ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ БУДДИЗМ - Синнетт Альфред Пери - Страница 8

Что касается шестой сущности, это Великое Неизвестное, Выс­шая Первопричина, управляющая всем; она одна для индивидуума и для общего, для человечества и для животного царства, для фи­зического или астрального планов существования, для девачанического или нирванического. Ни один человек в частности не облада­ет седьмой сущностью в возвышенном смысле слова; седьмая сущ­ность Космоса витает над нами всеми в одинаково непроницаемой степени.

Не противоречит ли эта точка зрения высказанной в предыду­щей главе мысли, что сущности в некотором смысле делимы, что можно даже представить шестую, отделившуюся от своего низшего соседа и создавшую, при контакте с человеческим организмом, че­рез посредство воплощения, новую пятую сущность?

Между этими двумя точками зрения противоречия в сущности нет. Седьмая сущность есть одно, неделимое во всей природе, но в ней чудесно сохраняются некоторые жизненные импульсы, представляющие собой нити, которыми связываются последовательные существования. Жизненный импульс этого свойства не умирает, даже при сделанном нами необычайном предположении, что Эго, развивающееся и толкаемое по такому пути, отделилось бы от него совершенно и полностью. Нельзя предсказать, что случится в этом случае, но последующие воплощения духа по этой линии движения последуют в соответствии с их первоначальным курсом. С мате­риалистической точки зрения можно выразить эту мысль, остава­ясь возможно ближе к истине, как позволяет язык той или иной школы, сказав, что шестая сущность падшего естества отнимается от пятой и воплощается самостоятельно.

Не будем останавливаться на этих исключениях. Нам необходи­мо в первую очередь разрешить вопрос о нормальной эволюции; но если изучение семи сущностей является самым наглядным методом изложения вопроса, не надо забывать, что Эго - прогрессирующая единица, проходящая разные сферы или состояния существования, изменяясь, возвышаясь и очищаясь в течение своей эволюции, и что оно представляет собой совесть, заключенную в том или ином властном атрибуте человеческого естества.

Эзотерическая наука, будучи наиболее духовной системой, которую можно вообразить, предлагает нашему вниманию прила­гаемое ко всей вместе взятой природе наиболее полное изложение эволюции, которое может себе вообразить человек.

Теория Дарвина есть лишь изолированное и очень небольшое открытие, часть огромной и настоящей истины. Кроме того, ок­культисты умеют объяснять эволюцию, не затрагивая для этого высшие сущности человека; они не считают себя обязанными воз­двигать непроницаемую перегородку между религией и наукой. Их доктрина не только примиряет теорию физическую с метафизиче­ской, но окончательно сливает их в одно целое.

Первая большая истина, которой нас учит оккультная наука, относительно происхождения человека на нашей земле, поможет воображению преодолеть серьезные затруднения, затемняющие обычное научное понимание эволюции.

Эволюция человека не есть следствие процесса, совершающе­гося лишь на нашей планете; в ней принимает участие несколько миров в совершенно отличных условиях материального и духовно­го развития. Даже как простая гипотеза, это утверждение настоя­тельно советуется здравомыслящим умам, ибо есть противоречие в широко распространенной идее, что существование человека сво­дится к 60-ти или 70-ти годам материальной жизни с последующей бесконечной духовной. Этот противоположный взгляд становится полным абсурдом, т. к. надо принять, что поступки, совершенные во время нашей 60-70-летней жизни, - поступки необдуманные и импульсивные еще несознательного человека, должны определить в беспорочных глазах всеведущего Провидения условия этой по­следующей Вечной Жизни. Столь же нелепо предполагать (оста­вив в стороне вопрос справедливости), что загробная жизнь может не быть подчинена законам изменения, прогресса и совершенство­вания; эти законы, как указывают все аналогии в природе, вероят­но, управляют всеми различными существами мира. Но как только мы отвергнем идею равномерной и непрогрессирующей будущей жизни и допустим понятие последующего совершенства, мы неминуемо придем к заключению, что нет другой возможности гипоте­зы, как бесконечное совершенствование, проходящее через после­дующие миры.

Как мы уже говорили, для оккультной науки это не только не гипотеза, но доказанный, подтвержденный и неопровержимый факт.

Жизнь и этапы эволюции на нашей планете, - все, что превра­щает ее в нечто большее, чем хаотическая и инертная масса, - связаны с жизнью и эволюцией нескольких других планет; но мы не должны делать вывод, что планетная система, к которой мы принадлежим, бесконечна. Лишь только человеческое воображе­ние имеет перед собой свободное поле действия, оно способно идти до крайностей.

Итак, если мы допустим, что земля есть лишь звено в огром­ной цепи миров, мы, естественно, можем рассматривать небосвод как собственность или поле деятельности всего рода человеческого. Эта гипотеза порождает грубые ошибки. Один мир для природы был бы недостаточен, чтобы вывести из хаоса человеческую эволю­цию; но, с другой стороны, она требует лишь определенного и ог­раниченного числа миров, чтобы ее довести до конца.

Сколь бы различны по массе материи ни были эти миры, они тесно связаны токами и утонченными силами, которые нам не со­ставит труда постичь, ибо лишь простая действительность, их ви­димость для нас, доказывает существование силы, или эфирной среды, в которой движутся небесные светила. Но как раз при по­мощи этих утонченных тел элементы жизни переходят из одного мира в другой. Это понятие, ввиду наших составленных ранее суждений, может вызвать неправильное толкование.

Читатель может подумать, что, по нашему мнению, освобож­денная душа, после жизни на этой земле, будет притянута токами родственного ей мира; на самом деле процесс более систематичен.

Система миров составляет цепь, которую каждая индивидуальная духовная сущность должна в свой черед пройти; и это прохожде­ние и называется «эволюцией человека». Мы должны проникнуть­ся мыслью, что эволюция продолжается беспрерывно и что она далеко не закончена. Дарвин учил, что человек произошел от обезь­яны; но в своей невежественной самонадеянности западная теория редко допускала, чтобы европейские эволюционисты продолжали свои изыскания в другом направлении и чтобы они поняли, что для наших потомков мы могли бы быть в том же родственном соотно­шении, как обезьяна по отношению к нам. Но тем не менее обе версии связаны.

Высшая эволюция будет творением нашего прогресса по ми­рам нашей планетной системы; и мы еще часто, в более высшей форме, будем возвращаться на эту землю; но пути, в конце кото­рых мы в воображении предвидим эти возможности, совершенно невообразимой длины. Легко понять, что цепь миров, звеном кото­рой является наша земля, в целом не создана для материального существования, совершенно или приблизительно схожего с нашим. Существование цепи однородных миров не оправдывалось бы, т. к. тогда они все могли бы быть воплощены в одном. На самом деле, миры, находящиеся в связи с нами, различны со всех точек зрения. Особенно в пропорции духа и материн, входящих в их состав. В нашем мире дух и материя распределены более или менее одинако­во; но не будем поэтому воображать, что он достиг стадии, близкой к совершенству. Наоборот, он занимает в эволюции еще очень низ­кое место. На более высокой ступени стоят те, в которых преобла­дает разум. Существует мир, скорее связанный с нашей цепью, чем составляющий ее часть, где материя преобладает еще больше, чем в нашем; но мы вернемся к этому позже.

С первого взгляда покажется ясным, что более возвышенные миры, в которых человек, благодаря своему последовательному со­вершенствованию, призван жить, должны состоять из все более и более духовных переживаний, т. е. что жизнь будет все более и более освобождаться от грубых материальных нужд. С другой сто­роны, миры, которые мы могли бы назвать низшими или, вернее, прошлыми, покажутся нам более материальными, чем наша земля; однако истина не такова и не может быть таковой; зрелым размыш­лением мы в этом убедимся, когда посмотрим на цепь миров как на бесконечную цепь, по которой должна совершаться эволюция. Если бы эволюция происходила за один круг, не возвращаясь на круги своя, можно было бы предположить, что она постепенно подымает­ся от абсолютной материи до абсолютного духа; но природа посто­янно действует замкнутыми кругами, проходя всегда по путям, возвращающимся к своим исходным точкам. Первый развившийся мир, так же как и последний, ибо цепь образовалась постепенно, самый старый, как и самый новый, наименее материальны, наибо­лее эфирны из всей серии. Если мы мыслим, что наиболее передо­вой мир не есть конечный пункт, но лишь ступенька, чтобы перей­ти в наиболее отдаленный, как декабрь приводит нас к январю, это утверждение покажется нам прекрасно гармонирующим с общим положением вещей. Итак, индивидуальная монада не падает, как при катастрофе, из кульминационного пункта эволюции, достигну­того ею в течение миллионов лет, до примитивного состояния. От наиболее возвышенного мира восходящей дуги, который мы назо­вем первым, — скоро увидим, почему — к первому нисходящей дуги, который будет нашим последним (наиболее низкий до известной степени в порядке развития), нет, собственно говоря, падения, но наоборот, непрерывное восхождение, или лучше сказать, совершенствование. Ибо монада или духовная единица, прошедшая ста­дию развития, к которой относятся окружающие нас условия суще­ствования, возобновляет свой цикл на следующем, более высоком этапе, продолжая совершенствоваться, независимо от перехода из мира X в мир А. Она проходит этот цикл много-много раз, совер­шая полный круг системы; не нужно рассматривать этот маршрут как простое вращение по орбите; наоборот, в порядке духовного совершенствования это постоянное восхождение. Итак, если мы сравним систему миров с серией построенных в поле башен во мно­го этажей, каждый из которых символизирует степень совершенст­ва, духовная монада следует по спирали, проходящей вокруг всей серии, и при каждом прохождении по одной из башен поднимается на более высокий уровень. Благодаря непониманию этой мысли, физическая теория эволюции постоянно сталкивается с непреодо­лимыми препятствиями. Она ищет недостающие звенья в мире, в котором их уже нет, ибо они имели смысл существовать лишь в течение определенного времени и с тех пор исчезли. Дарвин гово­рит, что человек был раньше обезьяной. Это верно; но дарвиновская обезьяна никогда не станет человеком; т. е. ее форма не будет меняться из поколения в поколение, пока не исчезнет хвост и руки обратятся в ноги и т. д. Обычная наука может заметить изменения, происходящие в границах одного вида; она может лишь предпола­гать об изменениях, происходящих при переходе из одного вида в другой. Чтобы их объяснить, она удовлетворяется ссылкой на боль­шие промежутки времени и вымирание промежуточных форм. Вымирание этих форм или примитивных форм всяких видов среди всех царств — минерального, растительного, животного и человече­ского - наверное, было; но обычная наука может лишь догадывать­ся, что имело место, не отдавая себе отчета об условиях, создавших эту необходимость или воспрепятствовавших рождению нового по­коления промежуточных форм. Замечаемые нами пробелы среди форм, населяющих эту землю, есть результат спирального движе­ния, по которому следует эволюция живых форм, развивающихся в различных царствах природы. Если смотреть по линии, парал­лельной оси винта, который на самом деле есть лишь равномерно наклоненная плоскость, он представляется нам последовательно­стью ступеней. Духовные монады, проходящие систему на уровне животных, переходят в другой мир, как только совершили свой круг воплощений в этом. Когда они возвращаются, они уже готовы для воплощения человеческого; следовательно, нет нужды превра­щать животные формы в человеческие, — эти последние уже гото­вы, чтобы принять своих духовных квартирантов. Тем не менее, если мы вернемся назад, то придем к периоду, когда ни одна чело­веческая форма не была готова к развитию на этой земле. Когда на своем пути, на низшем человеческом или примитивном плане, ду­ховные монады начали прибывать, их непрекращающийся импульс в мире, который содержал лишь животные формы, вызвал превра­щение наивысших из них в соответствующие, ставшие известными как недостающие звенья.