Благородный дом. Роман о Гонконге. - Егоров Игорь Александрович - Страница 100

• Предыдущая
• 100/383
• Следующая

Из бумаг, которые у неё были с собой, Клаудиа вытащила телекс. Остальные положила в ящик «Входящие».

— Позавчера вечером вы отправляли телекс нашим людям в Нью-Йорке с просьбой прислать информацию о ней и перепроверить досье Бартлетта. Ответ только что пришел.

Он взял в руки телекс и внимательно просмотрел его. Читал он очень быстро, а память у него была почти что фотографическая. В телексе содержалась информация, пересказанная Клаудией, только без прикрас и цветистых интерпретаций, а также говорилось, что Кейси Чолок на учете в полиции, насколько известно, не состоит, что у неё сорок шесть тысяч долларов на сберегательном счете в Банке сбережений и кредитов Сан-Фернандо и восемь тысяч семьсот долларов на текущем счете в Банке Лос-Анджелеса и Калифорнии.

— Поразительно, как легко в Штатах выяснить, сколько у тебя денег в банке, верно, Клаудиа?

— Поразительно. Я бы никогда не хранила деньги в банке, тайбань. Он ухмыльнулся:

— А только занимали бы там! Клаудиа, в следующий раз просто передавайте мне телекс, и всё.

— Хорошо, тайбань. А разве в моей подаче некоторые вещи не становятся более захватывающими?

— Становятся. Но где здесь говорится о наготе? Вы это придумали!

— О нет, это из моего здешнего источника. Третья Горнич... — Клаудиа осеклась, но слишком поздно: она уже попала в западню.

Он улыбнулся ангельской улыбочкой.

— Ага! Шпионка в «Ви энд Эй»! Третья Горничная! Кто это? Что это за горничная, Клаудиа?

Чтобы сохранить приличия, она сделала вид, что раздосадована.

— Айийя! Хозяин шпионов не может раскрывать свои секреты, хейя? — Её улыбка была сама любезность. — Вот список тех, кто вам звонил. Я отложила, сколько смогла, на завтра. Когда будет пора идти на собрание, позвоню.

Он кивнул, и Клаудиа увидела, что улыбка исчезла с его лица, он снова погрузился в размышления. Она вышла, но Данросс уже не слышал, как за ней закрылась дверь. Он думал о хозяевах шпионов, об АМГ, о встрече с Брайаном Квоком и Роджером Кроссом сегодня утром в десять и о той, что предстояла в шесть вечера.

Утренняя встреча получилась короткой, резкой и злой.

— Прежде всего: есть ли что-нибудь новое об АМГ? — спросил он. Роджер ответил тут же:

— По всей вероятности, это был несчастный случай. Никаких признаков насилия на теле. Поблизости никого не видели. Никаких отпечатков протекторов машины, свидетельств столкновения или заноса — только следы от мотоцикла. Ну, а теперь о папках, Иэн... О, кстати, теперь мы знаем, что у вас в руках единственные существующие экземпляры.

— Извините, но я не могу выполнить вашу просьбу.

— Почему? — В голосе полицейского слышалась нотка неудовольствия.

— Я по-прежнему никоим образом не утверждаю, что они существуют, но...

— О, ради бога, Иэн, это просто смешно! Конечно, копии существуют. Или вы нас за дураков считаете? В противном случае вы сказали бы об этом вчера вечером и на этом разговор был бы окончен. Я настойчиво рекомендую разрешить нам снять с них копии.

— А я настойчиво рекомендую вам быть посдержаннее.

— Если вы считаете, что я вышел из себя, Иэн, то вы очень мало обо мне знаете. Я официально прошу вас предъявить эти документы. Если вы откажетесь, то сегодня, в шесть часов вечера, я воспользуюсь полномочиями, которыми наделяет меня Закон о неразглашении государственной тайны. И не посмотрю, тайбань вы или нет, Благородного Дома или какого другого, друг или враг. Через минуту после шести вас задержат. Вы будете сидеть под замком, изолированный от внешнего мира, а мы станем копаться в ваших бумагах, обыскивать сейфы и депозитные ячейки, пока не найдем! А теперь будьте любезны, выдайте нам эти папки!

Данросс вспомнил это взвинченное, напряженное лицо, уставленный в него взгляд ледяных глаз и своего приятеля Брайана Квока, пребывавшего в полном замешательстве.

— Нет.

Кросс вздохнул. Угроза, с которой было произнесено это «нет», заставила его всего содрогнуться.

— Последний раз: почему?

— Потому что я считаю: попав не в те руки, они могут нанести вред Её Величе...

— Господи боже мой, я глава особой разведслужбы!

— Я знаю.

— Тогда будьте любезны выполнить мое требование.

— Прошу прощения, я ночь не спал, пытаясь придумать безопасный способ пере...

Роджер Кросс встал.

— Я вернусь в шесть часов за папками. Не сжигайте их, Иэн. Я узнаю, если вы попытаетесь это сделать. Боюсь, вам этого не позволят. В шесть.

Прошлой ночью, когда весь дом спал, Данросс пришел в свой кабинет и перечитал папки. Теперь он увидел в новом свете смерть АМГ, и вероятность того, что это убийство, и того, что тут не обошлось без Эм-ай-5 и Эм-ай-6, а возможно, и КГБ, и поразительное беспокойство Кросса. Кроме того, ему пришло в голову, что, вероятно, кое-каким материалом секретная служба ещё не располагала, а если допустить к тому же, что многие сведения, которые он отверг, как надуманные, таковыми не являются, все доклады приобретают иное значение. От некоторых просто голова шла кругом.

Передавать их было слишком рискованно. Хранить у себя — невозможно.

В тишине ночи Данросс размышлял, не уничтожить ли их. В конце концов он решил, что долг не позволяет ему этого сделать. Он даже подумал, не оставить ли папки на столе, распахнув пошире в темноту террасы двустворчатые окна, и не пойти ли спать. Если Кросса так волнуют эти бумаги, он и его люди должны сейчас следить за домом. Запирать папки в сейф небезопасно. К сейфу кто-то уже подбирался. Подберется ещё раз. Ни один сейф не защитит от идеально продуманных и согласованных действий профессионалов.

Он сидел во мраке, устроившись поудобнее, задрав ноги, и ощущал растущее возбуждение, прелестную, восхитительно пьянящую теплоту окружающей опасности, физической опасности. Опасности, исходящей от врагов, которые где-то рядом. Сознания того, что он ходит по лезвию ножа — между жизнью и небытием. Насладиться этим в полной мере не давала лишь мысль, что «Струанз» предали изнутри, и все тот же мучительный вопрос: является ли иуда, выдавший секреты компании Бартлетту, агентом «Севрина»? Один из семи. Аластэр, Филлип, Эндрю, Жак, Линбар, Дэвид Мак-Струан в Торонто или его собственный отец. Про любого из них такое просто подумать невозможно.

Он взвесил каждую кандидатуру. Беспристрастно, без эмоций. У всех была такая возможность, а мотив? У всех один и тот же: зависть и ненависть, разнится лишь глубина этих чувств. Но никто не стал бы продавать Благородный Дом чужаку. Никто. И все же кто-то из семерых это сделал.

Кто?

Час проходил за часом.

Кто? «Севрин»... Что делать с папками? Неужели АМГ убили? Какая часть сведений в папках соответствует действительности? Кто?

Ночной воздух уже был полон прохлады, и терраса манила. Он постоял под звездами. И ветерок, и темнота радостно приняли его. Ночь всегда ему нравилась. Как здорово было лететь во мраке одному над облаками...

Гораздо лучше, чем днем. Звезды так близко, глаза постоянно обшаривают небо в поисках вражеского бомбардировщика или ночного истребителя, а большой палец всегда готов нажать на гашетку... Ах, жить тогда было так просто: убей, или убьют тебя.

Он постоял так немного, а потом, освеженный, вернулся в кабинет, запер папки в сейф и уселся в свое большое кресло лицом к двустворчатым окнам, оставаясь настороже, прорабатывая варианты, чтобы выбрать из них один. Потом, удовлетворенный, подремал около часа и проснулся, как обычно, перед самым рассветом.

Его гардеробная располагалась недалеко от кабинета, который был рядом со спальней хозяев дома. Он надел повседневный костюм и тихо вышел из дома. На дороге никого не было. У себя в пентхаусе он принял ванну, побрился и переоделся в тропический костюм, а потом спустился в офис этажом ниже. «Очень высокая влажность сегодня, и небо выглядит необычно. Надвигается тропический шторм. Может, нам повезет, и он не пройдет мимо, как все остальные, и принесет дождь». Отвернувшись от окон, он сосредоточился на управлении Благородным Домом.

• Предыдущая
• 100/383
• Следующая