Клуб мертвяков - Харрис Шарлин - Страница 7

• Предыдущая
• 7/55
• Следующая

Частью своего сознания (самой жалкой) мне хотелось бы дать ему знать, что я оправдала его доверие; другой я чувствовала необходимость пробраться в сарай с инструментами и заточить несколько колов.

Разрываясь между противоположными желаниями, я выползла назад в спальню и улеглась. Отказавшись от образа жизни, в котором делаешь все, что положено, в лучшем виде, в котором ты сильная, веселая и практичная, я предпочла погрязнуть в своем горе и всепоглощающем ощущении того, что меня предали.

Проснулась я, когда уже стемнело, и со мной в постели был Билл. О, слава Богу! Я почувствовала невероятное облегчение. Теперь все будет хорошо. Спиной ощущая его прохладное тело, я в полусне перекатилась на другой бок и обхватила его руками. Он задрал повыше мой длинный нейлоновый халат и водил рукой по моей ноге. Я положила голову на его безмолвствующую грудь и ткнулась в нее носом. Он обнял меня, крепко прижался, я радостно вздохнула и всунула руку между нами, чтобы расстегнуть на нем штаны. Все вернулось на круги своя.

Только запах у него был другой.

Я открыла глаза и оттолкнула твердые, как скала, плечи. И вскрикнула от ужаса.

— Да это я, — сказал знакомый голос.

— Эрик, что ты здесь делаешь?

— Располагаюсь поуютнее.

— Ты, сукин сын! Я подумала, что это Билл! Я подумала, что он вернулся!

— Сьюки, тебе надо принять душ.

— Что?

— У тебя голова грязная, и изо рта такая вонь — коня может свалить.

— Да плевать, что ты обо мне думаешь, — без выражения сказала я.

— Иди, вымойся.

— Зачем это?

— Потому что нам надо поговорить, а ты вряд ли захочешь долго беседовать в постели. Хотя я, конечно, не возражаю побыть с тобой в постели, — он прижался ко мне, демонстрируя, насколько он вовсе не возражает, — но это приятнее делать с чистой Сьюки, к которой я привык.

Наверное, никакие другие речи не заставили бы меня вихрем вылететь из постели. Горячий душ сотворил чудо с окоченевшим телом, а самообладание оживило душу. Не в первый раз Эрик удивлял меня в моем доме. Я решила, что придется аннулировать данное ему разрешение бывать у меня. Что меня раньше останавливало от этого решительного шага? То, что остановило и сейчас: соображение, что если мне когда-нибудь понадобится помощь, а он не сможет войти в дом, я не успею заорать «Входи!» и превращусь в труп.

Я взяла с собой в ванную джинсы, белье и красно-зеленый рождественский свитер с вышитым оленем — то, что лежало сверху в шкафу. Штопаные вещи изнашиваются уже за месяц, так что я пользовалась ими на всю катушку. Высушила волосы феном и пожалела, что рядом нет Билла — он любил их расчесывать, а я с радостью позволяла ему. Вспомнив прошлое, я снова чуть не упала духом, но прислонилась головой к стене и долго-долго стояла, собираясь с силами. Глубоко вздохнула, повернулась к зеркалу и нанесла на лицо немного макияжа. В это холодное время года у меня не было особого загара, но все же лицо было достаточно свежим, благодаря солярию в Бон Темпс, в Видео Рентал.

Я — летний человек. Я люблю солнце, короткие платья, люблю чувствовать, что световой день долог и успеешь сделать все, что захочешь. Даже Билл любил лето: ему нравился запах лосьона для загара и (он сам говорил) запах солнца на моей коже.

Но у зимы свои достоинства: ночи намного длиннее. По крайней мере, так я считала, когда Билл был рядом и разделял со мной эти ночи. Я швырнула расческу через всю ванную комнату. Она загрохотала, рикошетом влетев в ванну. «Сволочь ты !» — заорала я во всю силу легких. Звук собственного голоса успокоил меня, как ни что другое.

Когда я вышла из ванной, Эрик был совсем одет. На нем была футболка, полученная по бартеру от одного из производителей крови — поставщиков в «Клыкочущее веселье» (на футболке была надпись «Эта Кровь для вас») и синие джинсы. Он аккуратно застилал кровать.

— Разрешишь войти Пэм и Чоу? — спросил он.

Я пересекла гостиную и открыла входную дверь. На качелях молча раскачивались два вампира. Они, по-моему, были в простое. Когда вампирам нечего особенно делать, они как-то тупеют: уходят в себя, сидят или стоят совсем неподвижно, глаза открытые, но пустые. Такие простои их как бы освежают.

— Прошу входить, — сказала я.

Пэм и Чоу вошли медленно, с интересом озираясь, как будто они совершали вылазку на вражескую территорию. Ничего особенного, обычный фермерский дом штата Луизиана. Дом принадлежал моим предкам с момента постройки, то есть каких-то сто шестьдесят лет. Когда мой брат Джейсон решил стать самостоятельным, он уехал в тот дом, который построили себе мои родители, когда поженились. А я осталась тут, с бабушкой, в этом много раз перестраивавшемся, часто обновлявшемся доме; и получила его по ее завещанию.

Гостиная — самая старая часть дома. Пристройки, типа современной кухни и ванной, сравнительно новые. Второй этаж по площади гораздо меньше первого, его надстроили в начале 1900-х, чтобы поселить там следующее поколение, которое выжило целиком. Сейчас я туда практически не поднимаюсь. Летом там жуткая жара, несмотря на оконные кондиционеры.

Мебель у меня самая обычная — старая, вне какого-либо стиля, и удобная. В гостиной стоят кушетки, стулья, телевизор и видик, и когда идешь через холл, с одной стороны находится дверь в мою нынешнюю большую спальню с прилежащей к ней ванной, с другой — двери в мою прежнюю спальню, отдельную ванную и в чуланы — там хранится верхняя одежда и белье. Пройдя через холл, попадаешь в совмещенную кухню-столовую, ее пристроили вскоре после свадьбы моих дедушки и бабушки. А за кухней большое заднее крыльцо под крышей, которое я только что обшила стенками. На крыльце стоит удобная старая скамейка, мойка, сушилка и несколько полок.

В каждой комнате есть вентилятор под потолком, и на гвоздике в укромном месте повешена мухобойка. Бабушка включала кондиционеры только в крайнем случае.

Пэм и Чоу не рискнули подняться на второй этаж, но на первом — не пропустили ни одной мелочи, все заметили.

К тому моменту как они уселись за старый сосновый стол, за которым обедало несколько поколений Стэкхаузов, я почувствовала, будто живу в музее, который только что внесен в каталог. Из холодильника я достала три бутылки НастоящейКрови, подогрела их в микроволновке, встряхнула хорошенько и с грохотом плюхнула на стол перед гостями.

С Чоу я практически не знакома. К этому времени он проработал в «Клыкочущем веселье» всего несколько месяцев. Думаю, он выкупил себе место в баре, как до него поступил предыдущий бармен. Все тело Чоу покрыто потрясающими татуировками, такими азиатскими, темно-синими, со сложным рисунком, они смотрятся, как маскарадный костюм. Эти рисунки настолько отличались от тюремных каракулей на вчерашнем агрессоре, — трудно было поверить, что это один вид искусства. Мне говорили, что Чоу разрисован сюжетами якудзы, но у меня никогда не хватало духу расспрашивать его, тем более, что это не мое дело. Однако, если мне не врали и это и впрямь рисунки якудзы, значит, Чоу стал вампиром не так давно. Я поискала в справочнике, что такое якудза, и в длинной истории этой криминальной организации татуировки — сравнительно недавнее явление. У Чоу длинные черные волосы (что неудивительно), и я от многих слышала, что он для «Клыкочущего веселья» — просто находка. Он чаще всего работает за стойкой обнаженным до пояса. Но сегодня, из-за холодной погоды, на нем был застегнутый на молнию красный жилет.

Я не могла не удивляться: неужели он на самом деле чувствует себя обнаженным; ведь его тело настолько тщательно скрыто рисунками. Хотелось бы поспрашивать его, что, конечно, исключается. Я до него не встречала людей азиатского происхождения, и пусть мы все знаем, что по отдельным представителям нельзя судить обо всей расе, но все же надеешься, что какие-то обобщения возможны. Чоу всегда казался мне замкнутым, эдакой вещью в себе. Но сейчас он отнюдь не был молчалив и непроницаем: вовсю болтал с Пэм, правда, на непонятном мне языке. И при этом улыбался мне, приводя меня в замешательство. Ну и пусть, может, он на самом деле не настолько уж холоден и спокоен. Наверное, оскорбляет меня почем зря, а я по своей тупости не понимаю.

• Предыдущая
• 7/55
• Следующая