Зачарованные - Харт Кэтрин - Страница 4

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая

— Может… может, вы знаете выход из этого лабиринта?

Он предложил ей руку, ладонью вверх.

— Пойдемте, Нейаки. Приближается гроза. Я отведу вас в пещеры, где мы найдем укрытие. Там я открою вам, для чего вы призваны.

Глаза ее расширились от ужаса. Пещеры! Силы небесные! Да если она пойдет с ним туда, в одну из этих пещер, никто не услышит ее призывов о помощи! И что еще хуже, если он решит убить ее, то года пройдут, прежде чем кто-нибудь наткнется на ее прах!

Но стоп! Ведь там наверняка болтаются другие посетители, обследующие эти пещеры. Да и тропы от пещер к выходу из парка хорошо видны и снабжены указателями. Обдумав все это, она решила, что другого шанса на спасение у нее может и не оказаться. А так она отделается от него раз и навсегда. Надо притвориться покорной и следовать за ним, и тогда он поможет ей выбраться из этих чертовых дебрей и вернуться хоть к какому-то подобию цивилизации!

— Держитесь на расстоянии, приятель, — предупредила она, отвергая протянутую ей руку. — И не вздумайте сбить меня с пути. В случае чего знайте: у меня черный пояс по карате.

Ложь остается ложью, даже если она сказана однажды.

— Ах, ученое создание. Может, все же от вас будет хоть немного пользы, маленький посланец. Вот скажите мне, к примеру, что это за черный пояс по карате, которого я должен остерегаться?

Решив, что морочить ему голову и дальше более благоразумно, чем спорить и препираться, она, помолчав немного, внушительно проговорила:

— Карате — это одно из восточных боевых искусств, используемое в основном для самозащиты, и весьма, кстати, эффективное.

Он просто кивнул, видимо удовлетворенный ее ответом, затем повернулся и продолжил путь, ожидая, очевидно, что она побежит за ним как щенок на веревочке.

— Впрочем, пожав плечами, она так и сделала. И только теперь заметила, что небо действительно потемнело, да и ветер заметно усилился. Когда землю потряс чудовищный раскат грома, Серебряный Шип заметно ускорил шаг, и Никки, чтобы не отстать от него, пришлось передвигаться почти вприпрыжку. Вскоре мышцы ее ног буквально горели огнем, а задыхалась она так, что пыхтела почище старого паровика. Затем, будто мало ей было всех этих несчастий, разразилась гроза, сразу же до нитки вымочив ее проливным дождем.

Именно в тот момент, когда Никки почувствовала, что не сможет больше сделать и шагу, ее проводник остановился на небольшой поляне. Игнорируя недавнюю реакцию женщины на его прикосновения, Серебряный Шип взял ее за руку и быстро потащил к беспорядочному нагромождению скал.

Указав наверх, на вход в пещеру, едва видневшийся сквозь сплошную завесу дождя, он приблизился к ней, чтобы она расслышала его среди шума грозы, и спросил:

— Вы сможете подняться или мне помочь вам? Она отпрянула назад и сухо, чопорнейшим учительским тоном сказала:

— Ни то ни другое, приятель. Здесь наши пути расходятся. Теперь я сама в два счета выберусь отсюда.

— Не будьте смешной, женщина. В пещере вы сможете обсохнуть.

— Я прекрасно обсохну в машине.

— Вы не понимаете… — заговорил он, качая головой.

Но не успел он пуститься в объяснения, как зазубренное копье ослепительной молнии ударило в землю в нескольких ярдах[2] от того места, где они стояли. И это было настолько близко, что прелестные завитки волос на затылке Никки буквально зашевелились от ужаса, тем более что и земля у нее под ногами вздрогнула под аккомпанемент оглушительного грома. Она издала испуганный визг и со страха ввергла себя в объятия Серебряного Шипа.

Воспользовавшись временным смятением женщины, Серебряный Шип поднял ее и, перебросив через плечо, начал проворно карабкаться по крутому нагромождению скал, волоча ее на себе без особо заметных усилий, будто это мешок с птичьими перьями.

Рюкзак с каждым его шагом все больше съезжал Никки на голову, так что она поневоле тыкалась носом в его спину, и должно было пройти несколько минут, прежде чем ей удалось восстановить дыхание, нарушенное сдавленными легкими.

— Сейчас же отпустите меня! — заявила она настолько решительно, насколько могли ей позволить подобные обстоятельства. — Вы слышите? — верещала она, вцепившись ногтями в его спину.

— Я не глухой и не мертвый, — сухо отозвался он. — Ну и голосок! Почище скрипа неясыти, да и когти слишком уж острые. Ни то ни другое, смею вас заверить, не украшает женщину.

— Да уж, откуда взяться хорошим манерам, когда тебя умыкает какой-то шальной неандерталец, доживший до наших дней? Отпустите меня немедленно или я спущу с вас всю шкуру!

И она всерьез проскребла ногтями по его спине, дабы он почувствовал, что шутки с ней плохи.

Он замычал, остановился и сильно шлепнул ее пониже спины, исторгнув тем самым гневные крики, грозящие разорвать его барабанные перепонки.

— Не создавайте себе больших трудностей, чем уже имеете, — мрачно буркнул он. — Поутихните малость, не то я поскользнусь на этих камнях, выроню вас, и вы у меня покатитесь вниз головой.

Спасения ради Никки прекратила боевые действия, но продолжала извергать тирады, которые, правда, преобразились в короткие, резко обрываемые фразы, так как ее подбрасывало и мотало на его плече.

— Ну, я достану вас. У меня трое… трое больших сильных братьев. И если хоть пальцем… Если меня тронете, тогда… хоть волос на моей голове… они вас прибьют как бешеную собаку… И такое с вами сделают… Не найдется ни одного собачьего куска, стоящего погребения! Отпустите меня немедленно!

Однако захватчик игнорировал все эти вопли, что только сильнее распаляло ее ярость и даже подвигло к отчаянной мысли. Решив, что падение с каменистого склона может оказаться предпочтительнее и, возможно, менее болезненно, чем длительные страдания от пыток или чего бы то ни было, что мог держать на уме этот парень, Никки решила действовать и вонзила зубы в мякоть его плеча.

Серебряный Шип вновь замычал. Очевидно, то, что она, несмотря на его предупреждение, возобновила атаку, привело его в замешательство, и он, пошатнувшись, оступился. Нога его соскользнула с мокрого от дождя камня, и на пару душераздирающих секунд, пока он не восстановил равновесия, они находились в весьма опасном положении. Челюсти Никки ослабили свою хватку. Почти сразу же он сбросил ее с плеча, выражение его лица не предвещало ничего хорошего, он схватил ее за волосы и приподнял, так что она почти повисла в воздухе, едва касаясь пальцами ног земли.

— Если хотите сохранить зубы и эти свои космы, то прекратите столь безрассудное буйство, — зарычал он, сверкнув белоснежными на фоне бронзовой кожи зубами. — Ваши угрозы и жалкие попытки борьбы не принесут вам ничего, кроме ненужных страданий.

Хотя Никки, оказавшись теперь в подвешенном состоянии, никак не могла вспомнить, принято ли в племени шони скальпировать своих неприятелей или нет, она понимала, настоящая ситуация не располагает к обсуждению данного вопроса, и определенно не стала бы держать пари, ставя свою жизнь, против каких бы то ни было аргументов. Простой мысли о такого рода смерти оказалось достаточно, дабы унять до поры ее неистовство. Стуча зубами, проливая горячие слезы, крупными каплями бегущие по щекам, она вдруг смиренно попросила:

— Пожалуйста. Только не причиняйте мне зла. Я сделаю все. Только не причиняйте мне зла. Не убивайте меня.

Серебряного Шипа удивила ее мольба. Хватка его ослабла, так что она могла теперь нормально стоять на ногах. Он же, помрачнев, тихо спросил:

— Как маленькая гусыня может говорить такое? Разве я не сказал, что не причиню ей вреда?

— Тогда… тогда отпустите меня.

— Я не могу. Вы пойдете со мной. Нам надо о многом поговорить, многое узнать друг о друге. Пойдемте, Нейаки. — Он протянул ей руку. — Вперед, маленькое существо. Доверьтесь мне, и скоро все объяснится.

Она смотрела на него, пытаясь успокоиться, ища доказательств его искренности, хоть малейший намек на сострадание. Господи, неужели он действительно безумен? Серебряный Шип будто понял значение ее взгляда и ответил на него красноречивым молчанием.

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая