Падший ангел - Харт Кэтрин - Страница 39
- Предыдущая
- 39/73
- Следующая
Джейк догнал ее у самой лестницы. Когда он схватил ее за руку, она попыталась высвободиться, до того разъяренная, что готова была плюнуть ему в глаза.
– О нет, ты этого не сделаешь! – мрачно предостерег ее Джейк. – Я-то здесь ни при чем!
– Это была твоя… твоя девка! – прошипела она, не найдя более точного слова.
– Я никогда не заявлял, что жил как монах, – резко напомнил ей Джейк и почти волоком потащил ее вверх по лестнице, торопясь добраться до своей комнаты раньше, чем начнется еще одна сцена. Отперев дверь, он втолкнул ее внутрь и захлопнул за собой дверь.
– Ладно, – проговорил он, – да, я с ней спал. За много лет я спал со многими женщинами.
– Как я себе представляю, «сном» это вряд ли стоит называть, – дерзко уточнила она.
– Верно, но это было до того, как мы поженились. Ты не можешь ставить мне в вину все, что было до тебя, Тори.
– Ты любил ее? – жалобно спросила Тори, и ее нижняя губа предательски задрожала. Даже в полутемной комнате было видно, как замерцали бледно-зелеными звездами ее глаза, налившись слезами.
– Нет, любимая, – мягко ответил он, обнимая сильными руками ее трепещущее тело и целую в макушку. – Я никогда не любил никого, кроме тебя. И никогда не полюблю.
– Ох, Джекоб! – расплакалась она, уткнувшись ему в рубашку. – Мне так стыдно, что я устроила внизу такую сцену! Ума не приложу, что на меня нашло! Внезапно прямо как озверела! Я хотела выдрать у нее все ее крашеные волосы!
Джекоб фыркнул и прижал ее к сердцу.
– Милая, по-моему, ты и так нанесла ей урон. Правда, она его заслужила… – торопливо добавил он.
Тори тоже начал смеяться. Она не могла удержаться. Джейк уже откровенно присоединился к ней, и вскоре они истерически хохотали, цепляясь друг за друга, чтобы удержаться на ногах. Вытирая слезы и задыхаясь от смеха, Джейк проговорил:
– Тебе, Тори, ей-Богу, стоило остаться, чтобы полюбоваться на свою работу. Ну и зрелище ты устроила! Я его долго не забуду.
– Если встречи с твоими красотками будут повторяться, такое зрелище станет привычным, это я тебе обещаю, – предупредила она.
– Если это случится, помни только, что я люблю тебя всем сердцем и всей душой. Я никогда не пойду на сторону, Тори. Просто не смогу, ведь одна мысль о тебе вытесняет всех женщин из моей головы. Ты обжигаешь меня, я горю так, что и вообразить себе раньше не мог.
– Это, наверное, моя мексиканская кровь, – с дразнящей улыбкой проговорила Тори. – И вся эта острая пища.
Ее язычок высунулся между блестящих зубок, и вид его был так соблазнителен, что пламя зажглось в золотых глазах Джейка.
– Дразнишь меня, да, моя сладкая? – хрипло произнес он, притягивая ее к себе и отступая к постели. – Дай мне показать тебе, как я управлюсь с таким маленьким зеленоглазым перчиком, как ты.
Когда он повалился навзничь на постель, Тори упала на него сверху, и его руки поймали ее в капкан. Груди ее прижались, вызывающе выпирая из выреза платья и открываясь его жадному взгляду.
– Как раз то, что разжигает в мужчине голод, – пророкотал он басом. – Такие аппетитные лакомства.
Тори ахнула и задохнулась, когда его горячий влажный язык скользнул по верху ее грудей. Зубами он тихонько потянул ее за корсаж, стаскивая его вниз, чтобы обнажить соски. Лизнув их круговым движением кончика языка, он безжалостно раздразнил ее, и его ехидный смешок вторил стонам желания ее разгорающейся страсти.
– М-м-м, – ворковал он, тыкаясь носом в розовый острый кончик. – Спелые вишенки, готовые, чтобы их сорвать. Я всегда предпочитал на десерт вишни. – Его зубы скользнули по ее груди, покусывая и посасывая, словно примериваясь поглотить ее целиком.
Струи текучего огня пробежали у нее по телу, сосредоточились где-то в самой его глубине, и только Джекоб мог облегчить нарастающую муку. Как-то незаметно для нее он отпустил ее талию и завернул ей юбки на бедра. Теперь руки Джекоба ласкали нежную шелковую кожу ее ляжек, понуждая придвинуться поближе к средоточию его собственного мучительного желания. Его ладони скользнули вверх к заветному месту, потирали и дразнили ее сквозь ткань панталончиков до тех пор, пока она не стала там, где он ее трогал, теплой и влажной и не могла больше удержаться от судорожных стараний приникнуть еще ближе к нему в неудержимом желании.
– О Джекоб! – тихо стонала она, пряча свое пылающее лицо в его темных волосах, изгибаясь навстречу и прижимая его голову к своей напряженной груди.
Внезапно оставшаяся на них одежда стала помехой, от которой необходимо было избавиться как можно быстрее. Неуклюжие пальцы больших рук Джейка судорожно нащупывали застежки на спине ее платья. Потом терпение его лопнуло, и сильным рывком он выдрал крючки из петелек, обнажая жаркими руками ее спину. Сдавленный вскрик вырвался из нее в тот момент, когда пояс платья уступил его настойчивым усилиям.
– Мое платье! – задохнувшись, ахнула она, утопая в бесстыдном желании, мучительном томлении, которое его настойчивая сила сделала еще неистовей.
– Я куплю тебе другое, куплю десяток! – прохрипел он, стаскивая платье совсем. Шнурки ее нижней юбки, а затем и рубашки, лопнули под его руками. Еще несколько торопливых движений, и Тори осталась лежать лишь в длинных – чулках с подвязками. Ее груди, ничем не стесненные, соблазнительно колыхались у самых губ Джейка. Ноги ее обвили его ноги, его ладони заскользили по ее спине, ягодицам.
И снова его рот нетерпеливо приник к ее груди, и губы стали медленно засасывать ее плоть. Она выгнула шею, и долгий низкий стон вырвался у нее из горла. Ее пальцы вонзились ему в плечи. Тогда он отпустил одну грудь, чтобы перейти к другой, и хрипловатым голосом спросил:
– Тебе так нравится, любовь моя?
– Да, – стонала она. – О да!
Она таяла, становилась совершенно податливой, как нагретый воск. Его рубашка была расстегнута, и теперь она вслепую вытягивала ее из брюк, желая ощутить прикосновение его голой кожи.
– Помоги же мне, – шептала она, ее легкое дыхание щекотало ему ухо и вызывало мурашки по всему телу.
Вскоре его рубашка присоединилась к ее одежде, небрежно раскиданной по кровати и свисающей на пол. Ее ногти чувственно покалывали ему живот в поисках пряжки брючного ремня и пуговиц ширинки, заставляя его вздрагивать снова и снова.
– Подожди, подожди, – бормотал он между поцелуями, а его губы скользили по ее груди, шее, подбородку. – Еще сапоги, – невнятно произнес он, ласково опрокидывая ее на матрас рядом с собой.
Тори слегка застонала от задержки, пока он быстро стаскивал с себя сапоги и шумно швырял их на пол За ними последовал остаток его одежды. Затем он оказался над ней, приникнув в жгучем поцелуе к ее губам, в то время как тело скользило по ее шелковистым изгибам. Как кошка, выпрашивающая ласку, она выгибалась, прижимаясь к нему, мурлыча от наслаждения, которое доставляло ей трение его мускулистых шершавых ног по ее ногам, волосы на его груди несильно щекотали ей ставшие необычно чувствительными груди.
Его язык прикасался быстрыми фехтовальными движениями к ее языку, вонзался в ее рот, обшаривая самые глубокие закоулки, передавая свой вкус Сладкий вкус табака и бренди.
Мускусный запах возбужденных страстью тел окружал их истомным ароматом. Его губы упивались ее ртом, легонько прикусывая краешки губ, приглашая сделать то же самое. Кончики ее пальцев, едва касаясь, пробегали по его разгоряченной коже. Они все больше впивались в его мускулистую плоть по мере того, как страсть их разгоралась сильнее, чуть стихая и снова нарастая, вздымая обоих на новую высоту.
Пока его губы мучили ее, его руки искали и находили ее груди, бедра, сжатые пружиной мышцы живота. Худые шероховатые пальцы окунулись в темные влажные завитки, добираясь до сердцевины ее страсти. Как пламенный атлас, пульсирующий его стержень обжег внутреннюю поверхность ее бедер. Она потянулась к нему, надеясь доставить ему еще больше удовольствия.
– Нет, милая, – прошептал он. – Не сейчас. Крепко схватив ее руки в одну свою, он свел их вместе ей за голову, нежно удерживая запястья обеих рук в своей большой горсти. В такой позе груди ее вздыбились, как бы вымаливая прикосновений. Его сверкающие желтые глаза, полыхая огнем, смотрели в ее глаза, ласкали жаждущие груди. От одного этого жаркого взгляда их покалывало иголочками в остром предвкушении ласки, розовые пики напряглись, каменели, набухали почти болезненно.
- Предыдущая
- 39/73
- Следующая
