Похищение палача - Харэль Исер - Страница 36

• Предыдущая
• 36/55
• Следующая

Она вернулась в отель и уложила вещи. Вскоре приехал на такси Ицхак. Они вместе поехали туда, где их ждала другая машина, нагруженная продовольствием для жителей «Тиры». В 18:30 Дина вступила в свои владения.

Наше положение в первые дни после похищения Эйхмана было не из приятных: отрезанные от всего мира, мы понятия не имели о реакции членов семьи Эйхмана на его исчезновение. Обратились они в полицию или решили искать его своими силами? Или же положились на помощь друзей – членов нацистской колонии Аргентины? Что известно жене похищенного и не думает ли она, что он попал в катастрофу? Подняли ли они шум или решили действовать втихомолку? Кроме местных газет у нас не было других источников информации. Пресса же ни словом не обмолвилась об исчезновении немца.

Приходилось ориентироваться, опираясь на раздобытые сведения и здравый смысл. Вероятнее всего, события разворачивались так: когда муж Веры Эйхман не вернулся домой в обычное время, ее охватила тревога. Притом она не могла быть уверена, что его похитили люди, опознавшие в нем военного преступника. Вероятно, она подумала, что муж попал в аварию или задержался на работе. Поэтому она не пошла сразу в полицию, а стала выяснять, ушел ли ее муж с работы в обычное время, не говорил ли коллегам, что зайдет куда-то по пути. Выяснив, что с работы он ушел в обычное время, она начала искать его в больницах, расспрашивать на станциях скорой помощи. Затем она попыталась разузнать что-либо у друзей и знакомых, у которых Клемент мог укрыться в том случае, если какие-либо обстоятельства вынудили его срочно переменить место жительства.

Лишь после всего этого Вера Эйхман подумает о полиции и наверняка не поспешит подавать туда заявление.

Полиция может начать расспросы, достаточно щекотливые для Веры Эйхман и кто знает, не посоветуют ли ей набраться терпения и подождать: мало ли что, а вдруг у ее супруга есть подруга сердца? Мужья уходят и приходят...

Вряд ли полиция предпримет экстраординарные меры, чтобы разыскать рядового жителя, который не вернулся домой в обычное время и, что часто случается, покинул жену и детей. Иное дело, если Вера заупрямится или намекнет на похищение. Но в таком случае у нее попросят подробные сведения, доказывающие обоснованность подозрений. Если она отважится сказать, что ее муж – Адольф Эйхман, один из самых крупных нацистских преступников, которого разыскивают во многих странах для предания суду и что есть основания полагать, будто его похитили израильские агенты, то полиция передаст дело в высокие инстанции и «дело Эйхмана» станет достоянием мировой общественности. Но в таком случае маска с лица ее мужа будет сорвана, и похитители, которые, возможно, еще сомневаются в том, что поймали именно Эйхмана, получат официальное подтверждение своего успеха.

Итак, Вера Эйхман не пойдет в полицию, во всяком случае, пока не выяснит, что ее муж не пал жертвой автокатастрофы или личных счетов. Но и тогда она прежде посоветуется с друзьями дома, знающими, кто такой Рикардо Клемент.

Я не сомневался, что нацисты и друзья Эйхмана сразу же все поймут. Но и они остерегутся обращаться к властям, дабы не раструбить на весь мир, что Клемент – это Эйхман. Вероятнее всего, они попытаются пустить в ход личные связи с режимом и полицейским руководством, используя людей, на которых могут полагаться. Те, возможно, начнут расследование, но тайное, со всеми предосторожностями. Значит, широкая шумная охота за похитителями исключается, иначе пришлось бы назвать имя того, кого надеются найти. Действия полиции будут секретными и ограниченными. Только случай или грубая ошибка с нашей стороны наведут их на верный след.

Получалось, что наше положение не такое уж плохое: массированная акция со стороны властей или полиции нам явно не угрожала.

Аргентинские газеты по-прежнему молчали, будто ничего не произошло.

В 1966 году я получил подтверждение тому, что мой расклад возможных действий Веры Эйхман был точен. Вот что рассказал сын Эйхмана Николас, в интервью журналу «Квик»:

«12 мая я с гаечным ключом стоял на балконе строящегося дома, когда появился запыхавшийся Дитер, мой брат, и сообщил: „Старик исчез!“ Ключ выпал у меня из рук. Первая мысль – „Израильтяне!“ Мы с Дитером помчались через Буэнос-Айрес в Сан-Фернандо. По дороге подняли по тревоге одного бывшего офицера СС, имя которого я не могу назвать. Это был лучший друг отца. Он сказал, что можно предположить одно из трех: отца задержала полиция из-за какого-либо нарушения; отец попал в дорожное происшествие и лежит в больнице или в морге бездыханный; его поймали израильтяне.

Два дня мы искали его в полиции, в больницах и моргах. Само собой, напрасно. Тогда стало ясно, что его похитили. Группа молодежи вызвалась помогать нам. Бывали дни, когда до трехсот человек на велосипедах прочесывали местность вокруг дома. Они исследовали каждый сантиметр, чтобы найти следы борьбы. С каждым часом росло наше отчаяние. Строили самые невероятные планы. Вожак группы предложил: «Давайте похитим посла Израиля и будем мучить его до тех пор, пока ваш отец не вернется домой». Кто-то предложил взорвать израильское посольство. Но эти планы мы отвергли.

В разных кругах по-разному восприняли весть об исчезновении отца. Моя мать и младший брат перешли жить в дом к другу – бывшему офицеру СС. Другой приятель отца, тоже бывший эсэсовец, организовал слежку в портах и аэропорту. Не было аэродрома, перекрестка на магистралях, железнодорожной станции, где бы ни дежурил кто-то из наших. Такую лепту вносили «малые» круги. А «боссы» просто удирали. Как правило, они собирались компаниями и переезжали в Парагвай».

Эйхман-сын, конечно, приукрасил свой рассказ вымыслом, который легко разоблачить. Он утверждал, что заложил часы и другие личные вещи, чтобы купить... пистолет. Оружие, по его словам, было необходимо, чтобы защищать мать и младшего брата от похитителей. Бывшие эсэсовцы заверяли семью Эйхмана, что их кормилец содержится в подвале синагоги. Клаус и Дитер стояли посменно на страже дома.

Дальше Клаус рассказал:

– Об отце мы знали точно, что его еще не вывезли из Аргентины. Мы пытались спровоцировать противника. Мы распространили слух, что нашего отца похитили военные – израильтяне. Это возмутило аргентинских военных.

Эйхман-сын говорит, что их отца увезли на самолете израильской официальной делегации, но они узнали об этом с опозданием в полчаса:

– Иначе мы задержали бы взлет. Затем мы прозевали весть о промежуточной посадке самолета в Бразилии: не сработали наши связи в тайной полиции Бразилии. И все же мы чуть не вызволили отца. В Бразилии на борт самолета поднялись врачи и увидели какого-то больного пассажира. Это был мой отец. Врач спросил: «Кто этот человек?» Ему ответили: «Больной израильтянин». Врач поднял одеяло с колен больного и обнаружил, что он в цепях. Врач ничего не сказал и покинул самолет. Бразильские власти задержали машину на несколько часов, но затем взлет разрешил лично министр внутренних дел.

Из этой смеси вымысла и фактов (самолет вообще не садился в Бразилии) видно, что семья Эйхмана всячески остерегалась прибегать к помощи полиции, предпринимая множество самостоятельных попыток вызволить похищенного.

Эйхмана же охраняли двадцать четыре часа в сутки, причем охранник не сводил с него глаз. Сперва караул меняли каждые два часа, затем – каждые три. Окно комнаты, где находился пленник, было завешено толстым одеялом. Здесь круглые сутки горел свет. Дверь из этой комнаты в смежную была всегда распахнута, и там неотлучно находился Габи. По ночам выставляли охрану и во дворе. Зеев установил авральный звонок в комнате арестованного, чтобы в случае необходимости вызвать подмогу.

В гараже стояла машина, готовая к отъезду в любой момент. Дважды в день ее заводили, проверяя зажигание и скаты. Все знали, что им делать в случае тревоги: не мешкая, привести Эйхмана в гараж, посадить в машину и исчезнуть на максимальной скорости.

• Предыдущая
• 36/55
• Следующая