Мешок с несчастьями - Щеглов Дмитрий - Страница 17

• Предыдущая
• 17/31
• Следующая

– Не брал. Я в коробку переложил из кармана пломбир, а когда завыла сирена, забежал в туалет и сунул его в бачок.

– Ну и дурак! – Сказала Настя, – лучше бы ты в него сунул мешок с долларами, все равно нас обвиняют. А я обрадовалась мальчики, подумала, это вы умыкнули, раз вас обвиняют.

– Тьфу. Дура, – зло сплюнул Данила. – Неужели ты думаешь, что я стал бы деньги красть?

– А что здесь такого. Пломбир же спёр? – удивлялась Настя.

– Зачем он тебе? – не понял я.

Данила стал пространно объяснять:

– Когда грузило вешаешь на леску, приходится его зубами зажимать. Так вот я один раз зуб себе сломал, хорошо, что он молочный был, а то без зуба бы остался. А так пломбиром, раз и зажал, и еще номер на грузиле появился. Представляешь, у всех грузила обычные, а у меня номерные, кайф. Или орехи можно пломбиром щелкать.

Я покрутил пальцем около виска.

– У тебя точно не все дома.

– А кто же тогда украл доллары? – удивилась Настя. – Неужели и, правда Сысой, а может Виолетта? Мне надо подумать. Я так не могу. Давайте на время расстанемся, и я вам, все по полочкам разложу.

Мы попрощались с Настей и я стал выговаривать своему другу:

– Ну, ты меня и напугал, я подумал, что ты и, правда, спер этот мешок.

Но Данила не слушал меня, а напряженно думал. Мыслительный процесс у него явно был написан на лбу.

– Макс, я все думаю, кто спер этот злосчастный мешок, и прихожу к выводу, что это сделал Сысой. Помнишь, когда мы завозили тележку в хранилище, мешок под номером тринадцать лежал на самом верху. Когда я прибежал за коробкой из под торта и сунул в нее пломбир, тринадцатый мешок, так и лежал наверху тележки. А утром Сысой открыл хранилище и повез тележку, чтобы отдать деньги в работу, на пересчет. Виолетты на работе еще не было. Хранилище открыть может только он один. Я так думаю, что он этот мешок с долларами не довез до кассы, по пути спрятал, и отнес его к себе домой. Дом то его знаешь где?

– Где?

– Рядом. Надо устроить ему проверку. Он в доме их спрятал. А мешок под номером тринадцать, тебе ничего не говорит? – спросил Данила.

– А что он должен говорить?

– Число то тринадцать, несчастливое, магическое число. Мы с ним еще наплачемся.

Так как по предположениям Данилы, начальник режима безопасности являлся основным кандидатом на намыленную веревку, нам предстояло запастись вескими аргументами, чтобы накинуть ее ему на шею. Раньше говорили, вор должен сидеть в тюрьме, Данила считал, вор должен болтаться в петле. Сам Сысой голову в петлю не собирался совать, дальше бочки его фантазия не простиралась. Нужно было помочь главному стражнику банка сделать опрометчивый шаг. Данила начальнику режима безопасности, как мамонту вырыл приличную яму, заготовив десяток дымовых шашек. Все расчеты Данилы строились на том, что Сысой украденные деньги спрятал в доме и, видя его горящим, бросится в первую очередь спасать самое ценное, мешок под номером тринадцать со ста тысячами долларов. Тут-то при большом скоплении народа мы его и потащим на эшафот нашей непричастности и накинем ему на шею веревку общественного презрения. Классный план. Мне, во всяком случае, он понравился. Дело осталось за малым, за исполнением.

Данила сбегал домой и принес дымовые шашки. Мы исследовали подступы к дому начальника охраны. К дому можно было подобраться я двух сторон, со стороны огорода, где у Сысоя стояла банька, и с улицы. Во дворе на цепи сидел большой Барбос. К стене дома была приставлена длинная лестница, ведущая на чердак. Хоть здесь наша задача упрощалась. И с собакой повезло, она была на привязи. А на двери висел большой амбарный замок. Значит, дома никого нет. У меня с Данилой мелко тряслись руки. Мы теперь представляли, какого быть партизанам, когда они взрывали в войну поезда. А тут всего лишь имитация пожара, устройство внеплановых пожарных учений Сысою. Мы открыли калитку и, озираясь по сторонам, вошли во двор. Пес лежащий в конуре с любопытством смотрел на нас, но не выказывал никакой агрессивности. Немного успокоившись, мы приблизились к лестнице ведущей на чердак.

– Эх, колбасы жалко не взяли, – сказал Данила.

– Он и так тихо лежит, – успокоил я приятеля одновременно косясь на разомлевшего, на солнце пса.

Мы стояли у основания лестницы. Осталось только подняться по ней и забросить подожженные дымовые шашки на чердак дома. И тут я вспомнил:

– А звонить Сысою кто будет?

Самую главную, вторую часть нашего плана, вызов по тревоге начальника охраны, мы чуть не забыли привести в действие.

– Давай, так, – предложил я Даниле, – я лезу на чердак, а ты звонишь и машешь мне майкой. Как только ты махнешь, я поджигаю шашки и через огород смываюсь. Посмотрим, где Сысой спрятал доллары.

Так мы и договорились. Я поднялся по лестнице и нырнул на чердак, чтобы не маячить во дворе, а Данила пошел к телефонной будке, которая находилась метрах в ста от нас, за углом кирпичного строения. В углу я нашел здоровенный бак и, подтащив его к чердачной дверце сел на него и стал наблюдать за происходящим на улице. Телефон Сысоя Данила знал. Когда мы сидели у него в кабинете, на телефонном аппарате, золотыми буквами был выгравирован номер – 66–66.

– Шестерка, – в тот раз презрительно отозвался Данила о хозяине кабинета. – У кого шестисотый Мерседес, а у этого шестисотый телефон.

Я разложив хозяйство Данилы, дымовые шашки, рядом с собою и сравнительно спокойно дожидался отмашки. А Данилы все не появлялся. Могло быть две причины, или нет Сысоя на месте, или Данила ищет монету. Про монету я забыл. Может быть, он побежал на почту менять бумажную купюру. Я начал тревожиться и нервничать. Сидеть, как диверсант на чужом чердаке среди бела дня, положив гранатами, рядом с собою дымовые шашки, маленькое удовольствие. Хорошо еще в соседнем дворе никого не было. А мы еще не навели справки о семье Сысоя – большая ли у него семья. Может быть сейчас жена случайно приедет в неурочный час. Я еще раз глянул вдоль улицы. Из-за угла дома выкатился машущий майкой Данила. Махал он так здорово, что я сразу понял, через пару минут здесь будет Сысой. Данила продолжая махать, как очумелый несся по улице. Мог бы и спокойно идти, – подумал я, за тобой же никто не гонится. А для меня счет пошел на секунды. Мне надо было поджечь десять дымовых шашек, скатиться с лестницы, выскочить на улицу или через огород в переулок и уже оттуда спокойно смотреть на дело рук своих.

Я вытянул у первой шашки язычок и чиркнул зажигалкой. Эффект потрясающий.

Дымовая шашка загорелась и из нее как из ракеты стала вылетать струя пламени. Чтобы не спалить дом, я перевернул бак и бросил в него шашку. Вот теперь гори на здоровье. Перед тем как зажечь вторую шашку, я выглянул на улицу. Данила продолжая махать майкой приближаясь к дому Сысоя, а над ним черной тучей вился пчелиный рой. Я моментально понял, что поторопился с поджогом, телефонного звонка Сысою могло и не быть, но дело уже сделано. Дым заволакивал весь чердак, через щели пробиваясь наружу. Даниле, надо было срочно спасаться от пчел. Самое лучшее средство, это любой водоем. Но озеро спустили, и ближайшая вода была только в одной из огромных бочек, врытых во дворе Сысоя. В которой, вот вопрос. Когда Данила влетел во двор Сысоя, он увидел три бочки вкопанные в землю, и обтянутые сверху серебристой фольгой. Непонятно было, где Сысой мог достать такой ширины рулон? Каждая бочка в диаметре была не менее двух метров. Хорошо, что они были вкопаны в землю, и верхние их края чуть-чуть приподнимались над землей. Времени у Данилы на проверку содержимого бочек не было. Мы знали, что в проекте Сысой предусматривал три разных компонента, компост из навоза, воду и благородный напиток, начиная с кваса. Если с первыми двумя компонентами у него проблем не было, то я на девяносто девять процентов был уверен, что третья бочка стоит пустая. Квасом или пивом ее должны были заполнять клиенты. А из объяснений начальника охраны, выходило, что дальше проекта он не продвинулся. Одна бочка должна была быть пустой. Поэтому, я забыв про дымовые шашки с тревогой смотрел вниз. А Данила, ни минуты не раздумывая, выбрал среднюю бочку и с разбегу прыгнул в нее. Послышался треск разрываемой фольги. Данила с головой скрылся в бочке. Во что он прыгнул, я не знал, но всплеск слышал. Слава богу, не в пустую бочку. Уже легче. В крайнем случае, если попал не ту, можно будет, когда рой улетит, залезть в бочку с водой и вымыться. Данила на минуту высунул голову из бочки и видимо ужаленный, снова спрятал ее под жидкостью. Я стал поджигать остальные дымовые шашки, кидая их в таз. А с улицы во двор Сысоя хлынули добровольцы-пожарники, соседи. На Руси принято при пожаре помогать друг другу. Раньше всех влетевший на крыльцо мужик, хотел свернуть пудовый замок висевший на двери, чтобы вынести хоть какие вещи. Черный дым поднимавшийся с чердака, ввел добровольцев в заблуждение. Глядя снизу на дом, можно было подумать только одно, дом спасти уже нельзя.

• Предыдущая
• 17/31
• Следующая