Обещай мне - Харрингтон (Гаррингтон) Кэтлин - Страница 24

• Предыдущая
• 24/86
• Следующая

Только когда Уорбек вышел из церкви через западный придел, Филиппа нашла в себе силы дышать снова. Только тут она заметила, что слишком крепко сжимает руку сына, будто в любой момент его могли силой отобрать у нее. Чувствуя, что мама расстроена, Кит поглядывал на нее снизу вверх немного озадаченно. Филиппе даже показалось, что мальчик испуган.

– Мамочка, кто был тот сердитый джентльмен? – спросил он едва слышно.

– Тихо, тихо, все потом! – прошептала она в ответ, прикладывая палец к губам. – Обещаю позже все тебе рассказать.

Бессознательно она притянула ребенка к себе. Уорбеку не отнять его! Что бы он ни замышлял, ему не удастся разлучить ее с Китом! Он богат и знатен, но она не боится его. Что, ну что он может сделать? Ее брак с Сэнди узаконен, он не сможет ничего доказать.

Служба меж тем продолжалась. Филиппа попыталась сосредоточиться, но мысли ее упорно возвращались к Уорбеку. Сэнди сделал Кита своим законным наследником… и тем самым отнял сына у Кортни Шелбурна. Сэнди был виноват, но и она тоже.

«Отец небесный, всеблагой и всемилостивый, – безмолвно молилась Филиппа. – Ты читаешь души наши, как раскрытую книгу. Ты знаешь, что обман этот не был делом моих рук. Я не принимала участия в дьявольской интриге. Только когда задуманное было совершено, когда не было уже дороги назад – только тогда я узнала все!»

Но она не искала прощения, ведь и на ней лежала часть вины. Когда ей все стало известно, она не воспротивилась, не взбунтовалась, а присоединилась к обману. Более того, она готова защищать этот обман до конца. Она согрешила, согрешила ужасно и после смерти понесет заслуженную кару, но не сейчас. Покаяться сейчас означает потерять сына.

Корт медленно брел по аккуратным дорожкам кладбища, не глядя на надгробия и едва ли вообще замечая окружающее. Он совершенно потерялся в вихре чувств и мыслей, охвативших его.

А вокруг царила благолепная тишина, нарушаемая только пересвистом птиц. Кладбище было заложено вместе с Церковью, и древние каменные кресты наклонились, будто под тяжестью лет. Некоторые из надгробий были воздвигнуты еще во времена войны Алой и Белой Розы, и каменные ангелы с выщербленными непогодой лицами все еще осеняли крылами поверженных богатырей прошлого. Могилы густо поросли травой, кое-где виднелись неяркие пятна цветущего клевера, а над ними, одурманенные послеполуденной июньской жарой, монотонно гудели пчелы.

Громкое ворчание шмеля вывело Корта из мрачных раздумий. Он обвел взглядом бело-розовый островок клевера. По старинному преданию, четырехлистный клевер приносит удачу, наделяет счастливца, нашедшего его, способностью понимать язык птиц и распознавать ведьм. Распознавать ведьм… как это порой было бы кстати!

С вяза раздалась мелодичная, как переливы флейты, песенка дрозда, но Корт даже не глянул в ту сторону и продолжил свой медленный марш по пристанищу мертвых. Он шел к фамильному склепу Бентинков.

Двери склепа были распахнуты, ступени очищены от сорной травы. Аккуратно прислоненная к одной из стенок, стояла надгробная плита, готовая опуститься на каменную раку. Выбитые на ней слова бросились в глаза Корту, заставив его зажмуриться.

ПОКОЙСЯ В МИРЕ 1778—1814 АРТУР РОБЕРТ БЕНТИНК, пятый маркиз Сэндхерст, возлюбленный сын, муж и отец

Отец!

Что за грязная ложь!

Корт запрокинул голову и обвел взглядом выцветшее от жары безоблачное небо, словно ожидая увидеть разгневанный лик Бога. Подлец Сэндхерст заслужил, чтобы его кости были обращены во прах карающей молнией! Этот человек отнял у ближнего своего не только жену, но и сына!

Справедливая кара. Тот, кто на нее надеется, обречен ждать до скончания века. Карать должен тот, кого предали.

– Будь ты проклят, Сэндхерст, – шептал Корт, кусая губы. – Будь ты проклят за то, что лишил меня возможности расквитаться с тобой! Чтоб тебе гореть в аду! А я… я клянусь перед Богом, клянусь всем, что еще свято на земле, верну своего сына!

Корт вернулся под раскидистый вяз, тот самый, где недавно распевал дрозд, и оттуда наблюдал за тем, как гроб с останками Сэндхерста вынесли из церкви и препроводили в последнее пристанище. Внешне он был спокоен, но внутри у него все клокотало. Как ловко, как мастерски обвели его вокруг пальца! Каким дураком выставили!

Наконец скорбящие покинули склеп, преподобный отец Троттер прочел короткую молитву, и двери закрылись, издав протяжный скрип, похожий на вопль плакальщицы. Присутствующие, по очереди выражаясобо-Аезнования семье покойного, начали расходиться.

Корт направился к выходу с кладбища через поредевшую толпу, безмолвно расступавшуюся перед ним. Его влекла к сыну могучая, доселе незнакомая сила. Приближаясь к близким покойного, собравшимся у коляски, украшенной черными лентами, он не сводил взгляда с маленькой фигурки в сером костюмчике. Никто, кроме мальчика, не замечал его приближения. Леди Августа разговаривала с Филиппой, леди Гарриэт – с Рокингемами. Только Кит смотрел на него с любопытством, сдвинув черные брови. Невозможно было оторвать глаз от его лица, волос, глаз. Живая миниатюрная копия Корта! Очевидно, поразительное сходство мало для кого осталось незамеченным, и Корт то и дело ловил на себе любопытные взгляды.

Когда он уже почти поравнялся с коляской, его наконец заметила леди Августа. Она благодушно улыбнулась ему, всем своим видом показывая, что не держит зла за его недопустимое поведение в день ее отъезда.

– Мы направляемся в Сэндхерст-Холл, – сообщила она царственно. – На поминальный обед. Я так понимаю, ты присоединишься к нам?

В первое мгновение Корт уставился на бабушку в изумлении. Неужели она всерьез полагает, что он поедет с ними?

– Так как же, Кортни, ты едешь? – не унималась леди Августа, и ее глубокое контральто достигало самых отдаленных уголков лужайки. – Ты лет сто не бывал в Сэндхерст-Холле.

Тобиас и Белль, оба В глубоком трауре, кажется, были удивлены не меньше, чем сам Корт.

– От-тличная идея! – с преувеличенным энтузиазмом воскликнул Тоби, хотя по глазам было видно, что он предпочел бы, чтобы друг его детства держался подальше от Сэндхерст-Холла. – Я д-давно хотел посоветоваться с тобой насчет лошад-дей, которых присмотрел тут неподалеку.

– Если речь идет о серых в яблоках четырехлетках, то я приметил их на выгоне, когда подъезжал. С первого взгляда видно, что в дороге они скоро сдадут. Задние ноги слабоваты.

Все это Корт сказал, едва глянув на Тоби, который имел нахальство обращаться к нему после того, как недавно нес гроб Сэнди. Он смотрел на Филиппу, и она не могла оторвать от него взгляда, как оцепеневшая птичка от змеи.

– Леди Филиппа! – наконец обронил Корт, небрежно касаясь полей цилиндра.

Она молча кивнула в ответ и судорожно сжала руку сына.

– Нам пора, дорогой, – пролепетала она и потянула Кита к коляске.

Мальчик шел за ней, все время оборачиваясь на Корта. Было заметно, что он и сам не понимает, почему его так заинтересовал мрачный незнакомец. Корт еле сдержался, чтобы не броситься за ним. Что за глаза смотрели на него с детского лица! Серебряно-серые, умные, проницательные, очень знакомые. Мальчик, с гордостью подумал Корт, получился на редкость привлекательным. И он совсем было растаял от этой мысли, но вовремя вспомнил, что его сознательно лишили сына, – и снова ожесточился.

Что ж, будем играть по правилам лицемеров из Сэндхерст-Холла, решил Корт. Он даже подумал о том, чтобы улыбнуться, но вовремя сообразил, что сейчас все равно ничего, кроме гримасы, выдавить из себя не сможет.

– Хм… – начал он, откашлявшись и обращаясь как бы сразу ко всем, – возможно, это и впрямь неплохая идея – поехать в Сэндхерст-Холл, – Он искоса бросил взгляд на Кита и увидел, что глаза у того округлились и теперь напоминали совиные. – Нам всем стоит заново познакомиться, не правда ли? Соседи не должны чуждаться друг друга.

Кажется, его благодушный тон еще больше испугал Филиппу. Зато леди Гарриэт обрадовалась.

• Предыдущая
• 24/86
• Следующая