентльмен. Чарлз сказал, что, когда он нес вас сюда и ваше платье… приоткрылось… ну, вы понимаете… мистер Берчард ни разу не взглянул на вашу голую грудь.

Желудок Софии отозвался отрыжкой. О Господи, еще не хватало! Разумеется, произошел несчастный случай, и незнакомец видел ее полуголой!

— Он нежно обращался с вами, миледи, — продолжала щебетать Дженни, укладывая волосы Софии крутыми локонами. — Он нес вас в ванную, как дитя, и когда вас тошнило, он помогал и даже не поморщился.

София почувствовала, что краснеет. Внезапно все, что произошло, словно выплыло из тумана. Льющаяся вода. Сильные мужские руки держат ее подбородок над фаянсовой гранью. Мокрый алый шелк.

Дженни заколола локоны пониже затылка, собрав их в тугой пучок. София поднялась, чтобы накинуть шелковый пеньюар, отделанный атласной лентой.

Собрав оставшиеся крупицы достоинства, София величественно прошла в соседнюю комнату, как требовали обстоятельства.

Эйдриан склонился над лежащим Юри. Пес распластался на полу, задрав лапы вверх, трепеща всем телом, — он требовал внимания.

София ждала. Он наверняка слышал ее шаги, но притворялся, что не слышит. По-видимому, решил устроить между ними состязание.

Наконец Эйдриан бросил на нее взгляд, от которого у нее во рту сразу все пересохло. Поднявшись, щелкнул пальцами, указывая Юри на место у камина. София не пропустила его поистине символический жест. «Ваши собаки уже слушаются меня», — означал он.

Он посмотрел на нее еще раз, уже оценивающе, надеясь убедиться, что ее состояние улучшилось.

Когда он подошел, она подала ему руку, и он склонился к ней.

— Мне, видимо, стоит снова представиться, герцогиня. Я Эйдриан Берчард. Вы чувствуете себя лучше? Я взял на себя смелость и попросил принести что-нибудь из еды. Вот увидите, вам сразу станет лучше.

Чай и кексы ждали на столе. Он подвел ее к столу, усадил, налил чай и сам устроился в нескольких шагах. По-хозяйски.

— Пожалуйста, съешьте что-нибудь. — Эти слова звучали как приказание.

София, поморщившись, потянулась за кексом. Откусила кусочек и отпила глоток, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Еще не совсем избавившись от воздействия алкоголя, она едва могла скрыть улыбку удовольствия от его присутствия.

Но остатки здравого смысла, несмотря на адскую головную боль, подсказывали ей, что надо держаться настороже. Она понимала, что он задумал. Эйдриан командовал ею, словно она полная идиотка.

— Вы один из сыновей графа Динкастера? Я знала ваших родителей.

София сама удивилась, услышав свои слова. Он так поражал своей красотой, что она не могла сосредоточиться и заставляла себя не смотреть на его лицо. Сейчас, когда он находился совсем близко, она чувствовала полное потрясение от его совершенной красоты.

У него были высокие скулы, глаза по-доброму сверкали в свете свечей. Волосы, черные как вороново крыло, небрежно падали на лоб, лицо и воротник — стиль, господствующий в современных салонах. Он держался совершенно естественно и не скрывал свою жизнелюбивую натуру.

«Скажите мне, мистер Берчард, что ощущает неотразимой красоты человек, когда сердце каждой женщины замирает при виде его?» — хотелось спросить Софии.

— Я третий сын, у меня два брата — Гэвин и Колин, — бесстрастно ответил Эйдриан.

Третий сын. После «наследника и того, кто в запасе». Леди Динкастер была блондинкой, как и ее супруг, подумала София. Она с интересом изучала смуглое, совершенно не типичное для англичанина лицо Эйдриана.

— У вас для меня письмо, — проговорила София, с трудом проглотив бестактный вопрос, готовый сорваться с ее уст.

Он достал послание из внутреннего кармана сюртука. София заметила королевскую печать.

— Что там говорится?

— Король удивлен, что вы не вернулись в Англию, когда скончался ваш отец. Он требует вас немедленно. У него большое желание ввести новую обладательницу титула пэра в ее права.

— Мой отец умер. Мое присутствие на его похоронах не преодолело бы той пропасти, которая разделяла нас при его жизни. Что касается его величества, я не удивляюсь его желанию, чтобы его лорды посмеялись надо мной. Еще бы, в стране, по закону первородства управляемой мужчинами, женщина наследует столь высокий титул! Пусть они позабавятся где-нибудь еще.

— Ваша ситуация необычна, но в ней нет ничего смешного. Вы не одиноки. Как вы знаете, есть и другие женщины, которые, как и вы, получили преимущественное право наследования в своих семьях.

— Двести лет назад какой-то мой предок убедил короля разрешить дочери наследовать титул, и сейчас меня заставляют играть роль герцогини. — Она потянулась к нему. — Я не хочу, увольте. Управляющий прекрасно справится с делами поместья. Я собираюсь остаться в Париже.

— Вы должны вернуться. Разумеется, вам известно, что происходит в Англии? Французские газеты пишут о вас, а гости из Англии наверняка рассказывают.

— Я не много общаюсь с англичанами, но вы правы, я знаю, что там происходит.

— Тогда вам известно, что парламент распущен и предстоят новые выборы. Надвигающиеся перемены в палате общин охватили всю страну, натравливая класс на класс. Если акт о принятии реформ утвердит следующий парламент, они изменят Англию так, как даже война не изменила.

• Предыдущая
• 3/66
• Следующая