Убежденный холостяк - Хармон Данелла - Страница 25

• Предыдущая
• 25/56
• Следующая

Челси ошарашенно заморгала. Увидев, что у нее от гнева покраснели щеки, а глаза почти утратили зеленоватый оттенок, Эндрю понял, что чаша ее терпения переполнилась.

Однако она улыбнулась. Холодно, напряженно, но улыбнулась.

— Мы пришли к взаимопониманию? — осведомился он.

— Нет, не пришли. Потому что у меня тоже есть определенные требования.

— У вас? Требования? Попробую угадать. Собака в постели, собака за столом…

— Они касаются не собаки, а нас. Я бы хотела, чтобы мы появлялись в свете как супружеская пара и чтобы вы не сидели все время в лаборатории — подозреваю, вы именно это и собираетесь делать.

— У вас отлично развита интуиция. Да, я именно это и собираюсь делать.

— Между прочим, вы являетесь отличным доказательством тому, что собаки лучше людей! Они хотя бы не издеваются над любовью, они дарят ее с радостью и безоговорочно и не ставят условий. У них в жизни нет ничего важнее хозяина, и они любят его до последнего дня. И хотят проводить с ним побольше времени!

— Уверяю вас, мадам, я тоже был бы счастлив проводить время с вами, предпочтительнее в вашей кровати, где я смог бы сделать вас такой счастливой, что вашему Пятнистому даже и не снилось.

Глаза Челси приобрели стальной оттенок.

— Вы больны.

— Несомненно.

— Советую вам поскорее уяснить, что я не выкину Пятнистого из своей кровати ради вас. Если вы не хотите покинуть лабораторию и отвести мне место в вашей жизни, то я тоже не потребую от Пятнистого уступить вам место в моей кровати.

— В таком случае, надеюсь, ваша кровать достаточно широка, чтобы вместить двух самых важных в вашей жизни мужских особей.

— А я надеюсь, что вы смиритесь с моим желанием хоть изредка появляться в свете!

— Простите, но меня не интересуют светские сборища. Они скучны.

— Не обязательно. На них можно танцевать, общаться. Можно попытаться научить людей всерьез относиться к животным.

Эндрю снова принялся рисовать. Поверженный Люсьен лежал на земле, и вторая шпага торчала из его груди.

— И все же я предпочел бы оставаться дома, — пробормотал он. — А вы можете посещать все эти никчемные сборища, я вам не запрещаю.

— Отлично. Я так и буду делать.

— Вот и хорошо.

Опять наступило молчание, более напряженное, чем в прошлый раз. Эндрю продолжал рисовать, однако его пыл угас, и новый рисунок получился безжизненным. «Проклятие», — выругался он и отшвырнул блокнот.

Ко всем прочим неприятностям у него прибавилось еще и чувство вины перед Челси за то, что он намеренно причинил ей боль. Чувство вины питало гнев, а гнев — непреходящий страх перед тем, что окружающие узнают о его болезни.

Он тайком взглянул на Челси, смотревшую в окно. У нee очаровательный профиль. Носик — просто само совершенство, так и тянет поцеловать. А губы… Черт, да что ей от него надо? Она же знает, что он не хочет жениться. Он думал, что она, как и он, стремится идти своей дорогой.

А оказывается, что она желает проводить время с ним, таскать его по светским раутам, налаживать с ним дружеские отношения. А ему нельзя ездить в гости, потому что с ним может случиться очередной припадок, и тогда все узнают правду. И если правда откроется, никто не будет воспринимать его как серьезного ученого. Над ним станет смеяться все Королевское научное общество, и путь туда окажется закрыт для него.

— Я понимаю, это непросто, — проговорила Челси.

Безнадежное выражение на ее лице губительно подействовало на гнев Эндрю. Ему было бы гораздо проще оттолкнуть ее, если бы они ссорились. Но это выражение боли… Он просто не мог его видеть.

— Простите меня, — буркнул он. — Я неприятный собеседник. И для вас, и для любого другого.

— И вы меня простите. Вы намеренно забрасывали наживку, поддразнивая меня, а я кидалась на нее, как собака на кость.

Девушка повернулась к нему, и их взгляды встретились. На ее губах появилась робкая примирительная улыбка, и в следующую секунду, засмущавшись, она опустила глаза. Ее взгляд случайно упал на блокнот.

Челси нахмурилась. Эндрю насторожился, приготовившись к худшему. Она взяла блокнот и принялась внимательно рассматривать рисунок. Поверженный Люсьен лежал на земле, из перерезанного горла сочилась кровь, из груди торчала шпага.

Эндрю прикусил губу в ожидании ее реакции. Что она испытывает, глядя на рисунок? Отвращение? Возмущение? Ужас?

Челси восприняла рисунок совсем не так, как он ожидал. Она рассмеялась. И тут же замолчала, прикрыв рот рукой, потом посмотрела на Эндрю. В ее глазах плясали веселые огоньки.

Эндрю обнаружил, что его губы сами складываются в улыбку.

Наконец Челси решилась убрать руку ото рта и от души расхохоталась. Эндрю усмехнулся и забрал у нее блокнот. Их взгляды снова встретились, однако на этот раз ни один из них не опустил глаза.

Эндрю и Челси были не единственными, кому хотелось прикончить герцога Блэкхита.

Джеральд, сопровождаемый камердинером и собакой Челси, добрался до Роузбрайара только вечером. Он немного успокоился, однако гнев все еще бушевал в нем, просто теперь он мог размышлять.

Блэкхит, чтоб его черти забрали, попал в самую точку: Джеральд не имеет ничего против лорда Эндрю де Монфора. Он вполне устраивал бы его в роли жениха Челси, если бы не один факт: им нельзя управлять точно так же, как он управляет Бонкли и некоторыми другими. И этот факт являлся большой проблемой, если учесть обилие долгов Джеральда.

Джеральд не знал, кого он презирает больше: надменного герцога Блэкхита, который мнит себя Богом, его братца-полудурка, с помощью своего возбудителя укравшего Челси прямо у него из-под носа, или саму Челси, эту эгоистичную, пошедшую по стопам своей распущенной мамаши неблагодарную сучку, которая в последнее время перестала ссужать его деньгами.

Он услышал лай и увидел, что Пятнистый стоит возле пустой миски и просит налить воды, однако проигнорировал его молящий взгляд. Он ненавидел этого старого пса с грустными глазами, потому что тот играл в жизни сестры большую роль, чем брат. Проклятие, сестрица переживает за свое зверье сильнее, чем за него! Тратит на них деньги, время, силы, а ради брата не хочет даже пальцем пошевелить!

Джеральд презирал де Монфоров, Челси и даже отца, который потерял интерес к своему единственному сыну в тот момент, когда женился на красивой мамаше Челси. Он буквально боготворил ее, пока не застал в кровати с любовником. Это разбило его сердце и ускорило кончину.

Проклятие, думал Джеральд, такое впечатление, будто весь мир ополчился против него. В Лондоне появляться нельзя: кредиторы и так давно стучатся в двери лондонского дома. Остается одно — спрятаться здесь, в Роузбрайаре. Только после его сегодняшней попытки убить Эндрю Челси наверняка прогонит его прочь. И вообще, нельзя всю жизнь бегать от кредиторов. Нужны деньги, много денег. И если не получается добыть их у Челси, придется искать другие пути.

Джеральд вышел в сад, чтобы подышать свежим воздухом. Пятнистый, оставив надежду получить воду, побрел за ним. Слишком старый, он не поспевал за Джеральдом, а тот не считал нужным ждать собаку. Он уже устал от собак. И вообще от всего на свете.

Проходя мимо розового сада, которому Челси давно не уделяла внимания, он вдруг вспомнил слова, сказанные надменным герцогом Блэкхитом: «Знаете, Сомерфилд, вы чрезвычайно рьяно стремитесь завладеть чужим состоянием, поэтому советую вам подумать о том, чтобы самому жениться на богатой наследнице и поправить свои дела».

Джеральд замер. Господи, да вот же решение! Самому жениться на наследнице! Естественно, сначала надо ее найти. Потом, что гораздо сложнее, заставить ее влюбиться в него до такой степени, чтобы она согласилась выйти замуж за нищего графа с подпорченной репутацией и порочной склонностью к азартным играм. И как же это сделать?

Джеральд уставился на последнюю розу, отважно цветущую, несмотря на приближающиеся заморозки. Возбудитель! Надо завладеть возбудителем! Это, естественно, абсолютно нереально. И тут он вспомнил о Еве.

• Предыдущая
• 25/56
• Следующая