Маг-гончая (ЛП) - Каннингем Элейн - Страница 2
- Предыдущая
- 2/67
- Следующая
— Да, — спокойно согласился Зилгорн. — Нежданная, но удачная находка. Хеззл, собери кости пальцев.
Без колебаний молодой волшебник принялся за работу. Он немало продвинулся на пути изучения искусства некромантии, и понимал, что кости архимага наверняка являются компонентами некоего редкого и сильного заклинания. Спустя несколько мгновений Хеззл вручил мрачный трофей учителю. Зилгорн осторожно опустил кости в сумочку на поясе.
— Осмотритесь вокруг. Кто знает, что обнаружил Чалзастер, прежде чем погиб.
Они трудились до тех пор, пока не сгустились тени, и далекое рычание ночных хищников возвестило о восходе луны. Наконец они освободили кости Чалзастера из лиан. Великий маг умер, охраняя вход в большое, рассыпающееся каменное строение, давным-давно поглощенное болотом. Отодвинув скелет в сторону, Зилгорн всмотрелся в темноту.
— Свет. Поживее!
Как ему пришло в голову слишком поздно, он не уточнил, что имелся в виду обычный факел, промоченный в масле тростник, зажженный искрами, высеченными кремнем и кресалом. По привычке, один из магов сотворил повисшую в воздухе сферу мягко-голубоватого сияния. Светящаяся сфера покачиваясь вплыла в комнату.
Свет упал на содержимое комнаты, и Зилгорн проглотил выговор, который собирался сделать. Чалзастер умер не в одиночестве.
Кости как минимум дюжины людей, и более тонкие останки трех полуэльфов валялись на полу — как ни странно, скелеты сохранились в целости. Костяные пальцы все еще обхватывали рукояти дорогого оружия — мечи, копья, кинжалы. Все они погибли быстро, и остались лежать на том месте, где застигла их смерть.
Маг оглядел комнату в поисках какого-то объяснения. Стены, древние и крошащиеся, украшали остатки резьбы, изображавшей легенды о богине Мистре. Среди кучи камней у дальней стены Зилгорн с трудом различил расколотый мраморный алтарь. С наклонной подставки свисала курильница, предназначенная для возжигания благовоний, теперь в ней расположилось брошенное птичье гнездо. Вне всяких сомнений, прежде это был храм Мистры, вероятнее всего как раз то древнее место, откуда пришли прародители Чалзастера. Архимаг сумел вернуться в деревню предков. Но как он погиб здесь?
Зилгорн нагнулся и вытянул меч из рассыпавшегося кулака. Он изучил отметины на клинке, явно магические, но не дававшие ощущения биения жизни в стали. Отличного качества тигриный глаз, золотистый камень почти размером с небольшое куриное яйцо, украшал узорную рукоять. Но камень поблек и потускнел, словно меч ослеп.
— Не ослеп, — прошептал Зилгорн, начиная понимать. — Высосан до дна.
— Учитель, взгляните!
В голосе Хеззла волнение смешивалось с восхищением. Бросив лишившийся магии меч, некромант пересек комнату. Его ученик указывал на хрустальную статую, прозрачное изображение в натуральную величину эльфийской воительницы, застывшей в боевой стойке, напрягая мускулы для мгновенного броска.
Статуя была великолепна, красота запечатленной на ней — подстать искусству скульптора. Зилгорн никогда не видел ничего подобного. Но что-то его тревожило. Изящное лицо эльфийки искажала боль, а хрустальные волосы свисали безжизненно.
Рассеяно он пригладил собственные черные волосы, пропитанные влагой. Кошмарное подозрение проникло в его мысли, и становилось все явственней.
— Воины пали со своим оружием, — тихонько произнес он. — Чалзастер, архимаг, погиб стоя. Но что стало с этой эльфийкой?
— Эльфийкой? — Хеззл не понимал, о чем говорит учитель. — Это всего лишь статуя, сокровище из далекого прошлого.
— Ты уверен? — с опасным спокойствием переспросил Зилгорн. Сжав ладонь в кулак, он выбросил его к хрустальной статуе. Как он и подозревал, его рука вонзилась глубоко в прозрачное изображение. Чего он не ожидал, так это навалившегося на него ощущения холода, не просто холода смерти, а полного отсутствия тепла, наводившего на мысли о бездне, ледяной, абсолютной пустоте. Зилгорн вытащил руку, и продемонстрировал подмастерью посиневшую кожу.
Хеззл втянул воздух резким, всполошенным свистом, кое-кто делал отвращающие знаки — по-крестьянски суеверная реакция на неизвестное, которая взбесила бы Зилгорна, не будь он занят гораздо более важными вещами.
Маг тряс ладонью, пока снова тепло и ощущения не стали возвращаться к ней. Оторвав краешек от пергаментной карты, он вернулся к костям бывшего учителя, и, взяв в другую руку медальон Чалзастера, прижал к знаку пергамент. За время ученичества, с помощью магии ему было подарено право ставить печать Чалзастера на скопированные свитки с заклинаниями, тем самым делая их подтвержденными копиями работы архимага. Эта сила должна была остаться с ним до самой смерти, так что по идее печать должна была прожечь отсвечивавшую алым копию себя в пергаменте.
Но ничего не случилось. Какая бы магия не была в медальоне, она давно исчезла.
Насколько помнил Зилгорн, Чалзастер никогда не связывался с лишенными магии вещами или людьми, следовательно, все кто с ним шли, несомненно были магами или жрецами. Все погибли быстро, сообразно с силой находившейся в их распоряжении: большинство с оружием в руках, великий Чалзастер — в процессе творения заклятия. Но женщина-эльф, чья сущность и тело и душа созданы из магии как радуга из света, буквально растаяла, оставив позади лишь прозрачное, пустое изображение. Зилгорну не доводилось прежде слышать о таком, но он хорошо знал смерть — достаточно, чтобы увидеть собственную смерть предсказанной в костях Чалзастера, и насмешку над своей магической силой в замершем призраке эльфийки. Некромант напрягся.
— Быстро наружу! Уходим отсюда немедленно!
Паника в его голосе придала резвости остальным. Они вырвались из разрушенной церкви, и в беспорядке рванулись по узкой тропе.
Остановились только у края воды, разглядывая темную, пузырящуюся поверхность, переводя дыхание и стараясь утихомирить колотящиеся сердца.
Тишина.
До Зилгорна вдруг дошло, что болото умолкло. На закате все обычно кипело жизнью, но сейчас не ревели с отмелей крокодилы, не кричали и не щебетали птицы над головами, не переругивались обезьяны. Даже насекомые прекратили жужжать. Само болото будто сжалось, настороженное и внимательное.
И тогда ужасный гулкий рев пронесся в воздухе, одновременно глубокий как раскаты грома и пронзительный как клич сокола. Даже оглушенный и отчаявшийся, Зилгорн успел подумать, что слышит в нечеловеческом реве нестройный хор потерянных голосов. Один из этих голосов был ему хорошо знаком.
Расправив плечи, некромант приготовился встретиться с Чалзастером в той послежизни, которую заслужили они своими трудами. Он призвал сферу молний, самое мощное из заклинаний остававшихся в его арсенале, предполагая, что магия привлечет внимание и позволит ему умереть быстрее. Это не трусость, заверил он себя. Разве не умер стоя Чалзастер, готовясь метнуть последнее заклинание?
Но оружие созданное магией моментально рассеялось, зашипев в ладонях Зилгорна как костерок под ливнем. Он даже не заметил, прикованный взглядом к существу медленно, бесшумно встававшему из болота.
Тварь обладала огромным лицом, уродливым превыше всякого описания — такое могло сниться в кошмарах демонам. Его обрамляли гигантские уши эльфа, не только заостренные, но еще и иззубренные. Массивный череп покрывали не волосы, но спутавшиеся, извивающиеся угри. В глазах, обсидианово-черных, не было ни искры разума, который мог бы понять Зилгорн; бездушные и неотвратимые они скорее напоминали акульи. Направляясь к берегу, существо открывало взгляду мускулистое тело, похожее на человеческое, но напрочь лишенное красоты. Каждое сухожилие было напряжено как натянутый лук, впалый живот резко выделялся под могучей грудью. Четыре когтистых руки тянулись к Зилгорну.
— Это… это же ларакен, — выдохнул он, хотя на самом деле монстр куда как превосходил по размеру и мощи все, что Зилгорн знал о подобных существах. Приближение смерти придает своеобразную ясность сознанию, и Зилгорн увидел родство между ними: оба — создания силы и голода. Он вспомнил все свои деяния за прошедшие годы и осознал, что именно такую смерть заслужил. Ничто во всем Халруаа не испугало бы его так, как это понимание.
- Предыдущая
- 2/67
- Следующая