Меж мирами скользящий - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая

Все эти мысли промелькнули у меня в голове за какие-то доли секунды. Виталий Константинович толком не успел прийти в себя и понять, почему находится в каком-то гостиничном номере вместо того, чтобы сидеть в холле. Обалдевший старик хотел, было открыть рот, чтобы спросить меня о чем-то, но я не позволил ему этого сделать. Подчиняясь выработанной изнурительными тренировками программе, мое тело в мгновение ока превратилось в хорошо отлаженную боевую машину. Строго дозированная порция гормонов, впрыснутых в кровь железами внутренней секреции, сотворила по меркам этого мира самое настоящее чудо: все основные функции моего организма достигли своего максимально допустимого предела. Теперь я был вполне способен поднять груз весом в тонну или развить скорость до восьмидесяти километров в час. Кроме того, моей реакции мог бы позавидовать самый ловкий хищник. Не мешкая ни мгновения, я вскочил со стула, протянул руку к шее старика и легким касанием пальцев сонной артерии ввел гостя в обморочное состояние. Не то, чтобы я очень уж боялся этого человека, но просто так уйти, оставив за спиной опытного мага в ясном уме и твердой памяти, было бы с моей стороны непростительной глупостью. Убедившись в том, что Виталий Константинович спит крепким здоровым сном, я подхватил заплечную сумку и, закинув ее через голову, чтобы не отягощала рук или, упаси Господи, ненароком не потерялась, тихо выскользнул из гостиничного номера в коридор.

Был еще довольно ранний час. Дневное светило едва показало свой золотой лик из-за темных крон дальнего леса. Утренний туман под напором животворящих солнечных лучей на глазах отступал к реке, оставляя после себя на траве и листьях растущих вдоль берега ракит сверкающие и переливающиеся всеми цветами радуги капельки росы. От укутанной непроницаемым одеялом белоснежного тумана речной глади то и дело доносились звонкие шлепки, неразборчивое бормотание и веселый звук разлетающихся во все стороны брызг. Пробудившиеся от ночного сна птахи пока еще нерешительно и не очень слаженно, будто оркестранты, настраивающие свои инструменты перед выступлением, оглашали окрестности звучными трелями и пересвистами. Где-то вдалеке, в диссонанс птичьему пению промычала корова. Ей в ответ залаяла собака, и пропел петух. Начинался новый день, и всякая божья тварь стремилась по-своему отметить это событие.

По натоптанной человеческими ногами и звериными копытами и лапами тропинке, змеящейся вдоль реки, шла довольно забавная троица: высокий седовласый старик, кутающийся от утренней прохлады в темно синюю мантию, отороченную мехом горностая; маленький мальчик лет шести и матерый серый волчище.

Заслышав коровье мычание и собачий лай, зверь нервно вздрагивал, напрягался всем своим мощным телом, задирал морду к небу, как будто собирался огласить округу тоскливым волчьим воем, но, повинуясь звериным инстинктам, отменял свое решение. Время от времени он срывался с места и либо спускался к реке в заросли ежевики, либо гонялся за кем-то по пойменному лугу. Короче говоря, вел себя не как пожилой, умудренный опытом зверь, а как несмышленый щенок.

Если бы кто-то из бывших соплеменников ненароком повстречал это могучее жизнерадостное существо, то вряд ли признал в нем старого облезлого и практически беззубого волка, вынужденного в свое время бежать в поисках спокойной жизни и пропитания в Ведьмин лес. Да, да, только не стоит падать в обморок от удивления — это действительно тот самый Острый Коготь, только теперь, несмотря на свои по-волчьи преклонные годы, это вовсе не старое не облезлое и далеко не беззубое существо. Впрочем, сейчас имя этого гордого зверя уже не Острый Коготь. Забрав волка вместе с мальчиком в свою башню, старый маг наградил его не только абсолютным здоровьем, но также новым именем. Отныне окружающие называют его Серым. Ну что же, Серый, так Серый — ничуть не хуже Острого Когтя, бывший предводитель волчьей стаи, являясь по своей натуре существом прагматичным и сговорчивым, рассуждал примерно так: «Пусть хоть Козликом кличут, лишь бы сена с овсом на обед не предлагали».

Малыш хоть и не сбегал подобно своему лохматому приятелю к реке и не летел стремглав на луг гонять птиц и мышей-полевок, просто так спокойно идти не мог. Он то принимался скакать на одной ножке, то верещал на всю округу своим звонким голосочком, подражая голосам диких животных, то донимал идущего впереди чародея всякими пустыми по мнению взрослого вопросами.

— Учитель, а почему небо синее, солнце горячее, хотя никакого неба и солнца на самом деле нет? Почему если плыть по реке далеко-далеко, в конце концов, оказываешься снова на том же месте? Почему за одной дверью башни день, а за другой ночь? Почему звери разные, например: крокодил любит воду, а радужный дракон ее терпеть не может?..

Сосредоточенный на собственных мыслях старый маг на все вопросы своего подопечного отвечал кратко и односложно. По большому счету его ответы сводились к одному: мол, подрастешь, парень, обо всем узнаешь. Подобное невнимание к его персоналии совершенно не устраивало ребенка, и он засыпал старика новым градом вопросов, пытаясь хоть как-нибудь подвигнуть Учителя для серьезного разговора на интересующие его темы.

В конце концов, он частично добился своего. На заданный в сто первый раз вопрос: «Учитель, а куда это мы собрались в такую рань?» чародей, с ехидной ухмылочкой ответил:

— Во-во, Мал, хорошенько запомни дорогу вон к той деревне, — Он указал пальцем в сторону выплывающего из туманного марева небольшого поселения, огороженного заостренным сверху частоколом, — отныне каждое утро ты будешь самостоятельно прибегать сюда к мастеру Зелоту Стамбу.

Более ничего старый маг не сообщил любознательному Малу и на все его вопросы лишь хитро усмехался в свою седую бороду.

Стоило троице приблизиться к распахнутым настежь воротам поселения, как один из ее членов — присел на задние лапы, жалобно заскулил и посмотрел на людей своими раскосыми выразительными глазами, давая понять, что не испытывает никакого желания оказаться внутри ограниченного частоколом пространства.

— Хорошо, Серый, — нежно погладил волка по голове мальчик, — можешь побегать здесь неподалеку, только никого не пугай, здешних псов не цепляй, на домашнюю скотину не охоться. Все понял?

Волк пригнул морду к земле и в знак согласия легонько боднул головой своего друга и господина в грудь. Серый иногда и сам удивлялся, почему он — дикий гордый и свободолюбивый зверь с покорностью домашнего пса выполняет все прихоти этого мальца. Даже старый чародей при всей своей магической силе не волен помыкать этим существом в той степени, какую себе позволяет обычный шестилетний ребенок. Казалось бы, с какой стати он должен сопровождать эту парочку, вместо того, чтобы заняться любимым делом — охотой на зайца или кабана? С самого первого момента их встречи Серый, тогда еще Острый Коготь, будто намертво прикипел к этому на вид совершенно беззащитному существу, до такой степени, что без всяких душевных мук, даже с величайшей радостью был готов «разбиться а лепешку», чтобы выполнить самое изощренное желание своего бога. Могучий чародей, вернувший ему — умиравшему от старости зверю молодость, здоровье и былую силу — вот кого, казалось бы, нужно боготворить и перед кем преклоняться. Ан нет. Конечно, Серый изрядно побаивался колдуна и признавал его главенство в их небольшой стае, но при случае мог выразить грозным рыком свое недовольство какими-либо его поступками. От мальчишки же он сносил безропотно все, и не сопротивлялся даже в том случае, когда по зиме тот его запрягал в сани и понукал громкими криками, будто обыкновенную ездовую собаку. Если бы каких-нибудь семь-восемь лет назад кто-то рассказал гордому волку, что тот будет заботиться о человеческом детеныше как о собственном волчонке, он непременно перегрыз беспардонному лгуну глотку и вырвал его поганый язык с корнем…

Оставив Серого за воротами, Учитель и Мал неспешно потопали по главной улице городища. Раньше Мальчику доводилось неоднократно путешествовать вместе со своим наставником по различным мирам и повидать там всякого. Поэтому вид крестьянского поселения эпохи раннего средневековья, жители которого перебивались в основном за счет натурального хозяйства, его особенно не удивил — видали кое-что и получше. Конечно, благодаря заботам хозяина башни, внутри которой в одной из локаций и находилось данное поселение, народ здесь жил намного лучше, нежели на своей далекой родине. Дома были бревенчатые, добротные и просторные, тучные поля всегда давали достаточный для прокормления людей и скотины урожай злаков, овощей и корнеплодов, Фруктовые сады снабжали народонаселение различными плодами и ягодами. Леса разнообразили меню местных жителей грибами, орехами, а также всякой дичью. На пастбищах круглый год зеленела сочная травка. Иногда в гости к местным жителям наведывались купцы из других локаций и привозили для обмена разные товары, а по выходным или праздникам приезжали гости из окрестных деревень или сами местные отправлялись проведать родных и близких, живущих там.

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая