Ведро алмазов - Щеглов Дмитрий - Страница 19

• Предыдущая
• 19/34
• Следующая

– Я же сказал, наш был с потеком, с соплей, а этот без, значит один из оставшихся пяти.

– Ой, это ж вероятность двадцать процентов. Откручивай скорее.

Но сколько Данила не тужился и не пыжился, видно было, что ножка хорошо посажена на клей. Терпение у моих друзей заканчивалось. Они как коты вокруг кринки со сметаной, ходили вокруг столика. Я тоже попробовал подергать за ножку. Бесполезно. А время шло. И домой столик не принесешь. Бабушка его сразу же отберет и кроме как с шахматами ни с чем другим к нему не подпустит. Пока я думал, как выйти из положения, Данила, не посоветовавшись со мной, нашел выход. Подстелив телогрейку, он уселся на перевернутый столик и стал тянуть на себя ножку. А тут ему помогла еще и Настя. Когда я увидел, что они делают, было уже поздно. Качественный клей оказался.

– Ты с ума сошел, – только и успел я крикнуть. Ножка хрустнула в месте стыка.

Хулиганы-вредители, Данила и Настя, оторопело смотрели друг на друга. Никакого тайника в ней не было.

– Сучок тут оказался, – начал оправдываться Данила.

– Сам ты сучок корявый, – чуть не плача я смотрел на переломленную ножку, – что я теперь домой понесу.

– А может быть, Брехунец остановится? – попробовала утешить меня Настя, – какая ему разница, какой столик вести. Ты же сам Макс сказал, что Хват приказал ему спалить Камаз со всей мебелью.

Я чуть не завыл, моя жизнь у деда с бабушкой зависела от какого-то Брехунца.

– Идиоты! – только и смог я вымолвить им в ответ. Зря я рассказал им про захоронку Хвата и Коня. Пошли первые неприятности. Дай бог, чтобы были последние. И домой, теперь не вернешься.

Поникшим среди них был только я. А Данилу с Настей после мгновенного разочарования, начал распирать несказанный восторг.

– Если бриллианты окажутся в наших руках, мы твоей бабушке купим не только «Королеву Марго», а еще и дом как у Хвата, – заявила Настя.

– А чего, – сразу согласился с нею Данила, – сейчас на дороге поменяем столик у Бреха, и отдадим его твоей бабке, пусть радуется.

– А если Брех не остановится? – с сомнением перебил я его.

– А если не остановится, ночью слазим в цех и проверим остальные. Шансы то, что бриллианты там, а не у Брехуна в Камазе будут – четыре к одному.

– А домой с чем я вернусь?

Данила махнул рукой.

– Скажешь, до понедельника оставили на устранение брака.

– А ночью столик появится?

– Не мешай думать.

Ну что тут скажешь, вот так человек делает один неверный шаг и срывается в пропасть. Нужно же было мне дураку поверить про молодильные яблоки. Сидели бы сейчас дома, ели что-нибудь вкусное. Я окончательно скис.

А у Данилы с Настей шло совещание. Они совершенно не думали о последствиях. Блеск увиденных мною издалека бриллиантов затмил им глаза. Кучеряво жить захотели. Настя взяла бразды правления в свои руки и расписала наши роли.

– Ребята, если мы хотим стать миллионерами, надо поторапливаться, а то мы попадем в цейтнот. Первым делом мы сейчас идем домой к Даниле, пусть он переоденется, а то в центре ему в таком виде нельзя появляться. Пусть он берет шило и дует прямо на площадь. Как только появится Брехун с Камазом и его сопровождение, я отвлеку их внимание, а Данила в это время проткнет покрышки у Хвата. А ты Макс лети прямо на шестой километр загородного шоссе вместе со столиком. Это даже лучше, что мы его сломали, сейчас в телогрейку завернем, и видно не будет, что там.

Хорошо командовать, скажу я вам. Один план набросает, а другой его выполняй. Как только я завернул столик в телогрейку, оказалось, что нечем приторочить его к багажнику. За веревкой и шилом мы решили зайти к Даниле домой Когда он появился в своем дворе вместо парадных брюк в замызганных галифе, бабка его аж вздрогнула.

– Что, собаки брюки и сорочку порвали? – был ее первый вопрос. – Доигрался, уколы теперь будешь делать?

– Чего раскричалась? – не удостоил он ее ответом. – Видишь снял брюки и сорочку, чтобы не пачкаться. Дела у меня. Людям бы воды вынесла попить. Сроду не встретишь, как следует.

Но бабка и не думала привечать нас, чай не в Лондоне. Она подступала к внуку.

– А ну снимай штаны, посмотрю, как тебя покусали!

И сколько Данила ни упирался, она стянула с него не только штаны, но и трусы готова была снять.

– И, правда не покусанный, – удивилась бабка.

А когда Данила вышел во двор уже переодетый в старенькие брюки, она вдруг ему заявила:

– Вот в этих штанах и ходил бы на свою охоту.

Не слушая ее, Данила нырнул в сарайчик и, выйдя оттуда, кивнул нам головой, мол, все в порядке. Из кармана у него выглядывало остро отточенное шильное жало, а руке находился моток шпагата. Пока мы привязывали к багажнику поломанный столик, между бабкой и Данилой произошел следующий диалог:

– Я сегодня снова заночую у Макса, не жди меня до завтра!

– Шел бы домой!

– Не отпускают меня, торт пекут «Наполеон»!

– Будя врать то!

– Че врать то! Вон прокурорская дочка вчера весь день под окном облизывалась, а я болярином за столом сидел.

Наша подружка густо покраснела, а я стоял как оплеванный. Уел он за один раз обоих: и меня, и Настю. Вот и приглашай после этого его в гости. А Данила не замечая двусмысленности сказанного, продолжал:

– Коза как?

– Витинар сказал, поправляется!

– Я ей гостинец приготовил.

– Чтой то?

– Яблоки. Целый пакет!

Господи, провалиться бы мне сквозь землю. Как я ненавидел в этот момент Данилу. Если бы не моя родная бабушка и эта дурацкая история с шахматным столиком, я бы до конца лета не имел с ним никаких отношений. Вон, оказывается, куда пойдут молодильные яблоки. А я чуть было не поверил ему, что бабка больна. А еще друг называется. Так, втемную, подставить! А я ведь как рисковал, прятался черт знает, где в цеху, в вонючей, темной щели. Да он, мой дружок, по части брехливости, пожалуй, переплюнет Брехунца. Я шел с велосипедом впереди, а Настя с Данилой сзади выясняли отношения. Только и слышалось:

– Хам!

– Дура!

– Мужлан!

– Цаца!

Наконец они угомонились и догнали меня. У первого же прохожего встретившегося на пути, Настя спросила время:

– Без пяти одиннадцать.

Они оба, помирившиеся успокоили меня.

– Макс, у тебя в запасе есть еще час, можешь не торопиться. Туда, на шестой километр, на велосипеде можно за пятнадцать минут доехать.

За пятнадцать, так за пятнадцать. Они, что думали, что я буду прыгать от радости? Сейчас. Я даже не повернул голову в их сторону. Пусть ругаются без меня. Сломанный столик больше, чем ненайденные бриллианты беспокоил меня. Улица, по которой мы шли, выводила нас прямо на центральную площадь. Уткнувшись взглядом в землю, я неторопливо вел велосипед. Я даже не заметил, когда за моей спиной смолкли голоса моих друзей.

– Максим!

Я вздрогнул от неожиданности. Только этого мне хватало. Передо мной стояли взволнованные, мои бабушка и дед.

– Ты где пропадал? – строго спросил дед. – А где Данила?

Я повел головой по сторонам. Как в цирке у иллюзиониста Кио, Данила с Настей растворились в неизвестном направлении. А бабушка тут же запричитала:

– Так можно до инфаркта довести, сколько же можно ходить? Мы уже с дедом сами побывали на мебельном складе. Нам Хват сказал, что Данила еще утром сразу сменил столик и ушел. Это он?

Бабушка показала на завязанный в телогрейку поломанный шахматный столик.

– Он!

Невооруженным глазом было видно, что это не он. Так, мог быть завязан только складной столик. Дед сразу понял, что дело здесь нечисто и хмыкнул. Тут и бабушка доглядела, что инвалид-нога, сбоку была привязана к шляпке-стола. Не успела она открыть рот, как вдруг, словно из-под земли перед нею появился Данила и задалдонил:

– Главное спокойствие… Не волноваться… Не плакать… Все живы, здоровы… Вот идем, наконец, из мэрии, из комиссии по правам потребителя. Там такая очередь, такая очередь, не пропихнешься… Вперед лезут крутые, с Мерседесами, пачки денег суют, чтобы им поменяли, а мы со столиком.

• Предыдущая
• 19/34
• Следующая