Черное воскресенье - Харрис Томас - Страница 18

• Предыдущая
• 18/75
• Следующая

Добрые вести. Доктора считают, что моя рука повреждена только на десять процентов. Это не должно помешать мне летать. Рано или поздно придется показать руку Маргарет и детям.

Сент-Альбан, 20 марта. Йергенс лежит в палате дальше по коридору. Надеется вернуться на преподавательскую работу, но его дела плохи. По-моему, мы просидели вместе ровно два года. Он говорит, что 745 суток. Он тоже видит сны. Иногда Ласку. Не выносит, когда дверь палаты закрыта. Это его карцер доконал. Они не могли поверить, что он не нарочно орет в камере по ночам. Ласка кричал на него и звал генерала Смегму. По-настоящему Смегму звали капитан Леброн Нху, я должен это запомнить. Наполовину француз, наполовину вьетнамец. Они прижимали Йергенса спиной к стене и хлестали по щекам, а он говорил при этом:

«Многие виды растений и животных несут в себе летальные факторы, которые, если организм гомозиготный, прекращают свое развитие на определенном этапе, и особь погибает. Особенно примечательны в этом отношении желтые домовые мыши, mus musculus, которые никогда не дают породистый приплод. Тебе это должно быть интересно, Смегма (на этом месте они принимались тащить его вон из камеры). Если желтую мышь скрестить с какой-нибудь не-желтой, половина мышат получатся желтыми, а половина — не-желтыми (Йергенс хватается за решетку, и Ласка выходит из камеры, чтобы ударить его по пальцам), чего и следует ожидать от скрещивания желтого гетерозиготного животного с не-желтым гомозиготным, таким, как, к примеру, агути, или горбатый заяц, — маленький прожорливый тонколапый грызун, похожий на кролика, но имеющий уши меньшего размера. При скрещивании двух желтых особей в приплоде в среднем на две желтые особи будет приходиться одна не-желтая, тогда как ожидаемое соотношение — один чисто желтый или два гетерозиготных желтых на одного не-желтого (с пальцев Йергенса капает кровь, когда его, все еще орущего, волокут по коридору). Но дело в том, что гомозиготный желтый гибнет еще в утробе матери! Это ты и есть, Смегма. Ползучий гад с короткими кривыми ножками генетически проявляет себя так же, как желтая мышь».

За это Йергенс получил полгода карцера и лишился всех зубов из-за кормежки. Свою лекцию о желтой мыши он выцарапал на планках койки, и я часто перечитывал ее, когда его увели.

Но довольно с меня мыслей об этом. Нет, не довольно. Когда-нибудь потом я смогу повторить про себя эту лекцию, если меня одолеют всякие там думы. Надо будет поднять свой матрац и посмотреть: вдруг еще кто-нибудь в этом госпитале царапал на планках.

Сент-Альбан, 1 апреля 1973 года. Через четыре дня я могу ехать домой. Я уже сообщил Маргарет. Она попросит подменить ее на работе и заберет меня. Теперь, когда я поокреп, надо следить за своими нервами. Я вспылил сегодня, когда Маргарет сказала, что договорилась об обмене машины. Говорит, заказала универсал еще в декабре, так что теперь он готов. Не могла, что ли, потерпеть? Я бы заключил куда лучшую сделку. Говорит, продавец добился для нее каких-то особых условий. И вид у нее был чопорный какой-то.

Будь у меня угломер, нивелир, штурманские таблицы и бечевка, я мог бы и без календаря определять даты. В течение часа солнце светит прямо мне в окно. Деревянная решетка между оконными рамами отбрасывает на стену крестообразную тень. Измерив ее на стене и вычислив угол падения солнечных лучей, я мог бы узнать число, поскольку мне известно, на какой широте и долготе находится госпиталь".

Возвращение Лэндера нелегко далось Маргарет. Пока его не было, она начала устраивать новую жизнь, с новыми людьми, и теперь вынуждена была прервать это обустройство, чтобы принять его домой. Вероятно, она бросила бы Лэндера в 1968 году, вернись он тогда домой после первой отправки на фронт, но пока он был в плену, Маргарет не считала возможным возбуждать дело о разводе. Она старалась быть честной, и ей была невыносима сама мысль о том, чтобы оставить мужа, пока он болен.

Первый месяц прошел ужасно. Лэндер был очень нервозен, и пилюли не всегда помогали ему успокоиться. Он не мог выносить запертых дверей, даже ночью, и после полуночи рыскал по дому, убеждаясь, что они открыты. По двадцать раз на дню он залезал в холодильник, дабы увериться, что там вдоволь еды. Дети держались почтительно, но говорили с отцом о незнакомых ему людях.

Он шел на поправку и поговаривал о возвращении на службу. По сводкам в Сент-Альбан, за два первых месяца он прибавил в весе восемнадцать фунтов.

Но из бумаг генерального адвоката ВМС явствовало, что 24 мая Лэндера вызвали на закрытые слушания и предъявили обвинение в пособничестве неприятелю. Рапорт подал полковник Ральф Де-Йонг.

Согласно протоколам заседания, на слушаниях был показан отрывок из северо-вьетнамского пропагандистского фильма, после чего ответчик в течение четверти часа выступал с речью в свою защиту. Затем он и полковник Де-Йонг дали свидетельские показания.

Дважды в протоколе упоминалось, что, обращаясь к комиссии, обвиняемый называл ее членов «мама». Позднее военные юристы сочли эти выдержки следствием типографских ошибок при печатании протоколов.

Учитывая примерный послужной список обвиняемого, а также памятуя о том бесстрашии, с каким он бросился выручать экипаж сбитого самолета (что и привело к его пленению), возглавлявшие слушания офицеры были настроены весьма снисходительно. К протоколу подшит рапорт за подписью полковника Де-Йонга. В нем говорилось, что поскольку министерство обороны не хотело бы огласки сведений о недостойном поведении военнопленных, он готов отказаться от своих обвинений «ради более ощутимой пользы делу», но при условии, что Лэндер подаст в отставку.

Ему предложили выбор: либо отставка, либо военно-полевой суд. Лэндер боялся, что не выдержит еще одного просмотра фильма. К протоколу подшита копия его прошения об отставке из ВМС Соединенных Штатов.

Лэндер в оцепенении покинул зал слушаний. Ощущение было такое, будто ему оторвали руку или ногу. А ведь скоро придется все рассказать Маргарет. Она никогда не упоминала о фильме, но догадается, почему он попал в отставку. Он брел по Вашингтону, куда глаза глядят — одинокая фигура в ярком свете весеннего дня, в опрятном мундире, который ему уже никогда не носить. Перед мысленным взором пробегали кадры фильма — все до мельчайших подробностей. Только вместо робы военнопленного на нем почему-то оказались шорты. Лэндер присел на скамью возле Овальной площади. До реки и Арлингтонского моста было не так уж и далеко. Интересно, гробовщик сложит ему руки на груди? И можно ли в предсмертной записке попросить, чтобы здоровую руку поместили сверху? Не расползутся ли чернила на записке, которую найдут у него в кармане? Он смотрел на памятник Вашингтону, но не видел его. То есть видел, но так, будто тот стоял в конце какого-то тоннеля. Так видит предметы самоубийца. Монумент стоял в ярком светлом круге, будто мушка в перекрестье телескопического прицела. Какая-то штуковина вдруг попала в поле зрения и поползла через светлое круглое поле. Она была выше и чуть позади «перекрестья».

Серебристый воздушный корабль его детства, мягкий дирижабль фирмы Олдридж! Он слегка барсил, идя против ветра позади стальной иглы монумента, и Лэндер вцепился в край скамьи, будто в колесо набора высоты. Дирижабль разворачивался, все быстрее и быстрее по мере того, как его правый борт попадал под ветер. Слегка дрейфуя, он с рокотом прошел над головой Лэндера, и с ясного весеннего неба на него, казалось, снизошла надежда.

Компания Олдридж с радостью приняла Майкла Лэндера на работу. Если начальство и знало, что он в течение 98 секунд позорил с экрана свою страну, то никто ни словом не обмолвился об этом. По мнению компании, летал он превосходно, и это было вполне достаточно.

Чуть ли не полночи накануне пробного полета Лэндер трясся от волнения. Полная мрачных предчувствий Маргарет отвезла его на летное поле в каких-то пяти милях от дома. Но она тревожилась напрасно. Уже шагая к дирижаблю, Лэндер сделался другим человеком. Его вновь захлестнули давно забытые чувства. Они преисполнили Лэндера воодушевления, умиротворили сознание, уняли дрожь в руках.

• Предыдущая
• 18/75
• Следующая