Рожок зовет Богатыря - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/39
• Следующая

Трое верховых подъехали к погашенному костру. Случайный, почти незаметный след привел их сюда — отпечаток каблука, сломанная ветка, увядшая желтая лилия, брошенная на пути Светланой... Пионерский вожатый Алеша Ермолин слез с лошади, потрогал рукой пепел. Пепел был холодный.

— Давно ушли, утром еще.

Андрей Михалыч посмотрел на часы: четыре. Если живы, то ушли далеко. Но куда ушли? В какую сторону?

— Андрей Михалыч, — обратился к нему Крылатов, — а как думаешь: не на завод они подались?

Объездчик оживился:

— Пожалуй, что так. Вот сопка с метой. Видите, три кривых дубка и на гольце — стрела? Тут как раз тропа на завод.

— А где стрела? — Иван Васильич, прищурясь, вглядывался в лиловатые камни. — Не вижу что-то...

— Стерлась она, — сказал Алеша. — Камнеломки ее заслоняют. Видите, где желтые камнеломки растут.

— А! Ага, вижу! — Иван Васильич кивнул головой. — Но только если знать эту стрелу... а так-то, не знавши, ее и не заметишь.

— Да ведь мы же были здесь с Анатолием, — возразил объездчик. — Он туда их и повел. Ясно. Тут и сбиться-то негде.

Андрей Михалыч повернул лошадь на заводскую тропу. Тропа эта, как и почти все тропы в тайге, только угадывалась, но опытный взгляд ее видел отчетливо. Видели ее и лошади.

Андрей Михалыч заметно повеселел. Конечно, ребята на лесозаводе. Может, их оттуда уже и домой отправили. Ну что ж, тем лучше. Вот все-таки как хорошо приучать ребят сызмала к смелости, к выносливости, к смекалке! А что помучились немножко да поголодали, так это ничего, это на пользу. Ведь не баричи, пионеры!

— Думается, дождь хочет! — крикнул сзади Крылатов.

Объездчик поднял голову. На лицо ему упало несколько прохладных капель.

— Да, дождь.

— В горах гроза, Андрей Михалыч! — прокричал Алеша, ехавший сзади всех. — Честное слово, гроза!

Объездчик оглянулся. Далеко в горах сверкала молния.

— Не страшно, — сказал он, — гроза там и останется. А сюда только немного дождичка принесет. Это не важно. Мой парень уже давно привел ребят на лесозавод. Он у меня герой — по тайге ходит неплохо.

И гордая улыбка тронула его строгое, с прямыми чертами лицо.

Легкой походкой, словно играя с ребятами, олень уходил вниз по ручью.

Ребята бежали за ним. Уж теперь-то не уйдет, спи не дадут ему уйти! Выгонят к морю, а там люди помогут поймать его.

Ребята долго бежали за оленем. Попадали в поду, скользили по гальке, падали, налетали на острые камни, лежащие в русле... И когда совсем измучились, то огляделись и поняли, что олень окончательно ушел от них.

— Что, по руслу так и пойдем, — спросил Сережа, — или на берег вылезем?

— Раз уж пошли по реке, так пойдем, как шли, — сказал Толя. — А куда же на берег? Там заросло все, не пролезешь!

— Там не пролезешь, — повторил и Антон. Он вспомнил о колючих кустарниках, сцепившихся метками, о жестких сплетениях лиан, которые нужно резать ножом, и что-то похожее на тоску отразилось в его круглых глазах.

— Ну, по руслу так по руслу.

Сережа зашагал вперед. Ребята молча, еле волоча ноги, потащились за ним. Небо тем временем слегка нахмурилось; подул ветерок. Ветерок этот приятно охлаждал разгоряченные лица и вспотевшие плечи.

Неожиданно речка раздвоилась, окружая зеленый, заросший высокой травой островок. Ребят от него отделяла лишь неширокая, мелководная протока, которую было очень легко перейти. Островок словно звал и манил их: остановитесь, ребята, посидите на мягкой, свежей травке, умойтесь, отдохните!..

Светлана первая поддалась этому зову:

— Давайте отдохнем, а? Сережа, ты посмотри, как там хорошо!

— Давайте отдохнем! — подхватил и Антон. — А то... эта... ноги — того... Толь, а ты?

Толя пожал плечами:

— Что — я? Я — как все.

А всем очень хотелось отдохнуть. Мальчики сняли обувь, засучили штаны и пошли вброд через протоку. Катя тоже сняла тапочки. А Светлана так и пошла по воде в своих туфлях. А что им сделается? Хуже они все равно стать уже не смогут.

На островке и в самом деле было очень хорошо. Ребята бросились в прохладную свежую траву — так бы и остались тут лежать, так бы и не встали! У Светланы еле хватило сил сбросить свои мокрые туфли.

Но прошла первая усталость, и все почувствовали, что хотят есть. Голод вдруг свирепо начал мучить их, желудки сжимались и словно подтягивались куда-то к спине. Даже голоса у всех ослабели от этого голода, и Катя примолкла, перестала напевать свою постоянную песенку.

Принялись есть траву — рвали щавель, чистили и грызли сочные стебли дудника. Потом решили развести костер, сварить чаю из лимонника. Но оказалось, что на островке нет сухих сучьев, придется лезть на берег. Крутой каменистый берег сейчас казался очень высоким, никому не хотелось лезть туда, не было сил. Сережа вздохнул и встал:

— Придется мне. Готовьте место — сейчас сучьев притащу.

Он закинул свои сапоги за плечо и побрел через протоку на отмель. Там он обулся и принялся карабкаться на высокий, крутой берег.

Катя встала:

— Ребята, ну что же вы? Давайте же место расчищать!

Толя не ответил и не шевельнулся. Антон и Светлана нехотя поднялись.

Вдруг Катя остановилась и протянула руку кверху ладонью:

— Дождь!

— Подумаешь, дождь! — проворчал Антон. — Какой там... эта... дождь! Подумаешь!

Ему нравилось быть героем. Он решил не обращать внимания ни на какие беды, ни на какие невзгоды. К тому же так хотелось горячего чаю, что ему и дождь не казался помехой. Он принялся энергично расчищать место для костра.

Солнце еще светило, но редкие капли дождя уже блистали в воздухе. Узколистая серебряная ива трепетала над ручьем от ветра, налетевшего с гор.

А вдали, высоко над сопками, в верховьях ручья, залегла тяжелая лиловая туча. Видно было, как резкие молнии пронзали ее. Глухой, далекий грозный гром доносился оттуда. Скоро там не стало видно ни сопок, ни туч— все слилось в густое марево дождя. Сверху, с крутого берега, вдруг долетел Сережин голос:

— Эй! В верховьях — гроза! Толя приподнял голову.

— Чего это он? — удивился Толя. — Двух капель дождя испугался?

— Да он же сейчас пройдет! — сказала Светлана, поеживаясь под редкими, но крупными каплями дождя. — Можно и здесь под кустиками переждать!

— Он, наверно, не дождя, а ручья боится! — сказала Катя. — Полеземте лучше.

А Сережа сверху все кричал и кричал им:

— Лезьте наверх скорее! Лезьте наверх!

— Ну, вот еще! — проныл Антон. — Я уж вон какой круг расчистил! А он — эта... наверх зачем-то!

Толя по-прежнему лежал под густыми ольховыми кустиками. И, кроме того, он больше не хотел подчиняться Сереже. Уж очень умный стал этот Сергей, все командует! Ну, а вот Толя не желает подчиняться его команде. Не желает — и все. И будет поступать так, как всегда поступал — как сам захочет.

В верховьях ручья лил дождь — тяжелый, плотный, безудержный. Масса воды обрушилась на вершины сопок и ринулась в распадок. Ручей вздулся, запенился, забурлил, коричневая вода с белыми гривками и мутной пеной шумно устремилась вниз по руслу. Поток сразу залил гальку и камни русла, поднялся чуть не до краев высокого берега и покатился вниз, ломая на пути деревья и вырывая с корнем кусты, выросшие по склонам распадка.

Ребята переговаривались, спорили и не замечали, что вода в протоке становится все выше, все дальше захватывает отмель, ближе подступает к островку...

Все шумнее и бурливее становилась река. Вот уже и по протоке пошли волны с пеной и бурунами. И не успели ребята сообразить, что произошло, как оказалось, что они окружены бурлящей, стремительной водой.

— Скорей наверх! — не помня себя закричала Катя. — Ой, скорей! Скорей! Скорей!

Шум воды заглушал ее крики. Катя, не раздумывая, бросилась в протоку. Антон схватил свой ранец, тоже ринулся в воду. Упругая упрямая вода сбивала их, стараясь тащить по течению. Ловкая и крепкая Катя первой взобралась по обрыву наверх.

• Предыдущая
• 23/39
• Следующая