Язык как инстинкт - Пинкер Стивен - Страница 24
- Предыдущая
- 24/151
- Следующая
И так далее до бесконечности. Бесконечное использование конечных средств отличает человеческий мозг практически от всех искусственных механизмов продуцирования речи, с которыми мы встречаемся в повседневности, как то: говорящие куклы, машины, которые просят вас закрывать двери, и жизнерадостные инструкции голосовой почты («Нажмите „ОК“ для дальнейшего выбора»), все из которых используют ограниченный набор заранее составленных предложений.
Второе следствие такой организации грамматики — в том, что грамматика является кодом, не зависимым от сознания. Грамматика указывает, как должны сочетаться слова для передачи значений; это указание не зависит от конкретных значений, которые мы обычно передаем или ожидаем получить от других. Благодаря этому все мы чувствуем, что некоторые цепочки слов, которым можно дать осмысленное толкование, не соответствуют грамматическому коду английского языка. Ниже приводятся некоторые цепочки слов, которые мы легко можем истолковать, но которые, как мы чувствуем, неправильно образованы:
Welcome to Chinese Restaurant. Please try your Nice Chinese Food with Chopsticks: the traditional and typical of Chinese glorious history and cultural ‘Добро пожаловать в Китайский Ресторан. Мы приглашаем вас отведать замечательную китайскую еду с помощью палочек — традиционных и типичных для славной китайской истории и культурной’.
It’s a flying finches, they are ‘Это летящие зяблики они’.
The child seems sleeping ‘Ребенок, кажется, спящий’.
Is raining ‘Дождит’.
Sally poured the glass with water ‘Салли налила стакан с водой’.
Who did a book about impress you? ‘Про кого тебя впечатлила книга?’
Skid crash hospital ‘Больница автокатастроф’.
Drum vapor worker cigarette flick boom ‘Сигарета, брошенная рабочим — причина взрыв’.
This sentence no verb ‘Это предложение — нет глагол’.
This sentence has contains two verbs ‘В этом предложении есть содержится два глагола’.
This sentence has cabbage six words ‘В этом предложении есть шесть капуста слов’.
This is not a complete. This either ‘Это не закончено. Это — тоже не’.
Эти предложения «грамматически неправильные» не в том смысле, что это разорванные инфинитивные конструкции[33], обособленные причастные обороты и прочие ужасы, обитающие в классной комнате, но в том смысле, что у любого среднего говорящего на языке подсознательно возникает чувство, что с этими предложениями что-то не так, несмотря на возможность истолкования. Грамматическая неправильность — это просто следствие того, что у нас имеется встроенный код для толкования предложений. Некоторые цепочки слов поддаются пониманию, но у нас отсутствует твердая уверенность, что говорящий использовал для продуцирования этих предложений тот же самый код, что мы используем для их толкования. По той же самой причине компьютеры, менее, чем слушатели, склонные прощать грамматическую некорректность данных при вводе, выражают свое неудовольствие в слишком хорошо всем знакомых диалогах, как то:
>РАСПЕЧАТАТЬ (x + 1
*****СИНТАКСИЧЕСКАЯ ОШИБКА*****
Может иметь место и противоположное явление. Предложение может быть бессмысленным, но все же расцениваться как грамматически правильное. Классический пример приведен Хомским[34], это его единственное высказывание, попавшее в «Словарь всем знакомых цитат Барлетта» (Bartlett’s Familiar Quotations):
Colorless green ideas sleep furiously ‘Бесцветные зеленые мысли спят яростно’.
Это предложение было изобретено для того, чтобы показать, что синтаксис и смысл могут быть независимы друг от друга, но то же самое было доказано задолго до Хомского — на этом построен весь жанр бессмыслицы в поэзии и прозе, популярный в XIX веке. Вот пример из стихотворения Эдварда Лира — признанного мастера бессмыслицы:
Марк Твен однажды спародировал романтическое описание природы, сделанное скорее ради сладкозвучия, чем ради содержания:
Стояло хрустящее и ядреное утро раннего октября. Ветви сирени и «золотого дождя», зажженные факелами осени, висели горящие и пылающие в высоком воздухе — сказочный мост, созданный добросердечной Природой для бескрылых диких созданий, живущих на вершинах деревьев и навещающих друг друга взаимно; лиственницы и гранаты простирали свои пурпурные и желтые языки пламени подобно ярчайшим и обширнейшим всплескам краски вдоль покатого изгиба лесного массива; чувственное благоухание бесчисленных листопадных цветов поднималось в доводящий до обморока воздух; высоко в открытом небе одинокий эсофагус[35] спал на недвижном крыле; все было преисполнено покоя, торжественности и Божьего мира.
И почти что каждому знакомо стихотворение из «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла, которое заканчивается так:
Как сказала Алиса: «Каким-то образом от этого у меня в голове появляются мысли, только я не знаю точно, какие!» И хотя здравый смысл и знание действительности, никак не способствуют пониманию этого отрывка, носители английского языка признают, что он грамматически правилен, а ментальные правила англоговорящих позволяют им вычленить точный, хотя и абстрактный, костяк смысла. Алиса сделала следующее заключение: «Кто-то кого-то здесь убил — по крайней мере это ясно…» А прочитав цитату Хомского в словаре Барлетта любой может ответить на вопросы типа: «Кто спал? Как? Спал кто-то один или их было несколько? Что это были за мысли?»
Каковы же могут быть принципы работы комбинаторной грамматики, лежащей в основе механизмов работы человеческого языка? Самый легкодостижимый способ расставлять слова в неком порядке описан в романе Майкла Фрейна «Человек-жестянка». Главный герой по фамилии Голдвассер — инженер, работающий в научно-исследовательском институте проблем автоматизации. Он должен сконструировать компьютерную систему, которая будет выдавать стандартные истории, которые встречаются в ежедневных газетах, типа «Парализованная девушка собирается снова танцевать». В нижеприведенном отрывке он проводит ручное тестирование алгоритма, который будет составлять истории о событиях в королевской семье:
Он выдвинул ящик картотеки и выбрал первую карточку из набора. На ней было написано: традиционно. Теперь ему предстояло наугад выбрать одну из карточек, на которых значилось: коронации, помолвки, похороны, свадьбы, достижение совершеннолетия, рождения, смерти и первые причастия. За день до этого он выбрал похороны, и получил указание следовать к карточке, на которой с гениальной простотой было написано: поводы для скорби. В этот день он закрыл глаза, вытащил свадьбы и получил указание следовать к карточке: поводы для ликования.
За этим логически последовала карточка с надписью: свадьба X и Y, которая привела его к выбору между: не является исключением и знаменательное событие. В любом случае за этим следовало: и действительно. И действительно, как видел сейчас Голдвассер с чувством огромного математического удовольствия, откуда ни начать — с коронаций ли, со смертей или с рождений — все пути вливались в одно элегантное русло. Он повременил на слове и действительно, а потом в быстрой последовательности вытянул: исключительно радостное событие, редко когда и возможно ли представить себе столь же популярную молодую чету.
Из следующей выборки Голдвассер вытянул: в сердцах наших людей для X отведено особое место, что заставило его проследовать к: уже очевидно, что британский народ проникся к Y глубоким расположением.
Голдвассер был удивлен и слегка озадачен тем, что ему еще не встретилось слово «важность». Но он вытащил его со следующей карточкой: особенную важность представляет то, что.
Это выводило его на: жених / невеста, а дальше предоставлялся выбор между: принадлежит к такому древнему и прославленному роду, во времена демократизации общества не является аристократом, сын / дочь того народа, с которым у нашей страны давно уже сложились теплые дружественные отношения, и сын / дочь того народа, с которым у нашей страны отношения не всегда складывались безоблачно.
Чувствуя, что в прошлый раз ему очень удачно встретилось слово «важный», на этот раз Голдвассер вытащил его намеренно. Также важно — значилось на карточке, после чего быстро последовало: помнить о том, что и X и Y — не просто символы, а молодой человек в расцвете сил и юная женщина в расцвете красоты.
Голдвассер закрыл глаза, чтобы вытянуть следующую карточку. На ней значилось: в наши дни, когда. Он призадумался над выбором из: стало модно насмехаться над традиционными моральными и семейными ценностями и уже не модно насмехаться над традиционными моральными и семейными ценностями. Он решил, что последнее высказывание тоньше соответствует вычурной прелести предмета речи.
- Предыдущая
- 24/151
- Следующая
