Благородный дом. Роман о Гонконге. - Егоров Игорь Александрович - Страница 223

• Предыдущая
• 223/383
• Следующая

«Кейси.

Как быть с Кейси?

Наши правила игры совершенно четкие и всегда были таковыми. Их установила она: если я с кем-то встречаюсь или она с кем-то встречается, мы просто встречаемся, и все — никаких вопросов, никаких упреков.

Почему же я весь изнервничался из-за того, что решил встретиться с Орландой, не сказав об этом Кейси?»

Он глянул на часы. Почти пора.

В дверь нерешительно постучали, и она тут же открылась. Расплывшись в улыбке, на него смотрел Ночной Сун.

— Мисси, — возвестил старик и отступил в сторону.

По коридору с грудой бумаг и записной книжкой в руке приближалась Кейси.

— О, привет, Кейси, — воскликнул Бартлетт. — А я как раз собирался звонить тебе.

— Привет, Линк, — громко произнесла она, а потом, проходя мимо пожилого китайца, проговорила по-кантонски: — До цзе[256] — Уверенной походкой Кейси вступила в люкс с двумя спальнями. — У меня есть кое-что для тебя.

Вручив ему кипу телексов, она прошла к бару и налила себе сухого мартини. На ней были серые, элегантно облегающие повседневные брюки до колена, серые туфли на низком каблуке и рубашка с воротником апаш из серого шелка. Волосы она завязала сзади, и единственным украшением служил оставленный в волосах карандаш. Она была в очках, без контактных линз, как обычно.

— Первые два — относительно слияния с Джи-экс-эр. Все подписано, скреплено печатью и отправлено. Мы вступаем во владение второго сентября. Подтверждено, что собрание совета директоров состоится в пятнадцать ноль-ноль по Лос-Анджелесу. Таким образом, у нас уйма времени, чтобы вернуться. Я попроси...

— Пасытель лазыбилати, Хазяина? — с важным видом перебил её от двери Ночной Сун.

Бартлетт хотел было сказать «нет», но Кейси уже мотала головой.

— Ум хо (Нет, спасибо), — любезно сказала она по-кантонски, стараясь четко произносить каждое слово. — Чжа цзыр, до цзе (Попозже, пожалуйста).

Ночной Сун непонимающе уставился на неё.

— Што?

Кейси повторила. Старик раздраженно фыркнул: насколько невоспитанна эта Золотистый Лобок, позволяет себе обращаться к нему на его собственном языке!

— Пасытель лазыбилати, хейя? Сичасы, хейя? — спросил он на скверном английском.

Кейси повторила фразу на кантонском — никакой реакции не последовало. Она начала было снова, но остановилась и устало проговорила по-английски:

— О, ничего-ничего! Не сейчас. Можете сделать это попозже. Ночной Сун расплылся в улыбке: он заставил-таки её потерять лицо.

— Да, Мисси. — И закрыл за собой дверь, хлопнув ею с достаточной силой, чтобы обратить на это внимание.

— Задница, — пробормотала она. — Он должен был понять меня, Линк, я знаю. Я произносила все правильно. Ну почему они прикидываются, что не понимают? Я пробовала на своей горничной, и все, что от неё услышала, было такое же што. — Изобразив, как они грубо и гортанно произносят: «Што ты говорить, хейя?», она не выдержала и рассмеялась.

— Они просто упрямые, — тоже засмеялся Бартлетт. — Но где ты научилась говорить по-китайски?

— Это кантонский. Я нашла учителя — выкроила час сегодня утром. Считаю, что должна уметь, по крайней мере, сказать: «Привет», «Доброе утро», «Принесите, пожалуйста, счёт»... Обычные вещи. Проклятье, как это сложно. Все эти тоны. В кантонском семь тонов: одно и то же слово можно сказать семью различными способами. Например, спрашиваешь чек — это будет май дань, — но стоит произнести чуть не так, и получится «яичница» — тоже май дань. И ставлю один против пятидесяти, что официант принесет яичницу, только чтобы унизить тебя. — Она потягивала маленькими глоточками мартини и добавила ещё одну оливку. — Как раз то, что нужно. Хочешь ещё пива?

Бартлетт покачал головой.

— Нет, спасибо. — Он уже прочитал все телексы. Кейси села на диван и открыла записную книжку.

— Звонила секретарь Винченцо Банастасио, просила подтвердить заказ на люкс для него на субботу и...

— Я не знал, что он приезжает в Гонконг. А ты?

— Мне кажется, он что-то говорил насчет поездки в Азию, когда мы последний раз видели его... На ипподроме в прошлом месяце — в Дель-Мар. Когда там был Джон Чэнь. Ужасная история с Джоном, правда?

— Надеюсь, они поймают этих Вервольфов. Ублюдки... Убить человека да ещё оставить на трупе такую записку.

— Я написала от нашего имени записку с выражениями соболезнования его отцу и мачехе, Диане. Помнишь, мы виделись с ней у Иэна и в Абердине? Господи, такое впечатление, что все это было миллион лет назад.

— Да. — Бартлетт нахмурился. — Я все же не помню, чтобы Винченцо что-то говорил. Он будет жить здесь?

— Нет, он хочет остановиться на гонконгской стороне. Я подтвердила по телефону резервирование в «Хилтоне», а завтра сделаю это лично. Он прилетает в субботу утром рейсом «Джапан эрлайнз» из Токио. — Кейси посмотрела на него поверх очков. — Хочешь, чтобы я договорилась о встрече?

— Он надолго?

— На выходные. На несколько дней. Ты же знаешь, он ничего четко не скажет. Может, в субботу после скачек? Мы будем на гонконгской стороне, и, если не удастся взять машину, от Хэппи-Вэлли недалеко и пешком.

Бартлетт хотел сказать: «Давай на воскресенье», но потом вспомнил, что в воскресенье летит в Тайбэй.

— Хорошо, в субботу после скачек. — Тут он заметил, как Кейси смотрит на него. — Что такое?

— Да вот гадаю, что он такое задумал.

— Когда он купил четыре процента акций «Пар-Кон», мы провели эту покупку через Сеймура, через Комиссию по ценным бумагам и кое-кого ещё, и все остались довольны: деньги чистые. Его никогда не арестовывали и не предъявляли обвинений, хотя слухов ходило предостаточно. У нас никогда не возникало с ним проблем, он никогда не хотел, чтобы его включили в совет директоров, он не посещает собраний акционеров, всегда присылает мне доверенность и всегда выкладывал деньги, когда они были нам нужны. — Он пристально посмотрел на неё. — Ну, так и что?

— Ну, так и ничего, Линк. Мое мнение о нем ты знаешь. Я согласна: забрать обратно акции мы не можем. Он купил их без залоговых обязательств и обременений и сначала спросил. И мы, черт возьми, конечно, нуждались тогда в его деньгах и вложили их с большой пользой. — Она поправила очки и сделала пометку. — Я организую встречу и буду, как всегда, вежлива. Далее: активизирован счет нашей компании в банке «Виктория». Я положила на него двадцать пять тысяч, вот твоя чековая книжка. У нас там будет возобновляемый фонд, и Первый центральный банк Нью-Йорка готов перевести для начала на этот счет семь миллионов, когда мы об этом попросим. Вот телекс с подтверждением. В этом же банке я открыла и личный счет для тебя. Вот твоя чековая книжка ещё на двадцать пять тысяч: двадцать из них на билете Гонконгского казначейства[257] с ежедневным оборотом. — Она ухмыльнулась. — Этого хватит на пару чашек чоп суи и хороший кусок нефрита, хотя я слышала, что здесь поддельный нефрит от настоящего не отличишь.

— Никакого нефрита. — Бартлетту хотелось взглянуть на часы, но он не стал этого делать, а лишь отхлебнул пива. — Что дальше?

— Дальше: звонил Клайв Берски и просил об одной услуге.

— Ты сказала, что он может продуть это дело через свой глушитель?

Она засмеялась. Клайв Берски был главным исполнительным директором их филиала Первого центрального банка Нью-Йорка. Человек очень придирчивый и педантичный, он приводил Бартлетта в бешенство требованиями, чтобы в документах все было точно.

— Он просит, если сделка со «Струанз» состоится, переводить наши средства через... — она справилась в своих записях, — ...здешний «Ройял Белджэм энд Фар Ист бэнк».

— А почему через них?

— Не знаю. Навожу про них справки. В восемь часов встречаюсь с их здешним исполнительным директором. Первый центральный только что купил этот банк: у него филиалы здесь, в Сингапуре и Токио.

• Предыдущая
• 223/383
• Следующая