Семнадцатилетние - Матвеев Герман Иванович - Страница 57

• Предыдущая
• 57/130
• Следующая

Таня лежала в кровати и, не мигая, смотрела на потолок. Три мухи нашли что-то интересное, и между ними происходило бурное объяснение. Они разлетались в стороны, возвращались назад, сгоняли друг друга с места. «Что они там нашли?» — думала девушка и напряженно всматривалась в то место, куда садились мухи. Ей казалось, что она видит маленькую точку. «Для нас это пылинка, а для мух, наверно, что-нибудь вроде буханки хлеба, — размышляла она. — Интересно, сколько атомов в этой точке?»

Когда Таня лежала спокойно, то ничего не чувствовала, но стоило ей сделать малейшее усилие, чтобы переменить положение или повернуться, — от сильной боли в ноге бросало в холодный пот. Если бы не эта боль, она была бы даже довольна. За два дня прекрасно выспалась. Папа принес книг, домашние заботятся о ней. Чем плохо?

Врач предупредил, что придется лежать месяц. Значит, она отстанет от класса и, конечно, уже не сможет догнать его. Впрочем, папа оказал, что ничего страшного нет и, если она останется на второй год, отчаиваться не следует. «Годом раньше, годом позже — не все ли равно. Жизни у тебя впереди хватит».

«Но нет, это он просто утешал. Нельзя, чтобы это случилось, — с тревогой думала Таня. — Надо что-то придумать. Учатся же люди заочно. Буду лежать и зубрить по учебникам», — успокаивала она себя.

Но каждый раз, когда она возвращалась к этой мысли, тревога ее росла все больше и больше. Становилось ясно, что она обречена остаться на второй год. Десятый класс — это не шутки! Месяц пропуска наверстать невозможно.

В квартире тихо. Отец и мать на работе. Маленькая сестра гуляет, брат в школе. На кухне возится Даша… А может быть, ушла на рынок. Значит, никого нет…

«Капитан, капитан, улыбнитесь!

Ведь улыбка — это флаг корабля!

Капитан, капитан, подтянитесь…» —

жалобно пропела Таня, чтобы заглушить мысли о школе.

«Какая нелепая штука — случай! Думала ли она два дня назад, что ей придется лежать неподвижно и кусать губы от боли! Хорошо еще, что только трещина на малой берцовой кости. Могло быть хуже».

…Возвращаясь домой из школы, Таня услышала за спиной крики, оглянулась и увидела невдалеке маленькую сгорбленную старушку. Не обращая внимания на крики, старушка с палочкой тихонько переходила дорогу, сзади ее догонял, каким-то образом скатившийся с грузовика, громадный рулон бумаги. Еще немного — и она была бы сбита с ног и придавлена. Мгновенно оценив обстановку, Таня бросилась к старухе, рывком оттащила в сторону, но споткнулась о край тротуара и упала. Рядом свалилась перепуганная старуха. Рулон прокатился мимо.

В первый момент после падения Таня не почувствовала никакой боли и, увидев испуганное лицо старушки, которая еще не поняла, что произошло, — засмеялась.

Когда же она захотела встать, чтобы помочь подняться спасенной, то от боли потемнело в глазах и, застонав, Таня села на тротуар.

Все остальное произошло как во сне. Она смутно помнит склонившегося над ней офицера, затем запах вина и небритое, с добрыми глазами лицо грузчика. Остановили проходившую мимо машину, и ее отвезли домой…

Глухо хлопнула входная дверь. Кто-то пришел. Через несколько минут раздался осторожный стук в дверь и голос брата:

— Можно, Таня?

— Входи, Шурик.

Раскрасневшийся от быстрой ходьбы, с обычным вихром на макушке, мальчик вошел к сестре и остановился на почтительном расстоянии. Таня повернула к нему голову и улыбнулась:

— Ну, как дела? Отметки принес?

— Нет.

— На улице хорошо?

— Обыкновенно, как всегда… Больно. Таня?

— Сейчас не очень…

— А тебе ногу не отрежут?

— Зачем же ее резать?

— А если она сломалась?

— Ну, так что… срастется. Да она и не сломалась, косточка только треснула.

С минуту мальчик думал и неожиданно спросил:

— А почему, если палку сломать, она не срастется?

— Потому, что нога живая, а палка мертвая.

— А если кошка сломает ногу, у нее тоже срастется?

— Конечно, срастется.

Таня попыталась слегка повернуться. Было больно, она покривилась и закусила губу.

— Больно, да? — сочувственно сморщившись, спросил мальчик.

— Конечно, больно… Дай мне пить!

Когда она напилась, Шура вернулся к заинтересовавшему его вопросу:

— Таня, а если воробей ногу сломает, она срастется?

— Ой, Шурка, как ты мне надоел со своими дурацкими вопросами!

Она любила брата, хотя и называла его «ненормальным». Два года назад, побывав в парикмахерской, он вернулся домой и немедленно превратился в парикмахера, В первый же день остриг кошке усы, а на другой день срезал чудесные локоны у младшей сестренки. Выменяв однажды у своего приятеля на дворе тюбик синей масляной краски и выяснив ее назначение, он явился домой, залез на стол и пририсовал усы и бороду «Женской головке», любимой папиной картине. Пришлось краску омывать бензином, но следы остались. Увлекаясь игрой в пуговицы, он проигрался, но в пять минут разбогател на том, что забрался с ножницами в платяной шкаф и срезал там с костюмов и платьев все пуговицы.

Список Шуркиных «злодеяний» можно было продолжать без конца, и все-таки Таня любила его и часто укрывала от родительского гнева.

— Шура, давай играть в госпиталь? — предложила она.

— А как?

— Ты будешь сиделка, а я раненный на войне летчик. Ты будешь ухаживать за мной и, если я что-нибудь попрошу, например, принести мне портфель, книги…

— Нет. Так играть я не хочу…

— Почему?

— Давай, я буду летчик, а ты сиделка.

— Ты же здоровый, а я больная.

— Ты не больная. Сама виновата. Потому что козлом прыгаешь, — напомнил он папино выражение.

— Ну, тогда убирайся от меня! Я не хочу с тобой разговаривать.

Оставшись одна, Таня опять вернулась к мыслям о школе и загрустила. И как это все глупо в жизни получается! Из-за какой-то неизвестной старушки у нее должна измениться вся жизнь. Самое удивительное, что эта старушка даже и не подозревает, во что обошлось Тане ее спасение… И зачем только такие старушки бродят по улицам, чего им не сидится дома…

— Таня, все к тебе пришли! — восторженно крикнул Шура, распахивая дверь.

В комнату вошли Нина Косинская, Катя и Светлана Ивановы, Женя Смирнова, Тамара Кравченко, Надя Ерофеева и Аня Алексеева. В комнате стало тесно. Девушки обступили кровать и стояли в том беспомощно растерянном состоянии, какое обычно испытывают люди, впервые приблизившиеся к тяжелобольному.

— Ну, что вы нахохлились? Я умирать не собираюсь! — усмехнулась Таня. — Недельки три полежу — и опять как новая.

— Весь класс тебе посылает привет, — сообщила Катя. — Константин Семенович сам зайдет.

— Когда?

— Наверно, сегодня.

— Как это тебя угораздило ногу сломать? — спросила Женя.

— Я не сломала. Просто трещина.

— Все равно. Шальная ты, и больше ничего, — шутливо упрекнула Женя. — То спишь целый день, то сорвешься, и вот… извольте радоваться!

Таня с грустной и чуть виноватой улыбкой посмотрела на Подруг.

— Спасибо, девочки, что пришли. Наверно, нам придется попрощаться.

— Почему?

— Вы будете учиться дальше, а я застряну на один годик…

— Ты с ума сошла! — возмутилась Катя. — Мы уже все обсудили. Голова у тебя здоровая, температура нормальная. Нечего сказать, по-комсомольски решила! Ты же можешь заниматься?

— Конечно, могу.

— Ну и все! Нина взяла на себя главную нагрузку, а если она не справится, то будем приходить все по очереди.

— Почему это я не справлюсь? — обиделась Нина. — Безответственное заявление!

У Тани радостно забилось сердце. «Господи, какая я глупая! Все способы перебрала, чтобы не отстать, а о подругах своих, о их помощи и не подумала».

— Не раскисай, Татьяна! — строго предупредила Тамара. — Ты не забыла еще, что твоя подпись стоит под «Обещанием»? То-то же!

Посидев с полчаса и сообщив больной школьные новости, девушки попрощались и все, кроме Нины, ушли.

• Предыдущая
• 57/130
• Следующая