По эту сторону фронта - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 12

• Предыдущая
• 12/68
• Следующая

– У-г-у…

После чего, пожав плечами, я уже было собрался дать отбой этой идее, как вдруг меня посетила очень интересная мысль. Поэтому вместо отбоя, ехидно ухмыльнувшись, сказал:

– Про французов, говоришь, читал… Что ж, посмотрим, отличаются ли лягушатники от фрицев…

Хитропопый Пучков, увидев мою физиономию, сразу почуял опасность и, сморщив лицо, принялся потирать раненую ногу, всем своим видом показывая, как у него «ноют старые раны». Глядя на эти потуги, я только хмыкнул и, переключив внимание на Змея, приказал:

– Бегом к машине и тащи сюда веревку. Кое-кто сейчас будет работать водолазом!

Женька только глазами захлопал, понимая, на что я намекаю, но возражать не осмелился и порысил в сторону «уазика».

Конечно, в эту затею с колодцем я не верил ни на грош, но мокрый Козырев был бы хорошим отмщением. Ибо не фиг так ржать над старшими! Я бы обоих приколистов в этот колодец запихнул, но с одной стороны, сразу оба туда не поместятся, а с другой – было опасение, что чуть зажившая нога Гека после купания может воспалиться.

Да и от сержанта Искалиева это было первое предложение, которое нельзя пропускать мимо ушей. Парень только осваиваться начал, а отказав ему сейчас, вообще всякую инициативу в будущем убью. Так что пусть Женька поплавает. Заодно и подумает, во что может вылиться злобное ржание над попавшими в переделку товарищами.

Когда веревка была принесена, Даурен собрался сам лезть, но я, отобрав конец и мстительно щерясь, собственноручно обвязал Змея, показав пальцем, мол – вперед! Жека так расстроился, что даже раздеваться не стал, а молча передал оружие Пучкову, после чего, огорченно сопя, влез на кромку и, спустив ноги внутрь, еще раз посмотрел на меня.

– Давай-давай, гусь лапчатый! Ныряй, и нечего так жалобно смотреть!

Козырев, поняв, что от купания не отвертеться, передернулся и скользнул в глубину. Скользнул, чтобы тремя метрами ниже застрять в сужении. Глядя сверху, как он, сопя, пытается протиснуться глубже, я сварливо сказал:

– У-у, мамонт! Отожрался на казенных харчах! – И скомандовал мужикам: – Тяни его обратно.

Выдернутому как репка Змею приказал снять разгрузку и идти на новый заход. В этот раз Женька, предусмотрительно раздевшись до трусов, проскочил без проблем, а еще через несколько секунд я услышал его удивленный голос:

– Командир, тут какая-то дырка…

Освещая макушку младшего лейтенанта, поинтересовался:

– Какая в жопу дырка? Змей, если ты так шутишь, то мы тебя в этом колодце так и оставим! В естественной для тебя среде. Приколист хренов!

Но подняв лицо и щурясь от света моего фонарика, Козырев продолжал настаивать:

– Вот тут, под бордюром – дырка. Ее просто сверху не видно. Большая, квадратная. – И посветив в невидимое мне отверстие, добавил: – Там ход дальше идет.

Посмотрев, куда он светит, я понял, что ход идет в сторону разрушенной «кирхи». Да куда бы он ни шел, это все равно означает, что мы попадем в замковые подземелья.

А там и посмотрим, что в них есть и кто там прячется. Если, конечно, хоть что-то есть… Пока же, сказав ребятам, чтобы они вытаскивали несостоявшегося водолаза, я обратился к Одинцову:

– В общем так: обе машины сюда, во двор. Ставите их под этот навес и ждете. Ночью с водителями и радистом организуете дежурство, а то вас, сонных, недобитки разные замочат, как два пальца. К утру мы постараемся вернуться. Контрольный срок – двенадцать ноль-ноль. Если к этому времени нас не будет – свяжешься с полковником Гусевым. Доложишь, что и как. Пусть он дальше сам решения принимает. Все понятно?

Федор кивнул, а я, улыбнувшись, его подбодрил:

– Может, ничего и не понадобится! Мы, возможно, уже через час из колодца орать начнем, так что прислушивайтесь.

– Все понятно, товарищ майор! Но нет ли смысла еще людей вызвать?

– Зачем? Вдруг там дальше просто тупик или завал, а мы всех взбудоражим. Стыда потом не оберешься…

– Разрешите выполнять?

– Давай! – И уже обращаясь к своим ребятам, я добавил: – Ну что, мужики, пора становиться диггерами.

– Искалиев…

– Я.

– В гробу я видел того, кто тебя в библиотеку пустил. А того, кто книгу про старые французские замки подсунул, еще и в белых тапочках. Читатель…

– А ну тихо там! Гек, отставить наезды на молодого!

Шепотом рявкнув на бубнящий арьергард, я подошел к ответвлению тоннеля и, выставив высоко над головой фонарь, присел, осторожно заглядывая за угол. М-да, опять пусто…

Мы часа три бродим по душным, влажным катакомбам, но ничьих следов до сих пор не увидели. Правда, судя по всему, настолько некомфортным это подземелье стало сравнительно недавно. Если бы с потолка постоянно так капало, то тут давно бы уже все завалилось. А сейчас своды еще крепкие, с чего можно сделать вывод, что эта влага – результат активных английских бомбежек. Видно, обработка фугасами не предусматривалась старогерманскими зодчими и нарушила все их тонкие расчеты, применяемые при строительстве тайных ходов. Большие и маленькие осколки кирпичей на полу служили подтверждением моим мыслям – сколы были еще свежими, не успевшими потемнеть.

Из-за этого мусора скорость передвижения у нас была черепашья – того и гляди ногу подвернешь. Но, конечно, не только из-за опасения споткнуться мы настолько осторожно шли, тщательно освещая фонарями стены и пол. В этом заповеднике древности нам уже встретился вполне современный минный привет от фрицев. Хотя вначале, когда группа только попала в колодезный ход, глядя на эти доисторические стены, сама мысль о минах казалась смешной...

Тогда, протиснувшись через маленькое квадратное отверстие, мы оказались в небольшом, метра три длиной коридорчике. А вот он уже выводил в полноценный подземный ход, шириной в метр и высотой под два. Ход шел налево и направо, плавно изгибаясь, поэтому, что в нем творится десятью метрами дальше, видно не было.

Посветив фонариком в обе стороны, я принял решение и, следуя здоровому мужскому инстинкту, повернул налево, под уклон. Но уже через двадцать минут выяснилось, что в подземельях на инстинкты полагаться не следует.

Сначала шлось весело, но потом началась обширная лужа, которая с каждым шагом становилась все глубже и глубже. В конце концов, зачерпнув сапогом воду, я остановился и, выругавшись, сказал:

– Блин, такими темпами еще метров через сто нам плыть придется! Поэтому – кру-у-гом. Шах – направляющий. Пошли назад.

Народ тихим довольным гулом подтвердил правильность принятого решения и, развернувшись в узеньком коридорчике, мы пошлепали обратно.

Идя последним, я все соображал, а верно ли поступил, что развернул ребят и не попытался пройти дальше? В конечном итоге сам себя убедил, что верно. Фрицы, конечно, просто обожают разные подземные нычки и закапываются под землю при каждом удобном случае, но жить совсем уж как крысы они не будут. Даже в самом экстремальном случае выберут место поудобней, во всяком случае до которого можно добраться, не сильно вымокнув при этом. Сушиться-то здесь проблематично, а во влажных шмотках под землей переохлаждение можно заработать на раз. Ну и все связанные с этим прелести.

Хотя лично я сразу Гусеву сказал, что людей мы здесь наверняка не найдем. Даже если они по каким-то причинам и не успели эвакуироваться, то зачем играть в Монте-Кристо и лезть в катакомбы, когда можно спокойно жить на конспиративной квартире? А может быть даже и в своем доме, так как мы просто не знаем, кого искать надо. Правда, с другой стороны…

М-да, с другой стороны, Одинцов уже рассказал, какие нравы сейчас тут царят. Как только до немцев дошло, что массовые расстрелы в честь взятия города отменяются, то у добропорядочных херров сразу проснулись старые привычки и они начали стучать. Причем куда там Ринго Стару! Тот только на барабанах, а кенигсбергские обыватели стучали на все что движется. Сосед на соседа, коллега на коллегу. Было и такое, что закладывали практически незнакомого человека, которого, к примеру, просто видели входящим в здание гебитскомиссариата.

• Предыдущая
• 12/68
• Следующая