Северный полюс. Южный полюс - Амундсен Руаль Энгельберт Гравнинг - Страница 29

• Предыдущая
• 29/40
• Следующая

В качестве особой меры предосторожности я велел эскимосам обтесать топорами край берегового припая рядом с судном, чтобы облегчить ему подъем, в случае если оно будет сжато тяжелыми ледяными полями. Весь день мел легкий снег; я сошел на берег, прошел по припаю до ближайшей реки и поднялся на вершину мыса Блэк-Кейп. Прогулка время от времени по суше хорошо отвлекает от вони и беспорядка, царящих на палубе: из-за собак на «Рузвельте» было очень не чисто. Меня часто спрашивали, как мы могли выносить присутствие почти 250 собак на таком маленьком судне. Но ведь нет худа без добра: без собак мы не смогли бы достичь полюса.

У мыса Блэк-Кейп мы на всякий случай устроили на берегу еще один продовольственный склад, подобный тому, который оставили в бухте Линкольн.

Вилохвостая чайка

4 сентября подул сильный южный ветер. Впереди открылось немного свободной воды, и в 8 часов утра мы начали выбираться из укрытия. Прошел целый час, прежде чем нам удалось взломать смерзшуюся вокруг корабля густую ледяную кашу. Мы были рады снова пуститься в путь, но так как за дельтой реки лед упорно не хотел вскрываться, а с юга под напором ветра стремительно приближались дрейфующие льды, нам пришлось поспешить обратно в наше прежнее укрытие у мыса Блэк-Кейп. Возвращение не обошлось без происшествий: сильный ветер очень затруднял управление судном, и в результате вельбот сзади по правому борту был сильно помят выступающей частью айсберга, а правый угол передней рубки чуть не сорвало с палубы.

Тем не менее всех окрыляла мысль, что до цели – мыса Шеридан – остается всего несколько миль, и все жаждали снова выступить в путь. Вечером того же дня лед при отливе разредился, и был отдан приказ трогаться дальше. После двух или трех критических моментов, когда нам угрожала опасность быть зажатыми между быстро дрейфующими льдинами, мы достигли дельты реки Блэк-Кейп, пройдя несколько миль к северу от места нашей вынужденной стоянки. Однако с началом прилива нам пришлось вернуться на четверть мили назад и укрыться за сидящим на мели айсбергом.

Когда судно ошвартовалось, я сошел на берег и прошел к дельте реки взглянуть на состояние льда за нею. Я не увидел на севере ни трещины, ни просвета, а путь к отступлению был теперь сплошь забит льдом. Сможем ли мы вообще пройти остающиеся несколько миль?

На наше счастье не переставая дул сильный южный ветер, лед начал понемногу разрежаться, и 5 сентября около 3 часов утра к северу появилось все увеличивавшееся разводье. «Теперь или никогда!» – подумал я и приказал выжать из машины все, что она могла дать. Мы на полном ходу обогнули мыс Роусон, и вдали завиделись очертания мыса Шеридан. Наконец-то! Нашим натруженным глазам этот отлого уходящий в море отросток суши показался поистине вратами рая.

В четверть восьмого мы обогнули мыс – на 15 минут позднее, чем в 1905 году. Начиная с 23 августа мы с Бартлеттом в течение 13 суток спали не раздеваясь.

Следует ли нам остановиться здесь? Впереди простиралась открытая вода. Я распорядился двигаться дальше. Но уже через 2 мили мы наткнулись на непреодолимый ледовый барьер и решили, что и в этот год мысу Шеридан суждено быть местом нашей зимней стоянки. Мы вернулись назад и стали готовиться к вводу судна в приливную трещину.

На душе у меня было легко. Последние 2 мили, пройденные «Рузвельтом», оказались рекордными: до сих пор ни одно судно не добиралось на собственном ходу до 82°30 северной широты. Лишь один корабль – нансеновский «Фрам»[32] прошел дальше на север, но он дрейфовал кормой вперед, находясь в полной власти льда. И на этот раз наш маленький крепкий «Рузвельт» оказался чемпионом.

Трудно передать словами чувства, которые я испытал, когда мы бросили швартовы на береговой припай у мыса Шеридан. Мы уложились в назначенный срок и успешно решили первую часть трудной задачи – провели судно из Нью-Йорка в такой пункт земного шара, откуда уже можно было замахнуться на самый полюс. Все опасности кораблевождения во льдах, опасность потери «Рузвельта» и большей части припасов остались позади. Другим источником удовлетворения была мысль, что это плавание еще раз подчеркнуло важность детализированного опыта для успешного решения всех наших задач. Несмотря на задержки, казавшиеся иной раз бесконечными, мы проделали плавание лишь с малой толикой тех тревог, какие выпали нам на долю в наше путешествие на Север в 1905 году.

Достигнув мыса Шеридан, оставив далеко на юге северные пределы всех ныне известных земель, за исключением тех, что находились в нашем непосредственном окружении, мы могли вплотную приступить к решению второй части задачи – организации санного похода от корабля к полюсу. Прибытие на мыс Шеридан еще отнюдь не означало достижения конечной цели.

Мы страшно обрадовались, что провели «Рузвельт» через льды пролива Робсон, и, как только корабль ошвартовался у мыса Шеридан, ревностно принялись разгружать его. «Рузвельт» был заведен на мель в приливную трещину, и первое, что мы выгрузили на берег, – это 246 собак, превративших судно в шумный смердящий ад. Их попросту сбрасывали через поручни на лед, и через несколько минут берег был усеян бегающими, прыгающими и лающими существами. Палубы отмыли струей воды из шланга, и разгрузка началась. За собаками были спущены на берег сани с палубы мостика, где они изготовлялись, – стройная флотилия из двадцати трех штук.

Мы хотели отвести судно подальше за ледяной барьер, где оно было бы в полной безопасности, а потому старались облегчить его так, чтобы с приливом оно поднялось с мели. Из досок были построены спускные лотки, и по ним с верхней палубы и из трюма заскользили ящики с керосином. При выгрузке требовалось соблюдать осторожность, так как лед в эту пору был еще тонок. Позже у нас провалились под лед двое или трое саней с припасами и эскимосы вместе с ними; однако, поскольку до дна здесь было не более 6 футов, а все припасы были в жестяных банках, происшествие это не причинило сколько-нибудь значительного ущерба.

Снежная сова (мыс Шеридан)

Пока выгружались ящики с керосином, особая команда с пешнями, шестами, пилами и прочим снаряжением принялась вырубать лед с таким расчетом, чтобы можно было поставить «Рузвельт» бортом к берегу. Мы с Бартлеттом решили провести судно за ледовый барьер и поставить его на мелководье полосы припая. Нам не улыбалось провести еще одну зиму в мучениях, подобных тем, что мы пережили в нашу прошлую экспедицию, когда судно стояло у самой кромки припая и было подвержено малейшим подвижкам пака со стороны океана.

За керосином последовали тонны китового мяса, находившегося на шканцах, причем иные куски были величиной с большой дорожный сундук. Мясо сбрасывалось за борт прямо на лед. Эскимосы увозили его на санях на берег и складывали штабелями на высоте 100 ярдов над уровнем припая; затем его прикрывали мешками с углем, который также сгружался со шканцев. За китовым мясом последовали вельботы, их спускали со шлюпбалок на талях и, подобно саням, откатывали на берег. Чуть позже вельботы перевернули вверх дном и заложили камнями, чтобы их не сдвинуло ветром.

Выгрузка припасов и снаряжения заняла несколько дней. Это первое дело, с которого начинает свою работу каждая хорошо организованная арктическая экспедиция, как только она прибывает на зимние квартиры. Когда припасы на берегу, гибель судна от пожара или сжатия льдов означала бы лишь то, что участникам экспедиции придется возвращаться назад по суше. Она не помешала бы готовить санный поход, не расстроила бы серьезно планы экспедиции. Потеряй мы «Рузвельт» на мысе Шеридан, мы бы перезимовали в построенных нами из ящиков домах, а весной все равно сделали бы бросок к полюсу. Затем мы бы покрыли пешком 350 миль пути до мыса Сабин, пересекли по льду пролив Смит и, достигнув Эта, ждали, чтобы за нами пришел какой-нибудь корабль.

• Предыдущая
• 29/40
• Следующая