Сезон охоты на людей - Хантер Стивен - Страница 2

• Предыдущая
• 2/154
• Следующая

Снайпер ни на что не обращает внимания. Ему нет до этого никакого дела.

– Мама! – кричит восьмилетняя Ники Суэггер. – Ну давай!

Ники ездит верхом лучше своих родителей; она, можно сказать, выросла верхом на лошади, поскольку ее отец, бывший сержант морской пехоты, выйдя в отставку, решил вернуться к своим сельским корням и занялся разведением лошадей на полузаброшенном ранчо в Аризоне. Там и родилась Ники.

Мать Ники, красивая женщина по имени Джулия Фенн Суэггер, едет следом. У Джулии нет того природного изящества, которым обладает ее дочь, но она выросла в Аризоне, где нельзя и представить себе жизни без лошади, и ездила верхом с детских лет. Ее муж, выросший на ферме в Арканзасе, в детстве тоже много ездил верхом, затем у него был перерыв в несколько десятилетий, после которого он возвратился к животным и так полюбил их за цельность натуры и преданность, что смог сделаться настоящим наездником. Верховая езда – это один из его талантов.

– Ладно, ладно, – отзывается мать, – только будь поосторожней, милая.

Она отлично знает, что осторожность – это последнее, о чем будет думать Ники. Эта маленькая героиня готова рискнуть всем, чтобы добиться всего, и, по-видимому, полностью лишена чувства страха. Она похожа на индейцев древности, а также на своего отца, который был когда-то настоящим героем войны.

Женщина оборачивается.

– Ну что? – негромко кричит она, копируя интонации своей дочери. – Ты ведь хотел увидеть, как восходящее солнце освещает долину?

– Угу, – доносится ответ третьего всадника, все еще остающегося невидимым.

Ники вырывается из тени на яркий солнечный свет. Ее лошадь, четырехлетний чистокровный мерин по кличке Калипсо, – настоящая бестия, но Ники без труда справляется с ним. Как ни странно, она ездит по-английски, так как ее мать мечтает, что в будущем девочка поступит в колледж на востоке, где этот навык, говорящий об искушенности в конном спорте, даст ей гораздо больше преимуществ, чем примитивное умение держаться в седле как ковбой. А отцу английское седло не нравится: оно не защищает девочку от ударов о каменные мышцы лошади, и, бывая на конских выставках, он думает, что мешковатые джодпуры[2] и коротенькая вельветиновая курточка с пеной кружев вокруг ворота ну просто очень смешны.

Калипсо гремит копытами по каменистой тропинке; сразу видно, что животное столь же умно, сколь и бесстрашно. Смотреть, как маленькая девочка легко справляется с огромной лошадью, одна из самых больших радостей, которые имеются в жизни ее отца: никогда она не бывает такой живой, счастливой и уверенной в себе, как на спине своего любимца. И сейчас, когда лошадь наконец-то вырывается на плато, голос Ники дрожит от радости. Перед ними самый красивый вид, какой только есть на маршруте конной прогулки, и девочка стремительно несется вперед. Может показаться, что она не справляется с лошадью, но на самом деле она полностью контролирует скакуна.

– Дорогая, – кричит Джулия, глядя, как ее дочь весело несется навстречу опасности, – осторожнее!

Ребенок. Женщина. Мужчина.

Ребенок едет впереди как лучший из троих наездников, смелый и энергичный. Вот девочка появляется из полумрака ущелья, пускает лошадь вскачь, и животное, громко стуча копытами, несется по траве к краю пропасти, останавливается на месте, резко поворачивается и бьет копытом от нетерпения. Девочка крепко держит поводья и смеется во все горло.

Женщина едет следом. Она не столь одаренная наездница, но все же легко и свободно сидит в седле идущей крупной неровной рысью лошади. Снайпер отчетливо видит ее соломенные волосы, смуглое от солнца лицо, играющие под джинсами и рабочей рубахой крепкие мускулы. Под нею крупная гнедая лошадь, надежная рабочая ковбойская лошадь, которая кажется куда менее ухоженной, чем лошадь ее дочери.

И наконец появляется мужчина.

Это поджарый человек с настороженным взглядом; к его седлу приторочен чехол, из которого выглядывает приклад карабина. Он производит впечатление опасного субъекта, прошедшего специальную подготовку, человека, неподвластного панике, способного реагировать без промедления и стрелять без промаха, и таков он и есть на самом деле. Опытный наездник представляет единое целое со своим конем, бессознательно управляя им одними движениями бедер. Он сидит в седле расслабившись, но все равно ни на мгновение не теряет бдительности.

Он не может увидеть снайпера. Снайпер находится слишком далеко, его позиция тщательно закамуфлирована, он выбрал такое положение, что в этот час лучи восходящего солнца светят прямо в лицо его жертве и та не в состоянии увидеть что-либо, кроме радужных разводов в ослепленных глазах.

Перекрестье прицела наплывает на фигуру мужчины и больше не отрывается от него, хотя тот галопом мчится вперед; прицел плавно покачивается, подчиняясь тому же ритму, в котором перемещаются, покачиваясь вверх и вниз, животное и всадник. Палец стрелка ласково прикасается к спусковому крючку, ощущает его послушную податливость, но не нажимает на него до конца.

Движущаяся цель, перемещающаяся по горизонтали слева направо, но при этом еще и раскачивающаяся в вертикальной плоскости. Дистанция 753 метра. Это, бесспорно, невозможный выстрел, хотя многие в подобных обстоятельствах решились бы на него. Но опыт рекомендует снайперу выждать: впереди ждет лучший, более надежный выстрел. А когда имеешь дело с таким человеком, как Суэггер, выстрел может быть только единственным.

Мужчина нагоняет женщину; эти двое о чем-то болтают между собой, и слова мужчины заставляют женщину улыбнуться. Белая вспышка зубов. Крохотная часть, еще сохранившаяся в снайпере от человека, испытывает мгновенный приступ боли при виде красоты и свободной непринужденности женщины. Ему приходилось иметь дело со множеством проституток во всем мире, среди них были очень и очень дорогие, но такой вот момент близости относится к той сфере жизни, которая совершенно ему незнакома. Ну и отлично. Он сам выбрал себе работу, которая вынуждает его жить, не соприкасаясь с остальным человечеством.

Господи боже ты мой!

Он ругательски ругает себя. Именно так и срываются выстрелы: отвлекся хотя бы на миг – поставил под угрозу исход всей операции. Он на мгновение закрывает глаза, погружается в темноту, освобождает сознание от ненужных мыслей, снова открывает веки и вглядывается в лежащую перед ним местность.

Мужчина и женщина подъезжают к краю. Расстояние 721 метр. Перед ними долина; солнце, поднимаясь все выше, заливает ее своим светом. Но для снайпера все это имеет лишь тактическое значение: его цель наконец-то остановилась. В прицеле он видит групповой портрет семьи: мужчина, женщина и ребенок. Их головы находятся практически на одном уровне, так как лошадь ребенка намного выше, чем лошади родителей. Они о чем-то болтают, девочка смеется, указывает пальцем на птицу или на какое-то другое живое существо. Женщина смотрит вдаль. Мужчина, оставаясь настороженным, все же расслабляется на какое-то мгновение.

Перекрестье прицела делит широкую грудь на четыре части.

Опытный снайпер задерживает дыхание, приводит себя в состояние абсолютного спокойствия, но при этом ничего не желает. Он никогда ничего не решает, ни к чему не стремится. Это просто случается.

Винтовка коротко отдает, и, когда через бесконечно малую долю секунды она возвращается в прежнее положение, он видит, как грудная клетка высокого мужчины взрывается от удара 7-миллиметровой пули «ремингтон-магнум».

Эта весна выдалась необыкновенно жаркой, и Вашингтон изнывал под палящими лучами солнца. Трава рано побурела и поблекла, на улицах то и дело возникали пробки, горожане были неприветливы и грубы; даже мраморные памятники и белые правительственные здания производили жалкое впечатление. Весь город охватило оцепенение, как будто он оказался во власти какого-то заклятия. Ни один человек, относившийся к официальным кругам Вашингтона, больше не ходил ни на какие вечеринки. Наступило время озлобленности и взаимных обвинений.

• Предыдущая
• 2/154
• Следующая