Благородный дом. Роман о Гонконге. - Егоров Игорь Александрович - Страница 214

• Предыдущая
• 214/383
• Следующая

— Конечно. — Данросс подавил нетерпение. Ему было не оторвать глаз от лежащего на столе пакета. Хотелось вскрыть его, позвонить Джонджону и заняться десятком других неотложных дел. Ещё так много нужно было сделать. И какую связь усмотрел АМГ между Благородным Домом и Кирком? — Звучит интригующе, — заметил он. — А какую практическую цель преследуют эти изыскания?

— А? — Кирк удивленно уставился на него. — Углеводороды. — Увидев, что Данроссу это ничего не говорит, он торопливо добавил: — Углеводороды находят лишь в пористых осадочных скальных породах палеозойской эры. Нефть, мистер Данросс, сырая нефть.

— О! Вы занимались поисками нефти?

— О нет! Целью исследовательского проекта было определение вероятности залегания углеводородов на дне моря. У берегов Шотландии. Рад сообщить, что, по моему мнению, там их будет в избытке. Не у берега, а дальше, в Северном море. — Розовое лицо маленького человечка ещё больше порозовело, и он вытер лоб. — Да. Да, я считаю, что там будет найдено довольно много хороших месторождений нефти. Данросс недоумевал, по-прежнему не видя связи.

— Что ж, я немного знаю о добыче нефти в открытом море на Ближнем Востоке и в Техасском заливе, но в Северном море? Боже мой, мистер Кирк, это же самое неблагоприятное для плавания море. Вероятно, самое непостоянное в мире. Там всегда шторм и громадные волны. Как там можно бурить? Как обезопасить буровые установки, организовать их снабжение, как доставлять нефть наливом на берег, даже если она будет обнаружена? Боюсь, её стоимость окажется чрезмерно велика.

— О, совершенно верно, мистер Данросс, — согласился Кирк. — Все, что вы говорите, совершенно верно, но я коммерцией не занимаюсь, я лишь ищу наши трудноуловимые, чрезвычайно ценные углеводороды. — И он с гордостью добавил: — Мы первые пришли к заключению, что они там могут быть. Конечно, все это пока лишь теория, моя теория, — никогда нельзя знать наверняка, пока не произведено бурение. Я ещё отчасти занимался анализом сейсмической активности, то есть изучением волн, возникающих при вызванных чем-то взрывах, и мой подход к последним открытиям несколько неортодоксален...

Данросс слушал теперь вполуха, по-прежнему пытаясь разгадать, почему АМГ счел все это заслуживающим внимания. Он позволил Кирку ещё какое-то время поговорить, а затем вежливо вернул его к действительности.

— Вы убедили меня, мистер Кирк. Я вас поздравляю. Вы долго пробудете в Гонконге?

— Ох... О, только до понедельника. Затем... э-э... затем мы отправляемся в Новую Гвинею.

Весьма озабоченный, Данросс сосредоточился.

— Куда именно в Новой Гвинее?

— В одно место под названием Суканапура, на северном побережье, это в той части, что недавно стала индонезийской. Я был... — Кирк улыбнулся. — Извините, вы, конечно, знаете, что в мае президент Сукарно[239] взял в свои руки управление голландской Новой Гвинеей[240].

— Проще говоря, он прибрал к рукам эту территорию. Если бы не дополнительное неразумное давление со стороны США, голландская Новая Гвинея осталась бы голландской и, как мне кажется, процветала бы куда больше. Я считаю, ехать туда сейчас — далеко не лучшая идея. Там все очень непросто, политическая ситуация нестабильна, и президент Сукарно относится к нам недружелюбно. Индонезия инспирировала и поддерживает восстание на Сараваке[241]. Сукарно настроен очень враждебно к странам Запада, ко всей Малайзии[242] и выступает за своих марксистов[243]. Кроме того, в Суканапуре, в этом паршивом порту, очень жарко и неуютно, а помимо всех остальных напастей там ещё полно всевозможных болезней.

— О, вам не стоит беспокоиться, у меня конституция шотландца, и мы приглашены правительством.

— Я хочу сказать, что в настоящее время правительственное влияние там очень невелико.

— Ах, но там есть кое-какие очень интересные осадочные породы. Им хотелось бы, чтобы я взглянул на них. Вам не стоит беспокоиться, мистер Данросс, мы, геологи, к политике отношения не имеем. Все уже подготовлено — собственно, за этим мы туда и направляемся, — и волноваться не стоит. Ну, мне пора.

— Будет... я устраиваю небольшой прием с коктейлями в субботу вечером. Не желаете прийти с женой? Тогда мы могли бы продолжить разговор о Новой Гвинее.

— Ох, о, это так любезно с вашей стороны. Я... э-э... мы с удовольствием. Где...

— Я пришлю за вами машину. А теперь вы, наверное, хотели бы присоединиться к миссис Кирк. Я не буду говорить об АМГ, если вы действительно того хотите.

— Ох! О да. Бедный Алан. На какой-то момент за всеми этими осадочными отложениями я и забыл про него. Забавно, верно, как быстро все забывается?

Отослав его с другим помощником, Данросс закрыл дверь. Он осторожно сломал печати на пакете АМГ. Внутри был конверт и ещё один пакет. На конверте было написано: Иэну Данроссу, лично в руки. В отличие от другого, аккуратно написанного от руки, это письмо было отпечатано на машинке:

Уважаемый мистер Данросс, посылаю это письмо с оказией, через моего старого друга Джейми. Я только что получил кое-какие весьма неприятные известия. Где-то в нашей системе, британской или американской, случилась ещё одна серьезная утечка информации, и становится ясно, что масштаб тайных нападок наших противников растет. Кое-что из этого может выплеснуться и на меня, и даже на вас — отсюда и мое беспокойство. На вас, потому что раскрыто существование серии наших сверхсекретных документов. Если со мной случится что-нибудь непредвиденное, прошу позвонить в Женеву по телефону 871-65-65. Спросите госпожу Рико Грессерхофф. Для неё я — Ганс Грессерхофф. Её настоящее имя — Рико Андзин. Она говорит по-немецки, по-японски, по-английски и немного по-французски, и если мне причитаются какие-то деньги, прошу вручить их ей. Она передаст вам кое-какие бумаги, некоторые для пересылки. Прошу вручить их лично, когда это вам будет удобно. Как я уже упоминал, очень редко находишь человека, которому можно доверять. Вам я доверяю. Вы единственный человек на земле, кто знает о ней и знает её настоящее имя. Помните: жизненно важно, чтобы ни это письмо, ни мои предшествующие бумаги не попали от вас никому.

Сначала объясню про Кирка. Я считаю, что лет через десять арабские страны предадут забвению свои разногласия и используют реальную власть, которой обладают, не против Израиля непосредственно, а против всего западного мира и поставят нас в невыносимую ситуацию: или мы отказываемся от Израиля... или переходим на «голодный паек». В качестве орудия шантажа они используют нефть.

Если горстка шейхов и феодальных правителей Саудовской Аравии, Ирана, государств Персидского залива, Ирака, Ливии когда-нибудь сможет действовать заодно, в их власти будет прекратить поставки в страны Запада и в Японию единственного сырья, без которого нельзя обойтись. Они могут прибегнуть даже к ещё одному более изощренному приему: поднять цены на беспрецедентную высоту и требовать выкупа от наших стран. Для арабского мира нефть — последнее оружие. И нам, пока мы зависим от их нефти, противопоставить этому нечего. Отсюда мой живой интерес к теоретическим выкладкам Кирка.

На сегодняшний день стоимость подъема на поверхность в арабской пустыне одного барреля нефти составляет около восьми американских центов. В Северном море доставка одного барреля до берега в Шотландию, при оптовых поставках, будет стоить семь долларов. А если стоимость арабской нефти подскочит на мировом рынке от сегодняшних трех долларов за баррель до девяти... Уверен, вы сразу поймете, к чему я веду. Добыча нефти в Северном море тут же представляется очень даже возможной и становится одним из источников пополнения британских национальных богатств.

• Предыдущая
• 214/383
• Следующая