Благородный дом. Роман о Гонконге. - Егоров Игорь Александрович - Страница 196

• Предыдущая
• 196/383
• Следующая

Тринадцатого был опубликован его роман, и тринадцатого же он попал в списки бестселлеров. Когда три года назад они с женой были «на нуле», опять-таки тринадцатого числа он заключил прекрасный контракт на сценарий, который снова позволил им выплыть. Режиссером его первый раз утвердили тринадцатого. А тринадцатого апреля прошлого года, в пятницу, одна из студий Голливуда приобрела права на съемку фильма по его роману за сто пятьдесят семь тысяч долларов. Десять процентов получил агент, а остаток Питер Марлоу распределил на пять лет — заранее. Пять лет обязательных выплат на семью. Двадцать пять тысяч каждый год в январе. Если не шиковать, хватит на школу, медицинские расходы, платежи по закладной, за машину и прочие. Пять славных лет свободы от всех обычных треволнений. Эта свобода позволила отказаться от написания очередного сценария и приехать на год в Гонконг. За свой счет. Зато можно без помех собирать материал для второй книги. «О господи, — подумал Питер Марлоу, вдруг оцепенев. — Какого черта я вообще ищу? Какого черта я здесь делаю?»

— Господи, — печально проговорил он, — если бы я не настоял, чтобы мы пошли на этот банкет, ничего этого никогда бы не случилось.

— Джосс. — Она слабо улыбнулась. — Судьба, Питер. Помнишь, как ты... ты всегда говоришь мне. Джосс. Это джосс, просто джосс, Питер. Господи, как мне плохо.

10:01

Орланда Рамуш открыла дверь своей квартиры и поставила промокший зонт в подставку.

— Входите, Линк, — вся сияя, пригласила она. — Minha casa e vossa casa. Мой дом — ваш дом.

— Вы уверены? — улыбнулся Линк. Она беспечно засмеялась:

— А! Посмотрим. Это лишь старинный португальский обычай... предлагать свой дом. — Она снимала блестящий, очень модный плащ. Он тоже стаскивал плащ — промокший насквозь и поношенный.

— Так, давайте я его повешу. О, насчет того что натекло, не беспокойтесь, моя ама все подотрет. Заходите.

В гостиную, очень женскую, обставленную со вкусом, аккуратную и прибранную, было приятно зайти. Орланда закрыла за Бартлеттом дверь и повесила его пиджак на вешалку. Он подошел к высокой стеклянной двери балкона. Квартира располагалась на восьмом этаже Роуз-Корт на Коутуолл-роуд.

— Дождь всегда так поливает? — спросил он.

— В настоящий тайфун гораздо сильнее. В день может выпасть от двенадцати до восемнадцати дюймов[227]. К тому же случаются оползни, и смывает целые кварталы поселенцев.

Он посмотрел вниз сквозь низко нависшие тучи. Почти весь вид закрывали многоэтажные дома, которые тянулись лентой по краям извилистых дорог, врезающихся в склоны холмов. Мигали огоньки Сентрал и береговой линии далеко внизу.

— Будто на самолёте летишь, Орланда. В ясную ночь вид, должно быть, потрясающий.

— Да-да, потрясающий. Мне очень нравится. Весь Коулун как на ладони. Пока не построили Синклер-тауэрс — вот этот большой дом прямо перед нами, — отсюда открывался лучший вид во всем Гонконге. Вам известно, что Синклер-тауэрс принадлежит «Струанз»? Думаю, Иэн Данросс приложил руку к его строительству, чтобы досадить Квиллану. У Квиллана здесь квартира на самом верху... по крайней мере, была.

— Башня испортила ему вид?

— Напрочь.

— Накладно досаждать таким образом.

— Отнюдь. И тот и другой дом приносит огромную прибыль. Квиллан говорил, что в Гонконге все окупается за три года. Чем надо обладать, так это недвижимостью. Можно заработать... — Она усмехнулась. — При желании вы могли бы значительно увеличить ваше состояние.

— А если я захочу остаться, где стоит поселиться?

— Здесь, на Мид-Лэвелз. Выше, на Пике, всегда очень влажно, стены отсыревают, и все плесневеет. — Она сняла с головы шарфик и, тряхнув ею, распустила волосы. Потом села на ручку кресла, смотря Бартлетту в спину и терпеливо ожидая.

— Вы здесь давно живете? — спросил он.

— Пять лет, почти шесть. С того времени, как был построен дом. Повернувшись, он оперся на подоконнник.

— Вид прекрасный, — оценил американец. — Как и вы.

— Благодарю вас, любезный сэр. Не желаете ли кофе?

— Да, спасибо. — Линк Бартлетт провел пальцами по волосам, вглядываясь в картину маслом. — Это Квэнс?

— Да. Это Квэнс. Подарок Квиллана. Эспрессо?

— Да. Черный, пожалуйста. Всегда хотелось лучше разбираться в живописи... — Он чуть не добавил: «Вот Кейси, та разбирается», но остановил себя, глядя, как Орланда открывает дверь кухни. В просторном современном помещении было полно самой разной утвари. — Кухня у вас словно сошла со страниц журнала «Дом и сад»!

— Это все Квиллан придумал. Он любит поесть, и ему нравится готовить. Весь дизайн его, а остальное... остальное — мое, хотя именно он научил меня отличать сделанное со вкусом от китча.

— Вы жалеете, что расстались с ним?

— И да, и нет. Это джосс, карма. Он... это был джосс. Время пришло. — Она произнесла это так спокойно, что Бартлетт был тронут. — Это не могло продолжаться долго. Нет. Могло бы, но не здесь. — Он заметил, что на какой-то миг Орланду охватила грусть, но она отмела её и занялась сверкающей кофеваркой. На полках не было ни пятнышка. — Квиллан — ярый поборник чистоты, слава богу, это сказалось и на мне. С моей ма, А Фат, просто с ума сойдешь.

— Она живет здесь?

— О да, да, конечно, но сейчас она пошла за покупками. Её комната в конце коридора. Посмотрите квартиру, если хотите. Я скоро.

Исполненный любопытства, Бартлетт потихоньку вышел. Прекрасная столовая с круглым столом на восемь персон. Спальня в белых и розовых тонах, светлая и воздушная, мягкие занавеси, свешивающиеся с потолка вокруг огромной кровати, превращали её в королевское ложе о четырех столбиках с пологом. Со вкусом составленный букет цветов. Современная ванная комната, где все подобрано в тон и даже полотенца под цвет плитки. Вторая спальня, здесь — книги, телефон, электронная аппаратура, кровать поменьше, аккуратно и стильно.

«Кейси до неё далеко», — отметил про себя Бартлетт, вспомнив бесшабашный холостяцкий беспорядок в маленьком домике посреди глубокой котловины, вольный хаос, на который хозяйка не обращала внимания: красная кирпичная кладка, везде стопки книг, вертел для барбекю, тут же телефон, копировальный аппарат и электрическая пишущая машинка. Смущенный тем, что подобное пришло ему в голову, что он, похоже, автоматически сравнивает двух женщин, Бартлетт, бесшумно ступая, прошел мимо комнаты ама назад к кухне. Сосредоточенная на кофеварке, Орланда не замечала, что американец смотрит на неё. Ему это доставляло удовольствие.

Сегодня, очень обеспокоенный, он позвонил ей рано утром и разбудил, желая напомнить, чтобы она — так, на всякий случай — показалась врачу. Когда после всей суматохи прошлой ночью Бартлетт, Кейси и Данросс оказались на берегу, Орланда уже уехала домой.

— О, Линк, благодарю за звонок. Как это любезно с вашей стороны! Нет, у меня все в порядке. — Счастливая, она тараторила, торопясь хоть что-то сказать. — Во всяком случае, сейчас. А вы как себя чувствуете? Как Кейси? О, не знаю, как вас и благодарить. Я просто окаменела от ужаса... Вы спасли мне жизнь, вы и Кейси...

Они весело поболтали, она пообещала, несмотря ни на что, показаться врачу, и тогда он спросил, не хочет ли она позавтракать. Она тут же сказала «да», и он поехал на гонконгскую сторону, наслаждаясь проливным дождем и приятной прохладой. Завтрак на крыше отеля «Мандарин», яйца «бенедикт», тосты и кофе, великолепное настроение, лучащаяся Орланда, которая не переставала выражать признательность ему и Кейси.

— Я думала, мне конец. Я знала, что утону, Линк, но мне было слишком страшно, и я не могла кричать. Если бы вы не проделали это так быстро, я никогда бы... Как только я погрузилась в воду, там уже была милая Кейси. Я и сообразить ничего не успела, как уже снова жила и опасность была позади...

У него в жизни не было такого замечательного завтрака. Она окутала его мягким коконом заботы, передавала тост, наливала кофе, поднимала упавшую салфетку, и об этом не нужно было просить. Она развлекала его и давала развлекать себя. Уверенная и женственная, она заставляла его чувствовать себя сильным и мужественным. А однажды, будто невзначай, накрыла его руку своей ладонью — длинные пальцы, изящные ногти, — и это прикосновение он чувствовал до сих пор. Потом он проводил её домой, подвел к тому, чтобы она пригласила его подняться, и вот теперь он здесь и, скользя по ней взглядом — шелковая юбка и сапоги в русском стиле, блузка навыпуск, обтягивающая осиную талию, — наблюдает, как она хлопочет на кухне.

• Предыдущая
• 196/383
• Следующая