История сексуальности-III - Забота о себе - Фуко Мишель - Страница 12

Итак, в деле заботы о себе возраст не играет роли: "Для душевного здоровья никто не может быть недозрелым или перезрелым",-- как сказал Эпикур. "Кто говорит, что заниматься философией еще рано или уже поздно, подобен тому, кто говорит, будто быть счастливым еще рано или уже поздно. Поэтому заниматься философией следует и молодому и старому:

первому -- для того, чтобы он и в старости оставался молод благами в доброй памяти о прошлом, второму -- чтоб он был и молод и стар, не испытывая страха перед будущим"3. По словам Сенеки, учиться жить всю жизнь -- значит превратить свое существование в непрерывное упражнение, и если важно

______________

1 Плиний Мл: Письма, I, 10. 2 Там. же, I, 9. 3 Диоген Лаэртский, О жизни... философов, X, 122.

57

рано начать, еще важнее -- никогда не расслабляться1. Сенека или Плутарх обращаются уже не к отрокам, жадным и робким, которых призывал заняться собою Сократ Платона или Ксенофонта. Это мужчины, мужи. Серен, например, которому адресован De tranquilitate (наряду с De constantia и, возможно, De otio)*-молодой родич и протеже Сенеки -- ничуть не похож на мальчика в "годы учения". Во времена De tranquilitate это провинциал, только что приехавший в Рим и все еще колеблющийся в выборе карьеры и образа жизни, но уже вступивший на путь философии; его нерешительность главным образом касается вопроса о том, чем этот путь следует завершить. Луцилий же, вероятно, лишь немногим моложе Сенеки. Прокуратор Сицилии, он шестидесяти двух лет от роду затевает оживленную переписку с Сенекой, в ходе которой тот излагает ему принципы своей мудрости и описывает ее практическое применение, рассказывает о своих недостатках, слабостях, все еще не завершенных битвах, порой даже просит совета. Между прочим он, нимало не смущаясь сообщает, как сам, уже на седьмом десятке, слушал лекции Метронакса2. Вполне зрелым людям адресованы и трактаты Плутарха, которые содержат не только общие размышления о добродетелях и пороках, о счастье души и жизненных невзгодах, но и наставления, о том, как себя вести,-- часто в совершенно определенных ситуациях.

Это упорство взрослых мужей в заботе о своей душе, это рвение, с которым они, точно школяры-переростки, ищут философов, которые бы указали им путь к счастью, раздражало многих, в том числе, и Лукиана. Так, он высмеивает Гермотима, который встав посреди улицы, бормочет, пытаясь вытвердить заданный урок. Достигнув преклонного возраста, этот человек уже двадцать лет, как решил не иметь дела с несчастными смертными и рассчитывает, что ему понадобится еще добрых два десятка лет, чтобы достичь блаженства. Гермотим

_____________

1 См. также Сенека. Нравственные письма, LXXXII, 76; ХС, 44--45.

* Трактаты Сенеки: De tranquilitate animi -- "О спокойствии духа"; De constantia sapientis -- "О постоянстве мудреца"; De otio sapientis -- "О досуге мудреца".-- Прим. ред.

2 Сенека. Нравственные письма, LXXVI, 1--4. См. также A. Grilli. II problema della vita contemplativa nello mondo grecoromano.-- P. 217---280.

58

начал заниматься философией сорока лет (о чем сам и сообщает несколько ниже) и, следовательно, четыре последние десятилетия своей жизни посвятит-таки заботе о себе под руководством наставника. А его собеседник Ликин потехи ради заявляет, что ему-де тоже уже исполнилось сорок и приспела пора изучать философию: "Итак, возьми меня с собой,-- обращается он к Гермотиму,-- и веди тем же путем"1. Как заметил в связи с Сенекой И. Адо, вся эта деятельность по направлению сознания была ни чем иным, как разновидностью "взрослого воспитания" -- Erwachsenerziehung2.

2. Следует помнить, что вся эта "работа над собой" отнюдь не исчерпывалась только общей установкой, некоей смутной и расточительной озабоченностью. Термин epimeleia подразумевал не просто хлопоты, но целый комплекс вполне [конкретных] дел,-- так, например, его применяли, когда хотели обозначить заботы домовладельца3*, задачи правителя, пекущегося о подданных4, уход за больными и ранеными5** либо долг перед богами или умершими6. Если же речь шла о "себе", то и в этом случае epimeleia предполагала весьма тяжкий труд.

Такой труд требовал времени. И одна из серьезных проблем культуры себя состояла в том, чтобы определить, какую часть дня или жизни следует ей отвести. Вариантов решения известно множество. Например, можно было утром или вечером некоторое время уделить погружению в себя и, сосредоточившись, обдумать предстоящие дела, припомнить полезные принципы, разобраться, как прошел день: пифагорейская традиция таких утренних и вечерних размышлений-"отчетов"***

_____________

1 Лукиан. Гермотим, 13.

2 I. Hadot. Seneca und die griechisch-romishe Tradition der Seelenleitung.-- S. 160.

3 Ксенофонт. Домострой, V, 1.

* В этой главе Ксенофонт очерчивает круг обязанностей гражданина в целом ("труд, приличный свободному человеку"); о занятиях домоуправителя см. Домострой, XIII, 1.-- Прим. ред.

4 Dio Chrysostomus. Orationes, III, 55.

5 Плутарх. Изречения царей и полководцев, 197d.

** По всей видимости, ошибка Фуко: в этом фрагменте Плутарх приводит высказывание Тита Квинкция о Филопомене, ахейском стратеге, "у которого пехоты и конницы было много, а денег мало": "руки-ноги свои, а брюха нет".-- Прим. ред.

6 Платон. Законы, 717е.

*** См. Порфирий. Жизнь Пифагора, 40.-- Прим. ред.

59

вновь возрождается,-- несомненно, уже переосмысленная,-- у стоиков. Сенека1, Эпиктет2, Марк Аврелий3 часто упоминают о мгновениях, которые надлежит посвятить обращению к себе. Можно было время от времени оставлять свои обыденные занятия и совершать одно из тех "отступлений", что, помимо прочего, так настоятельно рекомендовал делать Мусоний4: они позволяют человеку побыть наедине с собой, вспомнить прошлое, вглядеться в картины минувшей жизни, почитать, познакомиться с наставлениями и примерами, которые окажут [на душу] благотворное влияние, наконец, избавившись от бремени излишеств, обрести искомые принципы разумного поведения. Еще можно было, достигнув вершины или венца карьеры, уйти от дел и, пользуясь тем, что на склоне лет желания утихают, полностью посвятить себя задаче овладения собою, погрузившись в философскую работу, подобно Сенеке, или наслаждаясь покоем размеренной жизни, подобно Спуринне*.

Это время не уходит попусту: оно заполнено множеством практических дел и всевозможных занятий. Забота о себе -- вовсе не синекура. Здесь и уход за телом, и режим, помогающий поддерживать здоровье, и постоянные физические упражнения, и по возможности умеренное удовлетворение потребностей. Здесь и размышления, и чтение, и составление выписок из книг или записей бесед, к которым стоит возвращаться, и припоминание истин, хорошо известных, но требующих более глубокого осмысления. Прекрасный пример такого "внутреннего анахоресиса", или "уединения в себе", дает Марк Аврелий, описывая кропотливый труд установления общих принципов и рациональных аргументов,-- "кратких основных положений", убеждающих нас не сетовать на людей, обстоятельства и силу вещей5**. Сюда же относятся беседы с наперсником, с друзьями, с учителем или руководителем; прибавьте к этому переписку, где сообщают о состоянии духа, просят советов, дают

___________

1 Сенека. О гневе, III.

2 Эпиктет. Беседы, II, XXI; III, X, 1--5.

3 Марк Аврелий. Размышления, IV, 3; XII, 18.

4 Musonius Rufus. Reliquiae, LX.

* См. Плиний Мл. Письма, VII, 1.-- Прим. ред.

5 Марк Аврелий. Размышления, IV, 3.

** Собственно, на "порочность людей", на то, что нам "уделено из целого" и на "телесное",-- Прим. ред.

60

их нуждающимся (впрочем, это полезно и наставнику, так как позволяет ему повторить свои наставления для самого себя)...1 Вокруг заботы о себе, таким образом, разворачивается бурная деятельность (как устная, так и письменная), в которой тесно переплелись работа над собой и общение с другими.

Так мы подходим к одному из важнейших аспектов заботы о себе: по существу, эта деятельность предполагает не упражнения в одиночестве, но поистине общественную практику. Причем, [общественную] во всех смыслах слова. Действительно, она часто практикуется структурами, более или менее институциализированными, такими, например, как неопифагорейские общины или кружки эпикурейцев, описанные Филодемом: