Искушение - Харт Кэтрин - Страница 7
- Предыдущая
- 7/73
- Следующая
Несомненно, это можно сделать. Но как найти выход из этого дурацкого положения? Тяжело вздохнув, Грэнт налил себе еще виски и поудобнее устроился в глубоком кожаном кресле. Его мысли обратились к младшему брату.
В возрасте двадцати трех лет, всего на три года моложе его, Тэд проявил себя безответственным мальчишкой. Названный Теодором Чадвиком Гарднером в честь пра-прадядюшки Тео, Тэд считался белой вороной в их семье, одной из самых известных семей в Кентукки, корни которой уходили к английскому двору. Тэд рано проявил склонность проматывать наследство и всегда был одержим глупостями. Это был мужчина-ребенок, на которого и сердиться-то было невозможно. Он кидался во всевозможные авантюры, совершенно не думая о последствиях. Много раз за последние десять лет Грэнту приходилось вызволять брата из неприятностей. Тэд был на редкость «изобретательным» малым: его проделки простирались от таскания яблок из соседнего сада и пожара на сеновале (мальчик первый раз попробовал сигару), до попоек с дружками — всегда в долг. Грэнт рассчитывался с возмущенными хозяевами таверн и садоводами, платил юным шлюхам, а однажды даже возместил ущерб за призового скакуна, который сломал ногу, когда Тэд скакал на нем во время грозы.
— Может быть, это моя вина, что он ведет себя так. Но, видит Бог, я делал все от меня зависящее, чтобы заменить ему отца, — размышлял Грэнт, пытаясь понять брата и определить тот момент в жизни, когда он упустил его. — Надо было быть с ним построже. Времени и терпения у меня было недостаточно. Эх, если бы был жив отец… Может, тогда Тэд серьезней смотрел бы на жизнь.
Братьям было двенадцать и пятнадцать, когда их родители были убиты. Они были застрелены случайно во время празднования годовщины окончания войны между штатами. На уличном празднике они танцевали вальс, когда шальная пуля, выпущенная каким-то пьяницей, пронзила сначала тело Харольда, а потом — Алисы. Они так и умерли в объятиях друг друга. В свои пятнадцать Грэнт уже стал мужчиной. С того самого дня, как ему на плечи свалилось управление фермой и воспитание Тэда. Он упрямо отказывался от продажи фермы, передачи ее родственникам или раздела с братом. Он обращался за советами к самым верным друзьям отца, ища у них помощи в подборе рабочей силы, найме управляющего, бухгалтера. Он присматривался к современным технологиям выращивания лошадей, новым методам тренировок, стараясь применять это на практике. Он продолжал учиться в школе, полагая, что Тэд занят тем же. Теперь он мог только жалеть о том, что не отослал брата жить к родственникам или не отдал в закрытую школу, где бы за ним был строгий надзор. Он ошибся, и теперь пожинал плоды в образе этой черноволосой проститутки и шулера — Аманды Сайтс, женщины с ангельским лицом, телом Венеры и дьявольским коварством.
— Ничего у нее не выйдет, — убеждал себя Грэнт. — Прежде всего, завтра же с утра поеду в город и выясню у адвоката правомочность ее претензий.
Подняв сощуренные глаза вверх, словно видя Аманду сквозь стены, он тихо произнес:
— Интересно, сколько дураков ты уже облапошила? Но на сей раз твой номер не пройдет. Ты будешь побеждена твоим же оружием, чего бы мне это ни стоило.
Планы Гарднера были нарушены с самого начала. Он был разбужен еще до рассвета срочным вызовом в родильную конюшню. У Чудо-Мэри, одной из призовых кобыл, были тяжелые роды. А у него голова была тяжелой с похмелья. Протирая глаза и проклиная себя за вчерашнюю пьянку, Грэнт поплелся в конюшню, где обнаружил, что еще у двух кобыл начались схватки. День обещал быть очень трудным. Времени для личных дел совсем не оставалось, и поездку в Лексингтон к семейному адвокату приходилось откладывать.
Тем временем измотанная дорогой Аманда спала глубоким сном. Она привыкла поздно ложиться и поздно вставать, поэтому ее не тревожили звуки нового трудового дня. Доносившиеся со двора крики рабочих и топот слуг, бегающих по дому, только убаюкивали ее. Уже был полдень, когда она, наконец, проснулась, но еще некоторое время нежилась в постели, и ее сознание постепенно возвращалось к действительности. Когда она окончательно вспомнила вчерашнее, ее лицо озарила улыбка. Она с наслаждением зевнула:
— Да! — заговорила она сама с собой, сладко потягиваясь и окидывая взглядом роскошную спальню. — Да, моя дорогая Аманда, сказка действительно становится явью.
Кровать, на которой она лежала, была просто не сравнима со скрипучей койкой на «Игроке», а комната в три раза превосходила по размерам тесную каюту. В мягкой, воздушной, как облако, перине она чувствовала себя превосходно. Пышные подушки, белые, как снег, простыни; нежный цвет обоев и тяжелых штор; кружевной балдахин над кроватью и огромное резное трюмо, мебель темного дуба. В углу — шелковая ширма и тяжелый комод. Пол покрыт пушистым персидским ковром. По другую сторону комнаты — маленькая дверь, ведущая, как это уже знала Аманда, в уборную с большой медной ванной и душем. Все радовало глаз, вызывало чувство восхищения и страха: никогда в жизни она еще не бывала в такой роскошной обстановке. Она никак не могла осознать глупость Тэда Гарднера: рисковать всем этим в каком-то покере! Вечером, чуть не до смерти загоняв слуг, Аманда подумала, что ничуть не удивилась бы, проснись она утром в своей тесной комнатушке на «Игроке». Она просто порадовалась бы этому сказочному сну.
Однако это был не сон, а самая настоящая реальность. Спальня, дом, ферма и новые доходы. Нет больше ни длинных ночей в игральном салоне, ни натянутых улыбок, ни грязных предложений. Нет больше этих мерзких нарядов и тесных туфель. Не нужно больше трястись над каждым долларом в надежде на мизерный выигрыш. Было ощущение, будто огромная ноша свалилась с ее плеч, и Аманде хотелось громко смеяться, танцевать и петь от счастья, что все это — ее.
Ну, хотя бы, половина всего. Она с раздражением вспомнила вчерашний вечер, и хорошее настроение исчезло. Был еще Грэнт Гарднер, открыто презирающий ее. Но его нельзя было винить. Любой бы на его месте поступил точно таким же образом по отношению к человеку, который отобрал у него половину счастья. Это навело Аманду на тревожные размышления. Когда братья Гарднеры были хозяевами фермы, они, очевидно, поровну делили все. Теперь вместо Тэда появилась она, Аманда. Предстоит каким-то образом договариваться с Грэнтом. Согласится ли он учить ее фермерству? Будет ли он относиться к ней как к партнеру, открыто, честно и с уважением? Или будет продолжать презирать и ненавидеть ее? А, может быть, им условиться, что Аманда будет управлять домом, пока Грэнт хозяйничает на ферме? Или тот по-прежнему будет воспринимать ее как падшую женщину?
— Нет, Господи, я не жалуюсь, — взмолилась она. — Просто тяжело иметь дело с Грэнтом Гарднером. Я боюсь, что этот человек уничтожит меня. Он не остановится ни перед чем. Помоги мне, Господи! Да, кстати, — лукаво добавила она, вскакивая с кровати и направляясь в уборную, — он очень красив. Я надеюсь, Господи, ты знаешь, что делаешь, искушая меня!
Завтрак уже давно закончился, и посуду убирали со стола, когда Аманда, наконец, закончила свой утренний туалет и спустилась вниз. Улыбаясь, она вежливо, но вместе с тем твердо, приказала подать ей легкий завтрак, решив не давать спуску слугам Гарднера.
— Будет просто великолепно, если вы принесете мне немного овсяной каши с соусом и сухого печенья с маслом, — сказала она молодой служанке, вытирающей обеденный стол. — Да и кофе, пожалуйста.
Когда завтрак был подан, она спросила:
— Вы случайно не знаете, где мистер Гарднер?
— Да, мадам. Он в родильной конюшне.
— В родильной конюшне?
— Да, мадам. Так называется конюшня, где рожают лошади. Господин Гарднер провел там остаток ночи и все утро.
И поскольку Аманда продолжала смотреть на девушку в недоумении, та продолжила объяснение:
— В этих конюшнях находятся тяжелые кобылы, и сегодня ночью, насколько я знаю, две из них принесли на свет пару маленьких лошадок.
— Понятно. Но почему мистеру Гарднеру необходимо быть там? — спросила Аманда. — Разве лошади не могут делать такие вещи сами?
- Предыдущая
- 7/73
- Следующая
