По эту сторону фронта - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/68
• Следующая

Гусев, слушая меня, согласно кивал, но при последних словах ухмыльнулся:

– Это твой фриц предполагал наличие на немецкой подводной лодке контролирующих англичан. А ведь экипаж можно собрать хоть из поляков, хоть из финнов. Да хоть из индусов! И накрутить их хорошо, дабы левые мысли в голову не лезли при виде золота. А для подстраховки в лодку мину с часовым механизмом или, как ты его называешь – таймером, плюс ограниченный запас горючего, чтобы только-только от Англии и обратно доплыть. Ну, с небольшим запасом, на неизбежные в море случайности. Вот и все. И никуда они не денутся, даже если сильно захотят. Можно еще допустить оставленных заложников из членов семьи экипажа, и тогда вообще все будет тип-топ! Но лично я думаю, что все было бы гораздо проще – экипаж целиком английский. Чего голову-то морочить? Ситуацию, как показала практика, они контролировали полностью, поэтому и иностранцев привлекать смысла тоже не было.

Ого! Такого варианта я даже не предполагал, хотя при детальном обдумывании он был наиболее вероятен. Действительно – зачем заморачиваться? В плен они вовсе не собирались, подстраховавшись со всех сторон, а свои люди всяко-разно надежнее подозрительных наемников.

Вслух восхитившись этой гипотезой, я еще некоторое время обсуждал с Серегой возможности варианта действий гэбешников при взятии связного, но потом мы перешли к более насущному, так как вылет намечался уже через несколько часов. Я поинтересовался задачами, которые будут перед нами ставиться, так как соответственно этим задачам нам надо было экипироваться. Гусев ответил просто:

– Собирайся, как в глубокий рейд по тылам противника. Продукты брать не надо, а все остальное готовь, будто к немцам пойдете. Лишним не будет.

– Понял. Ну что, я к ребятам?

– Иди, а то через четыре часа уже машины подойдут.

Я встал, по уже выработанной привычке козырнул и потопал собирать своих парней для выполнения так и не объясненной задачи.

– Орлы! – Народный комиссар внутренних дел, генерал-полковник Колычев отступил на шаг назад и, снова окинув нас взглядом, повторил: – Орлы! Только кто вас надоумил в «мочало» вырядиться да воз оружия с собой притащить?

Прежде чем Серега смог открыть рот, я, показывая на него пальцем и глядя в смеющиеся глаза Ивана Петровича, быстро сказал:

– Это Гусев виноват. Берите, говорит, всего побольше. Особенно продуктов. Будете ваш шоколадно-ореховый разведпаек у америкосов на жевачку менять. А начнут отказываться, тут и оружие пригодится. Ствол под нос и бубль-гум у нас в кармане!

Командир от такой наглости задохнулся и выпалил:

– Товарищ генерал-полковник, не так все было! Вы что, Лисова не знаете? Я ему про продукты как раз сказал – не брать! Я…

Но Колычев только махнул рукой и со словами: «Узнаю свои подчиненных, как были раздолбаями, так и остались», полез обниматься. Всю свиту он оставил за порогом, поэтому мог не стесняться в изъявлении чувств. Было видно, что Иван Петрович по-настоящему рад нас видеть. Пятерых «старичков», с которыми он был знаком лично, прижимал к себе так, что ребра трещали. И только остановившись перед Дауреном, спросил:

– Новенький?

– Так точно, товарищ генерал-полковник! Сержант Искалиев!

– Это ты вход в колодце надоумил искать?

Жан растерянно скосил глаза на меня и, когда я кивнул, вскинув подбородок и пустив «петуха», гаркнул:

– Так точно, товарищ генерал-полковник!

Иван Петрович на это уставное рвение только улыбнулся и, пожав покрасневшему Жану руку, сказал:

– Молодцом! Нам толковые люди очень нужны. А смекалка твоя без награды не останется. И не только твоя. Все поработали на совесть, поэтому группе генерал-майора Гусева объявляю благодарность!

После этих слов наша куцая шеренга моментально подравнялась и рявкнула:

– Служим Советскому Союзу!

Только Гусев слегка испортил слаженный хор тем, что захотел служить «трудовому народу». Видно, еще не перестроился, хотя новый уставной ответ был введен в армии в начале этого года. Наверное, нечасто нашему командиру приходилось в последнее время благодарности от высшего командования получать и соответственно отвечать на них. А может, просто форсит перед Колычевым, пользуясь его отношением. Нарком, не обративший на этот диссонанс никакого внимания, опять посмотрел на Жана, спросив:

– Давно в группе?

– Один месяц и восемь дней, товарищ генерал-полковник!

– И до сих пор сержант? Ну да ничего, с такими командирами, как у тебя, к концу войны наверняка офицером будешь!

Искалиев на эти слова недоуменно захлопал глазами, а мы все начали, ухмыляясь, переглядываться. Правильно – Даурен новенький и насчет хитрых перипетий со званиями не в курсе. А Иван Петрович, который и так отлично знает время появления Искалиева в подразделении, этим вопросом просто решил подколоть нас всех. Оно ведь как вышло – Геку офицерские звездочки достались после переаттестации из хитромудрых НКВДешных, в обычные армейские звания. Так что, с Пучковым все было просто.

А вот с Женькой вышло намного сложнее. В училище его посылать было совсем не с руки: ученого учить – только портить, и времени на это ушло бы столько, что война скорее закончится, прежде чем он из училища вернется. Поэтому был разработан хитрый план: старшина Козырев от щедрого на награды начальства стал получать за операции не «Красную Звезду» и не «Отечественную войну», а «Славу». Одну он имел с незапамятных времен, вторую получил в начале зимы и последнюю – за Бальгу. А согласно статуту этого солдатского ордена, полный кавалер автоматически получает внеочередное звание: сержант – старшего сержанта, старший сержант – старшину, и самый потолок, это когда старшина получает погоны младшего лейтенанта.

Так что Змей, относящийся ныне к офицерскому составу, мог теперь свободно расти хоть до маршала. Ну, это если сам захочет и Академию Генштаба закончит. Колычев же, выходит, был в курсе наших задумок и теперь ненавязчиво показал, что эти махинации ему известны. Ну и ладно, и пусть гордится своими знаниями. В подобных действиях ничего противозаконного нет. На всех фронтах и во всех частях так делают, чтобы достойных людей на нужные должности пропихнуть.

Иван Петрович, еще несколько секунд поглядев на наши физиономии, в конце концов приказал:

– Ладно. Сейчас всем отдыхать, а завтра, то есть уже сегодня, в семь ноль-ноль Гусеву прибыть ко мне.

Потом, слегка повысив голос, позвал своего порученца и продолжил:

– Григорий Осипович, проследите, чтобы товарищей разместили и поставили на довольствие. И еще, – это уже обращаясь к нам, – камуфляж снять, оружие оставить в расположении. По базе передвигаться только с пистолетами, а то люди нервничают. У меня все. Все свободны.

После этих слов мы потопали за порученцем в сторону отведенной нам палатки, а я, вспомнив слова наркома про «нервничающих людей», тихо хихикнул. Действительно, весело получилось. Шурующая в ожидании приезда Главкома команда Власика всех здесь застроила вдоль и поперек. Я имею в виду советскую часть персонала базы. Поэтому после появления личного охранника Сталина народ ходил на цыпочках. А уж когда появился нарком НКВД, то бдительность и уставщина поднялись на недосягаемую высоту.

И тут вдруг из приземлившегося ночью самолета вываливаются не представители спецгруппы ставки, а РДГ[18] неизвестной ведомственной принадлежности, увешанная оружием с ног до головы. Они нас, конечно, ждали, но в более цивильном прикиде, поэтому вид здоровых мужиков, одетых в «лохматку», с пулеметами, гранатометами и новейшими «калашниковыми», которые впотьмах приняли вначале за STG-44, заставил охрану сильно напрячься. Ситуацию, конечно, развели в несколько минут, но, видимо, осадок остался... Власик, появившийся в самом конце разборок, с нами связываться не стал, только Ивану Петровичу, видно, успел нажаловаться на непотребный вид новоприбывших. Ну да нам не впервой подвергаться гонениям «по одежке».

• Предыдущая
• 32/68
• Следующая