Шелк и сталь - Мартин Кэт - Страница 22

• Предыдущая
• 22/70
• Следующая

Люсьен поднял ее на руки и отнес назад в спальню.

— Это был наркотик, но со временем действие его прекратится.

— Какой наркотик?

— Опиум. Знаешь такой?

Кэтрин нахмурилась:

— Иногда его используют для облегчения боли. Я подозревала что-то в этом роде, и мне следовало бы догадаться. Тогда я сопротивлялась бы более решительно.

— Ты не способна была ясно мыслить тогда и не смогла бы остановить их, если даже попыталась бы.

Люсьен уложил ее на кровать и помог укрыться.

— Где мы сейчас находимся?

— В моем охотничьем домике. Его невозможно найти, если не знаешь, где искать. Ты будешь в безопасности здесь, а мы тем временем постараемся освободить тебя от Дунстана.

Боль в ее голове усилилась, и в животе опять закрутило.

— Я знаю, как действует опиум в малых дозах, но не представляю, что будет, если принимать его так много, как я.

Люсьен сел на стул рядом с кроватью.

— Джейсон говорит, что твой организм будет требовать очередную дозу наркотика. — Он посмотрел на ее дрожащие руки. — И похоже, это уже началось.

— Значит, мне будет плохо? Насколько плохо?

Люсьен пожал плечами:

— Подождем и увидим. Я мало знаю о таких вещах.

— О Боже, выходит, я снова оказалась для тебя тяжким бременем.

— Нет. И скоро ты будешь здорова, как прежде.

Кэтрин покачала головой и тут же сморщилась от боли.

Казалось, голова раскалывается пополам.

— Может быть, все обойдется, — сказал Люсьен, пытаясь подбодрить ее. Она была крепкой девушкой, и, возможно, ее организм сумеет перебороть наркотическую ломку без особых проблем.

Однако к утру следующего дня Кэтрин начала испытывать страшные муки. Она вся покрылась потом, сердце ее бешено колотилось. Ее бросало то в жар, то в холод, во всем теле чувствовалась ломота. Кэтрин корчилась в страшных муках на постели.

Люсьен несколько раз приходил в ее комнату, желая как-то помочь, но она всякий раз прогоняла его, стыдясь себя в таком состоянии. Через несколько минут он возвращался вновь под тем или иным предлогом с мрачным лицом, а ей казалось, что он страшно зол на нее.

Люсьен в очередной раз постучался в дверь и вошел без приглашения, зная, что его не будет.

— Это бульон для тебя, — сказал он, протягивая Кэтрин чашку. — Бенни принес также немного хлеба и мяса. Боюсь, я не сумею сам что-либо приготовить. — Он посмотрел на чашку, которую она даже не попыталась взять. — Может быть, все-таки поешь немного.

Кэтрин покачала головой, почувствовав тошноту от одной только мысли о еде, но маркиз не обратил на это внимания и, присев на край кровати, поднес чашку к ее губам. Кэтрин отвернула голову, однако от пара, исходящего от горячего бульона, у нее засвербило в носу. Она чихнула и вытерла нос рукавом халата, зардевшись от смущения Люсьен достал платок из верхнего ящика комода и протянул ей.

— Пожалуйста, уйди, — сказала Кэтрин.

— Ты не в том состоянии, когда можно оставаться одной. У Кэтрин снова начался приступ озноба. Она сотрясалась всем телом так сильно, что едва могла говорить.

— Я буду в п-порядке, как только н-наркотик выйдет из организма. Ты сам так г-говорил.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Тогда, п-пожалуйста, уйди.

Люсьен повернулся и, сжав кулаки, прошептал:

— Будь они прокляты, негодяи. — И вышел, с шумом захлопнув за собой дверь.

Кэтрин скорчилась на постели, поджав ноги. Ее всю колотило, и, даже накрывшись одеялами, она не могла согреться, выбивая зубами громкую дробь. Кэтрин была уверена, что именно этот стук заставлял Люсьена подниматься наверх.

Дверь снова открылась.

— Ты совсем замерзла, черт побери, — строгим голосом сказал маркиз. Его черные брови сошлись на переносице. — Я же говорил, что мне следует остаться с тобой.

— У меня уже столько о-одеял, что их хватит на целый п-полк солдат. Но кажется, ничего не п-помогает.

Люсьен быстрым шагом подошел к Кэтрин и, сев на край кровати, начал стягивать свои высокие черные сапоги.

— Ч-что ты д-делаешь? — удивленно спросила Кэтрин.

— Хочу согреть тебя, но ты должна подвинуться, чтобы я лег рядом.

Кэтрин запротестовала. Разве можно пустить мужчину в свою постель! Но Люсьен был непреклонен в своем решении и, слегка подвинув Кэтрин к противоположному краю кровати, приподнял одеяла и лег рядом с ней. Она почувствовала жар, исходивший от его крепкого молодого тела даже через льняную рубашку и плотные черные штаны. Личфилд обнял ее и накрылся вместе с ней одеялами.

Кэтрин никогда еще не ощущала мужчину так близко. Его бедра плотно прижимались к ней, а когда он шевелился, явно проступали мышцы рук и плеч. Даже в таком болезненном состоянии Кэтрин испытывала необычное удовольствие от такой близости и пыталась представить, как выглядит мускулистое тело Люсьена без одежды.

Это была непристойная мысль, и Кэтрин поспешила выбросить ее из головы. Она наслаждалась теплом его тела. Через несколько минут озноб прошел, и Кэтрин почувствовала, как сильно она устала. Веки становились все тяжелее и тяжелее, и в конце концов она уснула.

Ей снилось, что она едет в карете маркиза, сидя у него на коленях, и просит поцеловать ее. Вот он раздевает ее и опускает в ванну с теплой водой, намыливает ее тело, потом несет наверх и укладывает в постель. Во сне он наконец поцеловал ее и нежно коснулся груди.

Горячая волна прокатилась по всему ее телу. Кэтрин внезапно проснулась, все еще храня в памяти смутные образы. Люсьена уже не было ни рядом с ней, ни в комнате. Она тяжело вздохнула, чувствуя себя совершенно разбитой, и осторожно встала с постели. Ноги были как свинцовые, а глаза резала боль.

Кэтрин надела накидку, лежавшую у постели, затем умылась и причесалась. Приятные ощущения, которые она испытала во сне, не давали ей покоя.

«Ведь это только сон, — мысленно сказала сама себе Кэтрин. — Надо выбросить все это из головы». Однако сделать этого она не могла и вдруг поняла почему. Это был не сон. Это было наяву! Это было с ней не во сне, а в жизни, и память хранит эти воспоминания.

Приятные, теплые воспоминания.

Боже милостивый!

Через несколько минут Кэтрин услышала шаги на лестнице и вся напряглась. Она с ужасом вспомнила, что просила Люсьена поцеловать ее и он уступил ей. Боже, что еще они делали?

В дверь постучались, а Кэтрин чуть ли не бегом подошла к двери и открыла ее. На пороге стоял маркиз. Увидев его, Кэтрин залилась краской стыда.

Люсьен был одет в облегающие штаны и рубашку с кружевами на запястьях и груди. Его темные волосы, заплетенные в косичку и перехваченные широким черным бантом, не были напудрены, как обычно.

Он окинул Кэтрин внимательным взглядом, заметив румянец на ее щеках и то, что она причесалась, связав волосы сзади желтой лентой.

— Как ты себя чувствуешь?

Кэтрин отвернулась, вспомнив о его поцелуе и будучи не в силах смотреть ему в лицо. За окном занималось раннее утро, и косые лучи солнца пробивались сквозь мохнатые лапы елей.

— Как я себя чувствую? — повторила вопрос Кэтрин, стараясь не выдать своего волнения. — Да так, словно пробежала большое расстояние, толкая перед собой тяжело груженную повозку. Нельзя сказать, что мне хорошо. — Кэтрин заставила себя посмотреть Люсьену в лицо и увидела, что губы его тронула легкая улыбка.

— По-моему, тебе уже лучше. Как насчет того, чтобы поесть?

В животе у Кэтрин урчало от голода, и она почувствовала, что действительно голодна.

— Хорошо бы. Только что-нибудь не очень тяжелое.

— Что, если немного каши и чашку горячего шоколада? Мать Бенни очень хорошо готовит.

Кэтрин согласно кивнула. Личфилд вышел из комнаты и вернулся спустя несколько минут с подносом, который поставил на столик рядом с кроватью. Еда выглядела очень аппетитно.

— Садись и поешь, — пригласил Люсьен, протянув Кэтрин руку, но она отступила назад.

— В чем дело? Что-то не так? — нахмурился Люсьен. Кэтрин посмотрела в его красивое лицо и вдруг спросила:

• Предыдущая
• 22/70
• Следующая