Магия госбезопасности - Коваль Ярослав - Страница 61

– Не знаю. Нет, не захочу. Не потому, что считаю, будто они достойны жизни. Пожалуй, большинство из них заслужило смерть и – что самое главное – непременно в нее вляпается. Однако от этого желание избежать смертоубийства в данный конкретный момент не становится меньше… Ну, вот скажи, ты любишь вареный лук? Ну а кто-то любит. Вот точно так же я не люблю убивать. А кто-то любит. Ну что тут поделаешь… Вопрос личных предпочтений.

– А если некому будет уничтожить мерзавца и подонка, кроме как тебе – ты все равно не захочешь? – взгляд у Рейра стал своеобразный, изучающий. Казалось, он рассматривает под микроскопом какую-то невиданную инфузорию или водоросль – такую, какую никто еще не видел.

– Не захочу, конечно. Но сделаю. Удовольствие и долг – вещи разные. Хоть и не всегда.

– Будешь убивать и думать о благе России? – он не удержался от улыбки. – Что-то мне это напоминает…

– Женщины – вообще удивительный народ. Это как раз тот тип людей, который поразительным образом получает удовольствие от самого факта выполнения своего долга. А я пока не слишком далеко ушла от человеческого типа. Хотя ушла, конечно… Сейчас, например, я свой долг выполнять не хочу. Тем более, раз знаю, что довольно скоро его очень даже успешно выполнят за меня другие. Вот такая я хитрая… А теперь отойди и не мешай. – И, заметив, как придвинулся Валаам, что уже и кроны деревьев можно было разобрать, и камни у берега, поднялась на ноги.

– Кайндел, скоро камни начнутся! – предупредил Готье. – Либо решай что-нибудь, либо дай наблюдателя на нос поставить.

– Сейчас. – Она снова запустила руки в ведро, коснулась ободка чаши и вынула две полные пригоршни воды, вновь обретшей сходство с горным хрусталем. – Скажи, чтобы все держались.

– Э-эй! – зычно окликнул предводитель отряда. – Парни, держись!

Опять раскинула руки, будто хотела обнять небо, выдохнула – и от рук потянулись тонкие струйки мелких до неразличимости водных брызг, даже скорее не брызг, а вспышек, пылинок. Два узких потока, подхваченных ветром, на мгновение стали широкими, будто полосы распущенной по ветру тонкой до невидимости, очень легкой ткани. Магия была настолько затейливая, что от одной попытки охватить всю мысленно возведенную структуру заклинания одним махом у девушки закружилась голова.

Она с усилием, очень медленно разогнула колени, поднимаясь и вытягиваясь во весь рост, и лодья снова дрогнула.

Чего уж там ожидали реконструкторы, сложно было угадать. Но того, что произошло, явно не предполагал ни один из них. Корабль слегка, будто самолет на взлете, задрал нос и неторопливо оторвался от водной глади.

– Вот, б…! – не выдержал один из бойцов, судорожно вцепляясь в скамью, и свободную правую руку поднял было для знамения креста.

– Стоять, сука! – Готье кинулся к нему с такой яростью, словно был готов убить его на месте. Вспышка злобы была так сильна, что Кайндел, спиной ощутившая его напряжение, сама едва не дернулась. – Я те покрещусь! Щас как еб…ся с такой высоты, и все, б…, из-за тебя!

– Ты думаешь, крестное знамение отменяет действие заклинания? – медленно, боясь потерять контроль над стихией, уточнила курсантка.

– А разве ж нет? – удивился, оборачиваясь, реконструктор. Его боец, вздумавший было перекреститься, так и замер с поднятой рукой.

– Нет. Здесь Стругацкие пофантазировали. Магия и религиозный эгрегор существуют параллельно. Иначе бы в одной команде ни за что не ужились бы маг и священник.

И, ощутив, что энергия стихии течет свободно и привольно, а значит, ее вмешательство пока не нужно либо хватит минимального, отвлеклась.

Земля была уже совсем близка. Под ветром качались ели, и из-за зеленых крон и вершины дальнего, внушительной высоты холма выглядывала полоска ярко-синего неба. Облака, подталкиваемые ветром, спешили уйти на юг, очистить небесный свод. Сквозь редкие просветы проглянуло солнце и заиграло на золоченом куполе скитской церковки, крошечной, но милой, аккуратно отремонтированной и ухоженной. Кайндел вздохнула и сама перекрестилась, хоть и неумело, но искренне.

– Эй, сейчас ведь в деревья врежемся! – воскликнул Чеслав, поднимая подзорную трубу. – Может, повыше?

– Никуда мы пока не врезаемся, – рассудительно одернул Рейр. – А вот холм надо либо облетать, либо…

– Сейчас, поднимемся, – бросила она.

Все то, что она делала, больше всего почему-то напомнило ей плетение в технике макраме. Управляясь с потоками энергий и стихий, Кайндел перенаправляла их, меняла направление естественного их течения, оттого, впрочем, не изменяя их сути. Энергии и стихии оставались самими собой. Они не повиновались чародейке, нет – скорее позволяли ей создать такие условия, при которых маловероятное либо же и вовсе невероятное оказывалось возможно. Курсантка заключала с окружающим миром соглашение, и ей это было намного проще, чем людям.

Впрочем, в отличие от человеческих магов она знала, что не во всем и не всегда способна видоизменять мир вокруг себя. Девушка была ограничена рамками тех же законов, по которым существовали и сами стихии.

Корабль взмыл еще выше, и, поймав основной поток ветра, прометающий вершины холмов на острове Валаам, устремился на север. Парус оставался упругим и наполненным, потому время от времени возникало ощущение, будто именно благодаря этому прямоугольному полотнищу лодья и держится в воздухе.

Да, собственно, если не перегибаться через фальшборт и не смотреть вниз, можно было решить, словно путешествие по морю продолжается. Правда, напрочь отсутствовала качка… Да еще почти все пространство до горизонта заполнили кроны деревьев, так что абстрагироваться от того, что вода осталась где-то позади, получалось все-таки с трудом. Внизу тянулся лес, время от времени из-под деревьев выглядывали скудные домишки местных обитателей, снабжавших монастырь рыбой или овощами, а также отдельные скиты. На дорожках, отсюда напоминающих серые или желтоватые ниточки, порой попадались люди, они задирали головы к небу и с изумлением разглядывали пролетающий мимо корабль.

Как и под водой, мореходы быстро освоились, и кто-то уже, уцепившись за брус фальшборта, перегибался через край и рассматривал землю внизу.

– Вот никогда в жизни не рассматривал лес с такого ракурса, – заметил один из них.

– Ну что ж ты так…

– А у меня никогда не было денег на прогулку на вертолете. А у тебя?

– А я в свое время с парашютом прыгал. Правда, на такой высоте уже становилось нервно и не до разглядываний, однако пока паришь чуть повыше, времени налюбоваться хватает.

– Мой батя меня как-то на «кукурузнике» катал, – проговорил третий, дотоле молчавший. – Мне лет восемь было, но я до сих пор помню. Вот так же было красиво. И так же стремно…

– Э-эй, привет, мужики! – завидев работающих на поле местных крестьян, завопил еще один. – Как дела?

– Не ори, придурок, – добродушно одернул Готье. – Напугаешь мужиков – получишь лопатой по лбу.

– Так низко мы не опустимся, – улыбнулась Кайндел. Она опустила затекшие руки, шагнула вперед и оперлась на носовое украшение лодьи. Полоса сурово-сумрачных облаков миновала, и небо воссияло первозданной чистотой, лишь кое-где расчерченной белыми туманными перышками. Ветер бил чародейке в лицо, отшвыривал отросшие до плеч волосы, и счастье наполняло ее сердце. Она просто замечательно себя чувствовала, без каких-либо причин…

Вдали блеснула радостно-синяя полоса воды, потом отраженное многократно солнце заиграло на полированном тонком металле, и над деревьями поднялась белая с красными крестами и золоченой маковкой статная звонница Спасо-Преображенского собора. Потом из-за еловой кромки вынырнули бледно-зеленые купола, обкошенная лужайка, пологий склон и широкая дощатая пристань, на которой оказалось, на удивление, людно. Долгополые фигуры в черном были равномерно пересыпаны фигурками в цветастом – то ли работниками, то ли паломниками – у пристани ждал теплоход, казавшийся трогательно-небольшим с такой высоты, а также множество весельных и пара парусных лодок.