Снова три мушкетера - Харин Николай - Страница 99

• Предыдущая
• 99/103
• Следующая

— Да.

— И поэтому выбор пал на него?!

— Да.

— А она? Она отвечает ему взаимностью?

— Да.

Эти три «да», прозвучавшие под сводами кельи, казалось, рассеяли какую-то недосказанность между собеседниками и прояснили им одним понятную тайную подоплеку их разговора.

По улицам Нанси медленно катила карета, запряженная шестеркой вороных лошадей. Внутри нее, плотно задернув занавеси, полулежал на мягких подушках сухощавый человек с властным, но одновременно лукавым выражением лица. Он был очень немолод, мы бы сказали — стар, если бы не черные, как южная ночь, глаза и их выражение. Кожа его напоминала пергамент, некогда черные волосы стали серебряными.

Пассажир кареты жестоко страдал от тряски, каждое движение кареты, каждая рытвина или ухаб доставляли ему неизмеримые мучения.

Карета остановилась возле того самого монастыря, где состоялся разговор, описанный в предыдущей главе. Пассажир вышел из кареты и был встречен со всей почтительностью. Знаки внимания, оказываемые ему, он принимал с безразличием, свидетельствовавшим о привычке, а может быть, об отрешенности от мирской суеты.

Гостя явно ждали. Его провели к настоятелю, сам монах поспешил ему навстречу. Тут же присутствовал и ректор коллегиума. Были принесены свечи и изящно сервированные закуски.

После сдержанных, но учтивых приветствий гость медленно опустился в кресло и, разлепив узкие губы, проговорил:

— Итак, к делу, господа. Ad rem![45]

— Ad rem, — откликнулись оба иезуита.

— Тот, кто принял ношу пятого генерала, сменив его на посту, поручил мне повидать вас, господа.

Оба иезуита почтительно склонили головы.

— Мы считаем за честь принимать вас, дон Бонавентура.

— Не надо имен. Nomina sunt odiosa.[46] Меня уже скоро призовут туда, где мирские имена не больше, чем пустой звук, а все титулы и звания — прах под ногами. Дело большой важности привело меня в вашу келью, святой отец. Выслушайте же, не перебивая.

Снова оба француза молча склонили головы.

— У императора Рудольфа, почившего в 1612 году, — начал испанец, — был придворный врач — грек по имени Макропулос. Его окутывало множество слухов и сплетен, но его мастерство и осведомленность в искусстве врачевания признавались всеми. Четверть века тому назад, когда я, выполняя волю нашего святого ордена, поступил на службу к императору Рудольфу, мне было поручено также наблюдать за Макропулосом: присмотреться к нему, попытаться понять, что он за человек.

Родиной лейб-медика был Кипр, остров, полный древних тайн, связанных с тайнами Мальтийского ордена. Ведь когда были потеряны надежды удержать святую землю Палестины, рыцари ордена госпитальеров переселились именно на Кипр. Уже оттуда они перебрались на Родос, отчего их называли еще «родосскими братьями». И только много позже они осели на Мальте, получив ее из рук императора Карла Пятого.

У руководителей нашего святого ордена были все основания предполагать, что Макропулосу известен рецепт приготовления так называемого «Золотого напитка», позволявшего посвященным достигать чудовищного долголетия практически бессмертия. Знание этой тайны делает магистров ордена мальтийцев могущественнее всех земных королей и даже генералов нашего святого ордена. Это должно измениться. Состав эликсира должен быть найден.

— Да будет так, — отозвались оба иезуита.

— Макропулос был умен и усторожен, — продолжал Бонавентура. — Он занимался алхимией и понимал толк в местных травах. Когда здоровье императора Рудольфа пошатнулось, я намекнул ему, что его лейб-медик владеет секретом «Золотого напитка». К тому времени мои предположения уже переросли в уверенность. Мои агенты выследили Макропулоса за сбором трав и снадобий и приготовлением какого-то сложного состава, который он тщательно прятал. Но мои люди знали свое дело.

Итак, грек, несомненно, знал рецепт. Император был всецело захвачен идеей испробовать напиток, и мне оставалось только сдерживать его нетерпение.

Насколько я узнал характер киприота, он мог замкнуться и не открыл бы секрет даже под пытками. Верный мне человек выкрал средство из комнаты лейб-медика во время его отсутствия.

Прием эликсира, по слухам, опасен: любая ошибка в пропорциях между компонентами смеси могла оказаться смертельной. Поэтому император призвал Макропулоса и предъявил ему эликсир. Грек был умен и не стал изворачиваться. Он только предупредил императора, что не может ручаться за успешный исход дела. По словам Макропулоса, он почти всю жизнь шел к разгадке секрета «Золотого напитка». Несколько раз ему казалось, что он достиг цели, но снова и снова люди, дерзнувшие выпить его или принявшие его по принуждению, умирали в мучениях.

И тогда император приказал своему лейб-медику испробовать эликсир бессмертия на своей дочери. У Макропулоса была дочь, ее звали Елена. Она была божественно красива.

Должно быть, так выглядела языческая богиня древних греков, рожденная на том же острове, что и сама Елена Макропулос.[47]

Да, сеньоры, я, как и другие, был очарован красотой этой девушки homo sum: humani nil a me alienum puto.[48] Но именно я подал императору эту идею. Я понимал, что грек сделает все, чтобы Елена выпила смесь, составленную в строжайшем соответствии с тайными указаниями иоаннитов. Тогда и император без страха мог бы сделать попытку шагнуть в бессмертие. Но главное — рецепт был бы в наших руках. Действенный рецепт. Важно было заставить Макропулоса сознаться в том, что средство найдено и оно действует. Ради этого мне пришлось сделать его дочь заложницей.

Лейб-медик понял, что Елене Макропулос суждено или умереть, или жить вечно. Он поседел за сутки. Стал белым, как снег. Но дал дочери эликсир. Трое суток ее жизнь была на волоске. Я молил Творца, чтобы он даровал девушке жизнь; думаю, грек делал то же самое.

На четвертые сутки Елена Макропулос встала с постели. Она была абсолютно здорова и стала еще красивее, если это только можно представить. Наше ex iuvantidus[49] окончилось благополучно. Однако следовало еще убедиться в том, что снадобье Макропулоса действительно способно продлевать жизнь на долгие годы.

К сожалению, император Рудольф, этот истинный поборник нашей святой веры и борец с ересями, чувствовал себя все хуже и хуже. Он не имел времени ждать. Кроме того — престол зашатался. Эрцгерцогини признали императором младшего брата кайзера — Матвея. Началась смута.

Император настаивал на приеме эликсира; я, как мог, уговаривал его выждать еще, наблюдая за Еленой. Я не спускал с нее глаз: она только хорошела все эти годы. Флакон с «Золотым напитком» император берег, как зеницу ока. Наконец я решился.

Результат вам известен. Император Рудольф Второй умер. Наверное, проклятый Макропулос все же сумел что-то добавить во флакон. Я до сих пор не знаю, как ему это удалось.

Впрочем, может быть, все дело объясняется проще. Елена справилась с трехдневной лихорадкой потому, что ее организм был молод и крепок, а император, с его пошатнувшимся здоровьем и преклонным возрастом, просто не смог выдержать последнее испытание на пути к вечности.

С тех пор минуло почти двадцать лет.

Воинство Христово не упускает из виду гречанку — годы не властны над ней. К сожалению, Иеронимус Макропулос более недоступен для нас.

— Вам следовало попытаться сразу, тогда же выжать из него рецепт эликсира, — заметил ректор коллегиума.

— Это было невозможно.

— Пытки развязывают языки, — возразил иезуит.

— Но не этому человеку. Я хорошо понял это, живя с ним под одной крышей императорского дворца.

Дон Бонавентура устало прикрыл глаза и помолчал. Рассказ утомил его.

• Предыдущая
• 99/103
• Следующая