Рожок зовет Богатыря - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/39
• Следующая

— А уж ты-то молчал бы! Пионер! Зову: руку дай, руку дай! А он... У! Видеть тебя не могу!

— А я что? — закричал Толя. — Я сам еле вылез! Вон даже весь ободрался. Гляди, какой синяк — на камень налетел!

Но никто не хотел глядеть на его синяк. Всем почему-то было неловко и неприятно. Толя повернулся и молча отошел от них.

Девочки раскинули на кустах платье Светланы.

В горах еще погромыхивал гром, но здесь уже снова горячо светило солнце. И от мокрого платья тотчас пошел пар.

— Мне тоже посушиться надо, — сказал Сережа.

Он стащил с себя мокрый пиджачок и рубашку. Хотел и штаны стащить, но вдруг почувствовал, что у него не хватает больше сил — так он измучился. Он сел на буреломину и опустил руки.

— Поесть бы... — задумчиво сказал Антон, — только вот нечего...

— Разведем костер, — ответил Сережа, — может, рыбу поймаем какую. Медведи и то ловят, а мы не поймаем? В этих речках рыбищи во сколько бывает! Только вот отдохну немного.

— А чем поймаешь — руками? — сказал Толя и тут же усмехнулся. — А впрочем, что ж, медведь тоже лапами ловит.

— А мы удочку сделаем, — возразил Сережа. — У девчонок небось булавки есть... На кузнечика клюет хорошо.

Булавки нашлись — и простая и английская. Светлана даже брошку сняла со своего платья, маленькую брошку с голубым камешком, — может, и она годится?

— Давай удочки делать. — Сережа подал Толе одну из булавок.

Толя нахмурился. Опять этот Сергей приказывает ему! Он хотел что-нибудь возразить, как-то оборвать Сережу, но не нашел подходящих слов и молча взял булавку. Есть хотелось — может, и правда сумеют какую-нибудь рыбешку выудить.

— А леску из чего? — хмуро спросил он, согнув из булавки крючок.

— Из актинидии попробуем... или из лимонника, — ответил Сережа. — Если волокна вынуть, может, что получится.

— У меня в кармане... эта... как его... катушка есть, — отозвался уже повеселевшим голосом Антон. — Я вчера штаны зашивал. Не пригодится?

— Как — не пригодится? Ах ты, друг Антон, ты человек просто удивительный!

Сережа полез в карман Антоновой тужурки. А Светлана засмеялась:

— Смотрите, как Сергей обрадовался, даже целую речь произнес!

Сергей и Толя ушли ловить рыбу. Девочки принялись собирать топливо для костра. А Теленкин решил пойти на сопку, поискать клубники. Сейчас поспела клубника, ее много бывает на южных солнечных склонах.

— Во что собирать будешь? — крикнула ему вслед Катя.

Антон вместо ответа, не оборачиваясь, хлопнул себя по макушке.

— Ага! В кепку, значит! — засмеялась Светлана. — Ох, и чудило этот Телятина!

Конусообразная сопка, покрытая невысокой Травой и цветами пушистой камнеломки, щедро обогревалась солнцем. Антон не ошибся: уже с первых шагов ему начала попадаться некрупная лесная клубника. Антон, обрадовавшись, съел сразу несколько душистых, прохладных, сладких ягод, а потом снял кепку и, настелив на дно зеленых листьев, добросовестно начал складывать клубнику туда. Иногда попадались ягоды такие крупные, такие зрелые и заманчивые, что Антонова рука как-то сама тащила их в рот. Но тут вспоминался недавно пережитый позор — открывшаяся сумка, сыплющиеся из нее конфеты, скрытые от ребят, и Антон, густо краснея, бросал ягоды в кепку.

Согнувшись, не поднимая головы, он не спеша карабкался к вершине сопки. А по другой стороне сопки, так же старательно собирая клубнику, поднимался по склону небольшой черный с белой грудью медвежонок.

Увлеченные своим делом, они оба — и медвежонок и Антон, — ничего не видя, кроме заманчивых красных ягод, брели все выше и выше навстречу друг другу.

Добравшись до вершины, Антон вдруг услышал, что кто-то сопит. Он порывисто выпрямился — и тут же перед его глазами выпрямился черный медведь. Они взглянули друг другу в глаза... Антон вскрикнул, медвежонок рявкнул — и оба, отшатнувшись, кубарем покатились по склону: Антон в одну сторону, медведь — в другую.

Зацепившись за куст, Антон замедлил скорость.

— Вот это да... — прошептал он, — встреча... Как его...

Сидя под кустом, он прислушался. Но ни шагов, ни сопенья, ни шороха не слышалось на сопке, только ветерок шевелил белые тонкие цветы ломоноса.

— А ведь и он меня тоже... эта... испугался...— Антону стало весело и смешно. — Как рявкнет! Как глянет мне в глаза да как рявкнет! А-ха-ха!

Антон еще посидел, послушал, подумал. Что же ему теперь, к ребятам идти или обратно, на вершину? Ведь там где-то осталась кепка с ягодами... «Сожрет, — подумал Антон про медведя. — А что ж я, для него собирал?»

И, не спеша поднявшись, снова побрел на вершину. Не оставлять же ягоды, чтобы их медвежонок сожрал! А как ребята обрадуются! Чай вскипятят. Может, рыбу сварят. А тут как раз и Антон с ягодами! Только вот целы ли ягоды?

Ягоды были целы. Кепка с бахромой зеленой листвы, торчащей из нее, наполненная клубникой, лежала на большом белом камне. Ее еще никто не тронул, но какая-то птица с желтой грудкой уже кружила над ней.

Антон сердито отогнал птицу, взял кепку с ягодами и пошел вниз. «Пусть ребята едят, — думал он, все еще вспоминая, как сыпались его конфеты, — а я... эта... не буду».

Три всадника благополучно добрались до лесозавода, но тут же узнали, что ребят здесь не было. Это их неприятно поразило.

— Ничего не понимаю! — сердясь и тревожась, сказал Серебряков. — Ведь они были у самой тропы!

— Невдомек, что тропа, — сдержанно ответил Крылатов. — Как ее заметишь? Заросла вся.

А стрелу камнеломка заслонила. Видел ведь ты — целый букет на самой стрелке распустился!

— «Как заметишь»! Как это — «как заметишь»? Да разве я ему эти знаки на камне не показывал? Быть у тропы и опять уйти куда-то в тайгу — это же безглазым надо быть! Камнеломка ему помешала!

— Богатыря ловят! — живо возразил Алеша.— Говорю вам, это олень крутит их по тайге! Не такие уж наши ребята бестолковые, честное слово!

— Так ведь у них, у чертенят, никакой еды нет! — почти крикнул объездчик.

Наскоро закусив и покормив лошадей, они снова отправились в тайгу. Три лошади, одна за другой, снова шли по заросшей папоротником тропе, только теперь идти было легче: их собственный след лежал до самого костра, оставленного утром ребятами. Голубоватый холодный пепел потушенного костра лежал светлым пятном под елкой, среди густой цветущей травы, и был виден издали.

— Вот теперь от костра надо глядеть, куда следы пойдут, — сказал Крылатов.

Алеша подогнал лошадь к самому костру. И вдруг, чему-то удивившись, соскочил с лошади.

— Что там? — нетерпеливо крикнул Серебряков.

— Товарищи, а ведь мы ошиблись... — Алеша растерянно обернулся к спутникам. — Тут следы-то, знаете, сорок второго размера! Что за оказия, честное слово!

Серебряков и Крылатов слезли с лошадей. Да, Алеша прав. Пепел отчетливо сохранял следы. Но это были следы сапога с толстой подошвой и с подковкой на каблуке...

— Вот те на!.. — Иван Васильич развел руками. — Значит, и костер-то, получается, не они жгли...

Андрей Михалыч, нахмурясь, постукивал плеткой по колену.

— Товарищи! — вдруг оживился Алеша. — А не мы ли сами натоптали здесь, а? Мы же подходили к костру!

— У тебя, что ли, сапоги с подковой? — угрюмо спросил Андрей Михалыч.

— У меня? — Алеша неуверенно посмотрел на спои каблуки. — У меня — нет... И не было никогда...

— И у меня не было... — в раздумье покачал головой Иван Васильич.

— Ну что ж, — Андрей Михалыч резко хлестнул плеткой по своему сапогу и направился к лошади, — поедем дальше. К реке поедем. Если наши ребята действительно не совсем бестолковые, то должны же они к реке выйти!

«Эх, Анатолий!» — добавил он про себя и угрюмо покачал головой.

— И выйдут! — подтвердил Алеша. — Неужели же не выйдут! Уж не такие они...

— Вот и ищи их! — беззлобно проворчал Иван Васильич. — Ах, загонщики, чтоб вас громом ударило!

• Предыдущая
• 25/39
• Следующая