Бабочка на штанге - Крапивин Владислав Петрович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/75
• Следующая

— Да тебе-то что!

— Я же любопытная… — хихикнула она. — И говори правду. Я сразу почую, если вранье…

— Хорошо. Говорю правду. Ты читала трагедию «Фауст» немецкого писателя Гёте?

— Чего-о?..

— Эх ты! — укорил я Белкину (хотя сам «Фауста» читал в отрывках и случайно — в «Хрестоматии по западной литературе», эта книжища сохранилась у мамы с институтских времен). — Ладно, слушай. Там говорится, как однажды к доктору Фаусту на улице привязался черный пудель. Потом оказалось, что это нечистая сила…

— К тебе, что ли, тоже привязался?

— Представь себе!

— Рыбак рыбака…

— Но он-то наоборот… «чистая сила». И надо его куда-то пристроить… Слушай, а может, тебе нужен песик?

— Еще чего! У нас дома черепаха и два попугая!

«Понятно, почему ты такая болтливая…»

— Ладно. Дай тогда Чибиса. Посоветуюсь с ним.

— Так и быть. Ради черного пуделя…

Чибис отозвался сразу:

— Клим! Что-то случилось?

— Ну, ничего такого… но все же… Можно сейчас встретиться?

— Да! Приходи ко мне!

Но я помнил про тетушку.

— Лучше иди в сквер на Тургеневской. Туда, где лавочки…

Я стянул с шеи свой галстук-платок, свернул его жгутом, по-пиратски повязал вокруг головы. И намылился к двери.

— Куда?! — возмутилась мама. — Ты сегодня еще не ел по-человечески!

— Я на полчасика!..

Чибис и я появились у лавочек одновременно. Он был со свежим бинтом на ноге и не в прежней рубашке с галстуком, а в красно-желтой футболке навыпуск. Наверно, по причине выходных Агнесса Константиновна сделала Чибису послабление.

— Привет… — он смотрел с ожиданием.

— Привет. Сядем давай…

Мы сели под сиренью с набухающими гроздьями. Я рассказал про ребятишек из лога и Бумселя. Чибис дернул себя за хохол на затылке, лизнул нижнюю губу и встал:

— Идем…

— Куда? К ним?

— К ним-то сейчас зачем? Сначала нужно решить, куда девать собаку… Я ничего не обещаю, но… в общем, надо посоветоваться с одним человеком.

— Что за человек?

— Он… это в кафе «Арцеулов». Увидишь…

— А где такое кафе?

Чибис удивился, заморгал даже.

— Это у вас во дворе! Разве ты не знаешь? Там старый дом…

Я вспомнил, что в нашем большущем дворе и правда есть деревянный двухэтажный дом. Но видел его я редко. Двор делила на две части пятиэтажная вставка — будто перекладина громадной буквы «Н». В этой «перекладине» была арка — проход на другую половину двора, но я туда почти не заглядывал. Что там делать-то — среди столпившихся автомашин и штабелей стройматериала? На велике не покатаешься, а выход на улицу Красина был с другой стороны. А старый дом торчал как раз на той территории. Было понятно, что его скоро снесут. Я еще и поэтому не хотел смотреть на него — мне всегда жаль обреченные дома…

— Откуда там кафе? Там трущоба…

Чибис не спорил, просто сказал:

— Идем…

Наш семиэтажный дом (с зелеными кровлями и острыми башенками) состоял из двух корпусов — их-то и соединяла перемычка во дворе. На улице Красина между корпусами был разбит сквер с клумбами и фигурными камнями. Привычное для меня место. Но мы сюда не пошли, а выбрались к дому с тыла, в Газетный проезд. Оба корпуса смотрели сюда плоскими торцами без окон. Между ними и располагалась та, неуютная, часть двора.

Двухэтажное строение кособоко возвышалось над машинами и штабелями ящиков. И сразу было видно: лет сто ему, не меньше.

Мне вообще-то нравятся старинные дома. Те, что с резьбой, фигурными балконами, всякими надстройками, жестяным кружевом и хитрыми крылечками. Но в этом здании не было ничего привлекательного. Ржавая крыша, квадратные окна с плоскими карнизами, щелястая обшивка из досок. Доски были когда-то покрыты серо-зеленой краской, теперь она облезла. Не дом, а большой сарай. Только одно слегка украшало его — большое полукруглое окно с переплетом, похожим на тележные спицы. Некоторые стекла между «спицами» были разноцветные (наверно, еще со старинных времен). А некоторых не было вовсе… Окно располагалось над крыльцом с кривым навесом и двустворчатой дверью. К двери вела среди машин и мусора мощенная кирпичом дорожка.

Мы пошли по этой дорожке.

Над навесом торчала приколоченная к столбам широкая доска. Желтая, с черными буквами:

Кафе

«АРЦЕУЛОВЪ»

Буквы были с завитушками, как в старинном журнале «Нива».

Я не очень удивился названию. У нас в городе хватает всяких таких вывесок. Есть пивной ресторан «Ермолаевъ», есть чайная «В гостях у Раневской», есть таверна «Господинъ Протасовъ» (был знаменитый купец когда-то). Но все же странно, что кафе открыли в этой вот развалюхе.

— Я и не знал, что здесь такое заведение. Не обращал внимания…

— Оно тут давно. Просто его мало знают…

— На улице даже вывески с указателем нет…

— Да… Но, кому надо, тот найдет… — отозвался Чибис чуть горделиво.

— Понятно. Ты вот нашел… — заметил я. И слегка забоялся: — А нас оттуда не попрут?

— Нет. Меня там знают…

Подошли к дверям. Чибис потянул витую медную ручку, правая створка отошла. По ногам дохнуло мягкой прохладой, а по лицу запахом чего-то жареного (вкусно так). Мы спустились по нескольким ступенькам, прошагали через полутемные сени с окном пустого гардероба. Чибис раздвинул занавесь из пробковых висюлек, и… я увидел самолет.

Это первое, что я увидел. И у меня натурально отвисла челюсть.

Конечно, это была модель. Но такая громадная, что в первый миг самолет показался настоящим. Размах крыльев — метра три. И все в нем казалось настоящим. Мотор с торчащими во все стороны ребристыми цилиндрами, блестящий красный пропеллер, колесики с резиновым узором на пухлых шинах, выгнутое ветровое стекло. За стеклом сумел бы, пожалуй, поместиться пацаненок вроде Саньчика…

Под серебристой обшивкой проступали гнутые рейки каркаса — как у старинного аэроплана. Да и весь он был старинной конструкции — как те летательные аппараты, на которых отчаянные авиаторы сто лет назад выписывали первые «бочки» и «мертвые петли»…

• Предыдущая
• 21/75
• Следующая