Магия госбезопасности - Коваль Ярослав - Страница 72

И удовлетворенно улыбнулась, жмурясь под октябрьским солнцем, которое ярко светило, однако уже почти совсем не грело.

Варлок, убедившись, что с подопечной не произошло никакой беды, задорно подмигнул ей.

– Тебе бы ландшафтным дизайном заниматься – самое то дело!..

– Госпожа… Сударыня! – позвал ее негромкий голос, говоривший по-иавернски, и, вздрогнув (отчего едва не вылетела из седла), Кайндел поняла, что задремала. Конь остановился, потому что остановились и другие лошади, и один из сопровождающих стоял у ее стремени, глядя на курсантку снизу вверх. – Сударыня, мы приехали. – И протянул руку, желая помочь ей спуститься на землю.

Она оперлась о его ладонь, твердую, будто дерево, и только теперь заметила, что спутник подставил не только руку, но и согнутое колено, как бы предлагая ей наступить на него, и терпеливо ждал. Смущаясь, девушка спешилась, мысленно отметив, что так-то оно действительно удобнее.

А впереди был холмик, пологий, невысокий, немного напоминающий вросший в землю валун титанических размеров. За ним начинался берег реки и сама река со студеной до ломоты водой, с наползающей оттуда сыростью. Видно, днем солнце здесь пригревало в полную силу, потому не только весь снег успел сойти, но и кое-где уже пробивались молодые травяные носики. На холме и у холма ожидало много иавернцев, в большинстве своем приближенных правителя, которых Кайндел уже видела не однажды.

Ее повели на вершину, поддерживая почему-то под обе руки – девушка не противилась, предположив, что это какой-то обычай. На полдороге один из сопровождающих отпустил ее локоть и отстал. Потом остановился и второй. Она остановилась тоже, посмотрела на него вопросительно, и не сразу дождалась от него хотя бы жеста, указывающего, что ей надлежит продолжать путь одной. Не прозвучало ни единого слова.

Впереди, там, где ее ждали Иедаван и трое его людей (в их числе и Илванхад), неподвижные, будто статуи, высеченные из алебастра, было уже все приготовлено. Разложенные на траве предметы не слишком удивили Кайндел – и меч, и чашу, и аккуратно свернутое то ли покрывало, то ли плащ она в целом ожидала увидеть. Ее несколько нервировали напряженные и при этом ничего не выражающие взгляды правителя и остальных иавернцев. Поэтому когда кто-то из них неслышно подошел к ней сзади и стал снимать с нее плащ, она вздрогнула и побледнела.

Иедаван, видимо, заметил ее состояние, потому что лицо его потеряло часть своей каменной неподвижности, взгляд помягчел, как бы давая понять, что все в порядке, все идет как надо, и девушка спокойно шагнула вперед, вовсе не чувствуя холода – кутали ее, видимо, лишь потому, что холодно было всем остальным.

Откуда-то справа потянуло ветерком – и одновременно завибрировал какой-то странный звук, который Кайндел опознала как пение далеко не сразу. Два, а может, и три мужских голоса выводили странную мелодию, двойным ритмом немного напоминающую индийские мотивы, однако чуть попроще, и без излишнего вибрато. В этих звуках было что-то природное, даже животное, однако возникали и жили они, на удивление, созвучно раннему утру, еще не согретому восходящим солнцем, туману и едва слышному журчанию ледяной воды по камням у берега.

Иедаван тоже шагнул к ней навстречу (он уже был без плаща), а потом опустился на колени. Кайндел сделала то же самое, и, лишь коснувшись влажной жухлой травы с редкими иголками юной зелени, заметила, что в дерне заблаговременно вырезан ровный прямоугольник. Спутники правителя наклонились и при помощи двух ножей отделили заранее отчерченный кусок дерна, подняли его и, не касаясь этого куска руками, на лезвиях ножа, перенесли его, уложили в стороне. После чего Илванхад поднял приготовленный меч и вонзил его в черную влажную землю между своим сеньором и гостьей из другого мира.

Приближенный Иедавана наклонился к Кайндел и расстегнул правую манжету ее платья, закатал рукав рубашки; то же самое второй сделал и для правителя. Владетель области едва заметно, одними глазами, словно бы пытался подбодрить, улыбнулся курсантке и протянул ей ладонь. Следуя его жестам и действиям, она обхватила пальцами его руку под локтем, таким образом, что клинок меча оказался между их запястьями. И тогда-то поняла, как именно будет выглядеть церемония.

Ее пробил жарок, потом холодок. «Они с ума сошли, они же мне так перережут сухожилия!» Девушка испуганно взглянула на Илванхада, потом на правителя, но тот, бдительно следя за каждым движением ее лица, отрицательно качнул головой. Сталь меча холодила кожу, однако быстро нагревалась, и скоро Кайндел практически перестала ощущать ее прикосновение.

Когда выпеваемая иавернскими певцами мелодия, окрепнув, приобрела более родственное, более привычное уроженке Земли звучание, Иедаван перехватил ее локоть, немного развернул собственную руку. Она повторила за ним его действие, понимая, что таким образом подставляет под лезвие не сухожилия, а просто мышцу. А потом мужчина стиснул пальцы вокруг ее руки, и металл чувствительно вонзился в кожу ближе к локтю. Теперь его уже нельзя было здесь не заметить.

Тогда Илванхад взялся за меч и потянул его вверх. Не дернул резко и не слишком плавно, а именно так, как было нужно, чтобы надрезать кожу, но не повредить сухожилия. Удивительно, боли почти не было, лишь неприятно и терпко потягивало там, где теперь сочилась кровь. Не размыкая рук, правитель ослабил хват, она сделала то же самое, и меч, выдернув из земли, развернули так, чтобы запястья мужчины и женщины стиснули его плашмя. Второй иавернец, стоявший наготове с чашей, опрокинул ее на меч, и ледяная вода, порозовевшая от крови, по клинку заструилась в землю.

А потом меч медленно-медленно, очень аккуратно (чтобы больше не оставить ни единого пореза) вынули, и Кайндел с Иедаваном почти одновременно поднялись на ноги, продолжая держать друг друга за локти, прижимая порез к порезу, словно пытаясь обменяться кровью. Девушка и не заметила, когда замолчали певшие, и вместо них, выступив чуть вперед, один из приближенных правителя, до того державшийся позади других, заговорил размеренно и монотонно, но, к сожалению, на том наречии, которого курсантка не понимала. Он что-то говорил Иедавану, а потом и ей – она лишь слушала речь, звучащую как молитва, и молча кивала.

И лишь тогда, когда они разомкнули руки, и их обоих перевязали длинными полосами шелка, иавернцы вернули на место срезанный кусок дерна. А на плечи чародейки тем временем накинули широкий роскошный плащ с литым золотым аграфом, украшенным гербом Ромалена, вотчины ее названного брата, и Иедаван, подойдя, осторожно и вежливо обнял ее за плечи.

– Я обещаю тебе защиту и помощь, как только она тебе понадобится, – сказал он. И уже намного прозаичнее: – Вижу, тебя слегка напугал этот обряд.

– Да, несколько… Я думала, это будет выглядеть как-то иначе.

– Обряд принятия в семью сестры или дочери действительно обычно выглядит иначе, – правитель добродушно улыбнулся. – А такой совершается в том случае, если женщина владеет обширной собственностью или возглавляет войско. Это не отношения младшего и старшего, как в обычной семье, а равноправный союз, и только в этом отличие. Но я был уверен, что именно такой родственный союз и устраивает тебя больше других. Тем более он самой тебе дает больше свободы в рамках наших традиций.

– Да. Это ценно, – согласилась девушка, которая и прежде много размышляла на тему того, что даже и безобидные обычаи чужого мира трудно будет соблюдать, если они не окажутся уважительны к ней. – Очень ценно.

– Я был уверен, что тебе это понравится.

И, подняв ее, сам посадил на коня – легко, словно кошку на подоконник. А следом поднялся в седло своего скакуна, не пользуясь стременами – у него это получилось естественно, без какого-либо напряжения. Казалось, он может управлять конем при помощи коленей, не касаясь поводьев, нажатием пальцев и даже мыслью – его сродство с лошадью чувствовалось даже тогда, когда он просто стоял рядом с ним, едва касаясь его гривы. Наклонившись, Иедаван поднял упавшие поводья ее кобылки, подал ей, и почти незаметным нажатием руки направил животное в сторону замка.