Благородный защитник - Хауэлл Ханна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/59
• Следующая

Кирсти не смогла совладать с собой, и дрожь восторга сотрясла всю ее, когда он нежным движением обхватил ее лицо своими изящными ладонями. Золотые искорки в его зеленых глазах засверкали, заблестели, завораживая ее. Вообще-то она была недовольна, что ее влечет к этому мужчине. Ей вовсе не хотелось пополнить собой длинный список его поклонниц.

– Ты хотела сказать, при первых же признаках опасности? – переспросил он, удивляясь, что поддался на ее уговоры.

– Именно так. – Его пальцы нежно ласкали ее лицо, и ее бросило в жар.

– И ты никогда не будешь выходить одна.

– Никогда. – Голос ее дрогнул, потому что в этот момент он коснулся губами ее лба.

– И никогда не выйдешь ночью. – Он поцеловал сначала один глаз, потом другой.

– Ни за что.

Кирсти слышала свой голос, но не отдавала себе отчета в том, что говорит. Он покрывал ее лицо легкими поцелуями, и после каждого поцелуя разговоры интересовали ее все меньше и меньше.

Пейтон прижал губы к ее губам, и Кирсти обвила руками его шею. Едва он коснулся языком ее сомкнутых губ, как она с готовностью приоткрыла их. Родерик целовал ее несколько раз в их первую брачную ночь, и, когда он засунул язык ей в рот, она почувствовала себя так, будто ей вставили кляп. С Пейтоном все было по-другому, от каждого движения его языка ее бросало в жар, и она все сильнее ощущала желание. Ей хотелось чего-то большего, она не смогла бы объяснить, чего именно.

Неожиданно Кирсти высвободилась из его объятий и, пристально глядя на него, попыталась выровнять дыхание, заметив при этом, что Пейтон дышит так же часто и тяжело.

– Такое больше не должно повториться, – сказала она как-то неуверенно.

– Но ты хочешь меня. – Он протянул к ней руки.

Кирсти попятилась к двери.

– Мало ли чего я хочу.

– Но я могу тебе это дать.

Куда подевалось его красноречие опытного соблазнителя? Он растерял все слова, которые обычно говорят в таких случаях. Страсть затуманила мозг.

– Нет. Я не стану одной из многих твоих любовниц, – заявила она, схватившись за щеколду. – К тому же я хочу сохранить девственность. И если не удастся осуществить наш план, я по крайней мере смогу хлопотать об аннулировании моего брака с Родериком.

И она убежала, прежде чем он нашелся, что возразить. Вряд ли она действительно верила, что аннулирование ее брака возможно. Родерик желал ее смерти и уже пытался убить ее. Кирсти достаточно знает, думал Пейтон, ее заявление – просто попытка заставить его оставить ее в покое.

Он налил себе вина и залпом осушил кубок. Это не остудило жар, бурливший в его крови. Еще ни одну женщину он не желал так, как Кирсти. Он старался быть истинным джентльменом и не предпринимать попыток ее соблазнить. Но этот обжигающий поцелуй положил конец всем его иллюзиям. Не зря он прослыл покорителем женских сердец. И он не отступит, не сдастся, пустит в ход все свое умение и опыт. И не успокоится, пока Кирсти не окажется в его постели.

– Он просто хочет залезть к тебе под юбку.

Кирсти чуть не упала – хорошо, успела опереться о неровную каменную кладку здания, возле которого они стояли. В изумлении она уставилась на хмурого Каллума. Мальчик был переодет, и большая шапка, скрывавшая его яркие волосы, затеняла зеленые глаза. Кирсти призадумалась. Как давно Каллуму запала в голову эта мысль? Уже восьмой день они выходят вдвоем в город и каждый вечер сообщают добытые сведения Пейтону и Йену. Но только сегодня мальчик сказал, что Пейтон пытается ее соблазнить.

А между тем Пейтон соблазнял ее весьма старательно, подумала она, заставляя себя успокоиться. Постоянно дотрагивался до нее, ненавязчиво, но с чувственным видом. Старался сорвать поцелуй-другой, говорил слова, от которых кровь быстрее бежит по жилам. Кирсти поморщилась – разумеется, ей следовало быть готовой к подобному. Каллум был сообразительным мальчиком, к тому же рано понабравшимся уличной премудрости, – как же ему было не понять, что происходит на его глазах?

– Мало ли что он хочет, еще неизвестно, что он получит, – сказала она. И они двинулись дальше.

– Говорят, он и камень может соблазнить.

– Ну, это чересчур. Мужчина он красивый, нравится женщинам, умеет соблазнять. Лучше или хуже других мужчин, этого я тебе сказать не могу. Но не забывай, что я – мужняя жена и дала перед алтарем обет.

– Это с Родериком-то?

– Да, не такого мужа я хотела, и гореть ему в аду, этому извращенцу, убийце, негодяю! Но он все равно мне муж, и обет я дала перед лицом Господа. Пейтон же, судя по всему, привык к женщинам, которые на подобные вещи не обращают внимания. Слишком долго он пробыл при дворе.

Какое-то время Каллум шел молча, затем, глядя на свои новые мягкие сапоги, заметил:

– Но он же не возвел тебя на супружеское ложе. Родерик, я имею в виду. Значит, никакой он тебе не муж.

– Я нашего супружества не расторгала.

– Зато он расторг – если за пять лет ни разу не исполнил супружеский долг. Ничто тебя не связывает с этим человеком – просто надо найти какого-нибудь церковника, который признал бы, что ваш брак никакой не брак, и подписал бы тебе о том документ, или что там положено. Думаю, ты и сама это прекрасно знаешь, так же, как и сэр Пейтон. Так что нечего упираться.

– Пейтон мне не муж.

Каллум что-то буркнул, наверняка ругательства, и покачал головой:

– Какое это имеет значение? Тебе ведь нужен мужчина, я знаю.

В голосе его прозвучали мрачные нотки, и Кирсти призадумалась: а не переживает ли Каллум сейчас свою первую влюбленность – в нее? Если так, то ей следует быть очень осторожной в словах. Если мальчик испытывает к ней подобные чувства, то нельзя ни открыто признавать их существование, ни игнорировать. Придется продумывать каждый свой шаг.

– У сэра Пейтона было очень много женщин, если даже принять на веру только половину того, что о нем рассказывают. Я не хочу быть одной из них.

Каллум ухмыльнулся:

– Он, конечно, ходок еще тот. Но думаю, к тебе относится не так, как к другим. – Он пожал плечами. – Повидал я и мужчин, и женщин, знаю, что они вместе выделывают, но ни разу мне не случалось видеть, чтобы мужчина и женщина играли в такие игры, в какие играете вы. В местах, где я вырос, мужчина, если ему приглянулась девчонка, берет ее, и все, а потом платит за удовольствие или пощечин надает, чтоб не выла, ну, или женится. А вы и целуетесь-то, и намекаете, и краснеете, и спорите. Глупость какая-то.

Кирсти с трудом сохраняла спокойствие. Ее привел в ужас рассказ Каллума о нравах, которые он наблюдал в его прежней жизни. В то же время ей показалось смешным, как Каллум воспринял их с Пейтоном любовные отношения.

– Существуют правила, Каллум. Правила эти гласят: замужняя женщина должна хранить верность мужу. И еще: девица должна дарить свою невинность только супругу, с которым обвенчана. Вынуждена признать, что в обществе сэра Пейтона мне очень хочется наплевать на эти правила, но тогда я окажусь ничем не лучше всех этих прелюбодеек, куртизанок и распутных вдов, которых он укладывал в постель.

– Ах, вот оно что. – Каллум понимающе кивнул. – Гордость!

Кирсти только плечами пожала:

– Скорее всего гордость.

– А как ты думаешь, что в конце концов возьмет верх – гордость или вожделение?

– Сама не знаю, – тихо призналась Кирсти.

– А если ты станешь жить с ним, то будешь счастлива?

Кирсти поколебалась, затем, вздохнув, сказала:

– Думаю, да.

– Тогда поступай так, как тебе хочется. Ты заслужила счастье.

– Может быть, и так. Но с мужчиной вроде сэра Пейтона счастье будет быстротечным. А потом страдания. – С этими словами она скользнула в тень стены, окружавшей сиротский приют. Каллум быстро присоединился к ней.

– Ну, я тебе только одно скажу насчет этого самого дела, – прошептал Каллум. – Если вдруг решишь, что пора тебе наконец узнать немного радости и веселья, я возражать не стану. Это чистая правда. И убью любого, кто посмеет оскорбить тебя нехорошим словом.

• Предыдущая
• 12/59
• Следующая