Черное воскресенье - Харрис Томас - Страница 41

• Предыдущая
• 41/75
• Следующая

— Пальцем не тронул.

— Во всяком случае, ясно одно: ливанцы и ливийцы не успокоятся, пока вы не будете выдворены из США. Возможно, к их протестам присоединится Сирия. У Муаммара Каддафи хватит средств, чтобы оплатить услуги более чем одного арабского дипломата. Разумеется, никто из них, за исключением, быть может, самого Каддафи, не подозревает об истинной цели вашего пребывания в Америке.

— А как на это смотрит госдепартамент? — с трудом выдавил Кабаков.

— О, главное, что их заботит, — это избежать шума и унять арабов. По указанным соображениям, ваше присутствие в качестве официального представителя вооруженных сил Израиля выглядит отныне весьма нежелательным.

— Жирные идиоты! Они заслуживают... — оборвав фразу, он стиснул зубы.

— Как вам известно, майор, на этой неделе ООН приняла резолюцию, выдвинутую по инициативе Лиги арабских стран. В ней осуждается недавняя акция Израиля против партизанских лагерей в Сирии. В настоящее время нам не следует усугублять положение новым скандалом.

— А что, если я сложу полномочия и поменяю дипломатический паспорт на обычный? Буду действовать на свой страх и риск, а Тель-Авив сможет откреститься от меня, когда сочтет это необходимым.

Консул не слушал.

— Очень заманчиво, прости меня. Господи, предположить и такой вариант: арабы приводят в исполнение свой гнусный план, вся Америка в ярости, а в результате мы получим усиление военной помощи Израилю. Но ничего такого не произойдет, и мы оба, увы, прекрасно это понимаем. Здешняя публика расценит злодеяние террористов как следствие именно американо-израильского союза, как следствие того, что Соединенные Штаты ввязались в еще одну грязную войну. После Индокитая у них стойкая аллергия на вооруженное вмешательство. То же самое наблюдается и во Франции, и я не удивлюсь, узнав об акции «Аль-Фаттах» в Париже, если французы продадут нам свои «миражи». Все равно общественное мнение сложится не в нашу пользу.

Допустим, взрыв произведен где-то здесь. Что тогда? Арабские правительства в тысячный раз выразят громогласное возмущение действиями партизан, а Каддафи переведет на счета «Аль-Фаттах» еще несколько миллионов долларов.

Соединенные Штаты импортируют слишком много нефти, чтобы позволить себе серьезную размолвку с арабскими государствами. Поэтому, как ни печально, Вашингтон тоже предпочтет ограничиться угрозами в адрес «Аль-Фаттах», не затрагивая ее покровителей.

Если, невзирая на наши усилия, арабы осуществят свой замысел, то нам, конечно, несдобровать, но все же дело будет еще не совсем плохо. А вот если мы выйдем из игры, хоть бы и по настоянию госдепартамента, то в итоге мы же и окажемся виноватыми. Да, кстати. Американцы отказались запрашивать у русских какие-либо сведения, касающиеся войны на Ближнем Востоке. Как мне разъяснили в госдепартаменте, «Ближний Восток по-прежнему остается сферой конфликта между двумя системами», даже в условиях разрядки. Никакое сотрудничество здесь невозможно. ЦРУ не желает признаваться Советам, что неспособно самостоятельно раздобыть необходимую информацию. Но в любом случае, Дэвид, вы были правы, предприняв эту попытку.

А теперь — вот. Это также предназначается вам.

И Телль протянул ему телеграмму из штаб-квартиры Моссад.

В телеграмме сообщалось, что на следующий день после кабаковского рейда Мухаммеда Фазиля видели в Бейруте. Он был ранен в щеку, и описание раны соответствовало рассказу первого помощника капитана «Летиции».

— Мухаммед Фазиль — самый опасный из всех, — негромко произнес консул.

— Я не собираюсь...

— Подождите, подождите, Давид. Сейчас настало время для предельной искренности. Скажите, известен ли вам человек из Моссад или откуда-нибудь еще, который мог бы справиться с этим делом лучше, чем вы?

— Нет. — Кабаков хотел добавить, что без него «это дело» вообще не попало бы в поле зрения Моссад. Если бы он не захватил пленку в Бейруте, если бы не обшарил все закоулки на корабле и не проверил судовой журнал, если бы не застал врасплох Музи... Перечисление получилось бы слишком долгим, и он постарался вложить его в одно короткое слово «нет».

— Что ж, это совпадает с нашим мнением. — Тут на столе консула зазвонил телефон, и он взял трубку. — Да? Хорошо, через пять минут. — Телль повернулся к Кабакову. — Майор, не пройдете ли вы в конференц-зал на втором этаже? И подтяните, пожалуйста, узел галстука.

Воротничок рубашки врезался в шею, и Кабаков чувствовал себя так, словно его душили. Перед дверью конференц-зала он немного помедлил, стараясь овладеть собой и приготовиться к худшему. Сейчас военный атташе зачитает ему приказ об отправке домой. Тут уже не помогут ни ругань, ни уговоры. Но интересно, о каком это «нашем мнении» упомянул Телль? Как бы там ни было, спорить не приходится — приказ есть приказ. Он вернется в Израиль и, надо думать, без работы не останется. Скоро палестинские боевики в Сирии, и Ливане будут рады продать душу дьяволу, лишь бы он опять убрался за океан.

Кабаков толкнул дверь. Худощавый человек у окна обернулся.

— Входите, майор, — произнес министр иностранных дел Израиля.

Через четверть часа Кабаков прошел через вестибюль, тщетно стараясь подавить довольную улыбку. Служебный автомобиль быстро домчал его в аэропорт Кеннеди. Майор направился к терминалу авиакомпании Эл-Ал. До вылета рейса 601 Нью-Йорк — Тель-Авив оставалось двадцать минут.

Возле регистрационной стойки его уже подстерегала Маргарет Финч из «Таймс». Она сыпала вопросами, пока шел досмотр багажа, и не умолкала, даже когда Кабаков проходил проверку на металлоискателе. Он отвечал ей вежливо и одно сложно. Она проскользнула вместе с ним через турникет, по махав журналистским удостоверением перед носом у служащего, и не отставала до самого трапа самолета, точнее до его верхней ступеньки. Здесь рвение неутомимой журналистки натолкнулось на непреклонную твердость штатного охранника авиакомпании, и Кабаков был спасен.

Он миновал салон первого класса, затем «туристский» и оказался возле камбуза. Тут шла погрузка продуктов для предстоящего рейса: снизу, из фургона, только что поднялась клеть с запечатанными обедами. Обворожительно улыбнувшись молоденькой стюардессе. Кабаков шагнул на платформу подъемника и сразу очутился в непроглядной темноте фургона. Заурчал мотор, и шофер погнал машину обратно в гараж.

«Боинг» авиакомпании Эл-Ал медленно выруливал на взлетную полосу аэродрома. Объявленный персоной нон грата майор Кабаков был официально выдворен из Соединенных Штатов.

После недолгой езды фургон остановился. Выбравшись на свет, Кабаков огляделся по сторонам и, щурясь, направился к стоящему неподалеку автомобилю. За рулем горбилась массивная фигура Мошевского, а рядом попыхивал трубкой Корли.

Отныне следовало соблюдать особую осторожность. Если он провалится, МИД Израиля сядет в изрядную лужу. Кабаков вспоминал заключительную беседу в конференц-зале консульства и пытался сообразить, о чем говорили министр и госсекретарь США во время их совместного завтрака. Деталей, конечно, не узнать, но ясно, что ситуация разбиралась весьма подробно. Задача Кабакова не изменилась: он должен остановить террористов, но всю его команду, за исключением Мошевского выслали из страны на полном серьезе.

Теперь Кабаков являлся чем-то вроде тайного консультанта ФБР. Впрочем, некоторые из полученных им инструкций были такого свойства, что никак не могли стать предметом обсуждения на дипломатическом завтраке. Возможно, от него потребуются не только советы — в этом случае незачем заранее волновать воображение официальных лиц.

Напряженное молчание, царившее в автомобиле на пути в Нью-Йорк, первым нарушил Корли.

— Мне очень жаль, старина, что все так получилось.

— Я вам не старина, приятель, — спокойно ответил Кабаков.

Смутившись на миг, фэбээровец продолжал:

— Таможенники видели пластик и теперь с пеной у рта требуют немедленного ареста преступников. Мы должны найти их и задержать.

• Предыдущая
• 41/75
• Следующая