Учебник самопознания - Шевцов Алексей - Страница 35

Все мы имеем какое-то понятие о духе, во всяком случаем, мы понимаем и узнаем что- то, когда речь заходит о нем. Но что мы понимаем? И что узнаем? Да и откуда пришли нам эти знания?

Явно не из словарей, почему-то никакого желания смотреть в словарях, что такое дух, у русского человека нет. Как я это ощущаю, потому что словарь о таком предмете ничего нового ему сказать не может. Своих внутренних знаний ничуть не меньше, чем дает словарь. Да и не ожидается, что словарь может что-то сообщить тебе о духе. Вот о духовности, безусловно!

Почему так?

Как я это вижу, потому что мы все чувствуем, что словарям надо доверять избирательно. Они, все-таки, слишком научны, что значит, писались по заказу науки. И им не к лицу распространять действительно глубокие знания о таких предметах. Зато словари, опять же как творение научное, являются орудиями насаждения общественного мнения, и потому хороши для вхождения в общество или научное сообщество. Поэтому они не столько рассказывают, чем являются предметы действительности, сколько объясняют, что надо понимать под тем или другим словом, чтобы тебя принимали люди образованные и околонаучные.

Вот и "духовность" словарей - это не действительная духовность, а то, что надо понимать под ней, чтобы выглядеть современным и прогрессивным. Поэтому было бы бессмысленно искать определение понятия "дух" в психологических словарях. По крайней мере, в прежних. Они решали не научные, а общественные задачи, поэтому душу определяли лишь как понятие, а о духе не говорили совсем. Зато говорили о духовности:

"Духовность - с материалистической точки зрения духовность обозначает индивидуальную выраженность в системе мотивов личности двух фундаментальных потребностей: идеальной потребности познания и социальной потребности жить, действовать "для других"".

Духовность, как выражение социальной потребности, это как раз стремление видеть за духом лишь то, что нужно обществу. Духи, как понимал и видел их народ, для "научной" психологии просто не существуют, поскольку она - продолжение физиологии и естествознания, то есть мировоззрения, исходно решившего попробовать обойтись без подобных гипотез.

То, что словари выражают мнение своих сообществ или сообществ, к которым хотело примазаться создавшее их научное сообщество, может показать надуманным. Но всмотритесь в определение психологов: с какой стати им говорить о "материалистической точке зрения"? А с той, что психология в Советском Союзе долго была на грани запрета, почти как кибернетика или бионика. И психологи старались забраться под крылышко философам.

Философы же той поры ощущали, что никакой психологии нет, и потому вынуждены были работать за них. Поэтому философское определение духа в "Философской энциклопедии" 1962 года выглядит психологическим:

"Дух - совокупность и средоточие всех функций сознания, возникающих как отражение действительности, но сконцентрированных в единой индивидуальности, как орудие сознательной ориентации в действительности для воздействия на нее и в конце концов для ее переделывания. Таким образом дух не есть только простая совокупность функций сознания, что делало бы его пассивным орудием, но он - активно действующая сила человека".

Откуда философы взяли это маловразумительное и даже отталкивающее определение? Тут потребуется провести, условно говоря, археологические изыскания. И поможет в этом словосочетание "совокупность функций сознания".

Словосочетание это подхвачено было советскими философами из физиологии начала прошлого века. И свидетельствует о том, что у советских философов не было собственного понятия о духе. Не было и не должно было быть! Просто потому, что дух - понятие идеалистическое, а философы наши были материалистами по душевно-партийному выбору.

И их определение духа - лишь одно из возможных, а значит, определение сообщества, а не науки. За ним - лишь подсказка, как должно себя вести в философии хорошим мальчикам и девочкам.

Эту слабость советской философии отчетливо понимали в те же шестидесятые годы другие науки, что с очевидностью проступает в определении духа, созданном для нужд воинствующего атеизма главным советским религиоведом той поры И. Крывелевым:

"Дух (греч. Pneuma, лат. Spiritus, нем. Geist, франц. Esprit) - в философском смысле - понятие, тождественное сознанию и противопоставляемое природе, материи;

в историко-религиозном смысле - сверхъестественное существо, один из основных объектов веры во всех известных нам религиях. Вера в духов возникла еще в первобытном обществе и в дальнейшем составляла важный элемент всех религий.

Распространенное в буржуазной философско-идеалистической и религиозной литературе толкование духа как бесплотного существа не соответствует действительным представлениям верующих. Последние обычно считают дух существом лишь меньшей материальной плотности и телесности, чем тела природы, обладающей большей подвижностью и проницаемостью, а также рядом сверхъестественных свойств, одно из которых - его меньшая, чем у обычных тел, доступность для восприятия нашими органами чувств".

Итак, дух для философа - это одновременно понятие и совокупность функций, составляющих сознание, то есть всё, что угодно, только не дух. Откуда это? Из дешевых научно-политических агиток, которыми научное сообщество готовило революции в России, ломая прежнее мировоззрение народа. Выходило их множество, издавались они дешево и потому легко расползались по всей Руси великой, Малой и Белой, в точности с пожеланиями Некрасова о том, чтобы русский мужик понес в свои дома не "генералов глупых"…

Накануне революции 1905 года изрядной популярностью пользовалась книжонка академика И.Р. Тарханова "Дух и тело". И начиналась она хоть и невнятно, но именно с того определения, которым научная братва пыталась обрабатывать сознание других, да потом и сама в него поверила:

"Приступая к изложению нашего предмета, мы прежде всего считаем необходимым определить основные черты, с одной стороны, психических явлений, из которых складывается дух человека…" (с.3).

Задача Тарханова проста: убедить всех, что "органом духа" является мозг, что означает всего лишь маленькую детскую хитрость: заставив нас принять или оспорить это, физиолог уже внес в наше сознание, что дух вторичен по отношению к какому-то из органов, то есть по отношению тела и вещества. Задача эта политическая, не зря ей так много уделял внимания Ленин, написавший "Материализм и эмпириокритицизм" как один из важнейших политических - именно политических! - трактатов. Революционные войны всегда начинаются не с крови, а с переворота в философии и мировоззрении.

Однако сейчас мне важней показать не то, что наука предвзята в вопросе о духе, - это очевидно, и даже не научить узнавать понятия, которые она нам навязывает. Мне хочется показать, что можно видеть не только образы, которые внедрялись в наше сознание, но и швы между ними. Места, где явно не хватает образов, позволяющих вести рассуждение строго и непротиворечиво. Во второй главе Тарханов делает еще одну попытку дать определение духу. Он опять оказывается "совокупностью процессов":

"Психические явления подразделяются современной психофизиологией на две главные группы: на группу сознательных и бессознательных.

Все то, что протекает во внутреннем поле зрения нашего сознания, как-то: сознательное ощущение, восприятие, представление, понятие, чувство, аффекты, внимание и воля, - все это составляет содержание первой группы и обнимается одним общим названием - дух.

Все же, что стоит вне поля зрения сознания, ниже, как говорят, его порога, относится к области бессознательных психических явлений. Мы уже видели, что человек не сознает, по крайней мере, более половины всех тех явлений, из которых скалывается его телесная жизнь, в особенности все, что связано с явлениями кровообращения, дыхания, пищеварения, всасывания, усвоения, обмена веществ, выделения и т.д.