Благородный защитник - Хауэлл Ханна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/59
• Следующая

– Я буду терпелив. Я вырасту и стану сильным, – Каллум бросил взгляд на нож, который держал в руке, – и научусь сражаться. – Он посмотрел на Пейтона. – И не только сильным. Я стану ловким и умелым.

– В этом я не сомневаюсь.

– И смогу защитить малышей от всех выродков вроде сэра Родерика. Я научусь выслеживать таких злодеев и расправляться с ними. Клянусь.

Каллум направился к своей постели.

Пейтон же пошел к себе, размышляя над словами Каллума. Мальчик дал клятву защищать детей. Пейтон и вся его родня сделают все возможное, чтобы мальчик смог ее выполнить. Каллум должен вступить во взрослую жизнь, имея за спиной годы учения и обладая всеми необходимыми навыками. У него должно быть оружие, которое понадобится ему, чтобы сообразно собственному желанию стать защитником невинных душ. Пейтон понимал, что, если он сумеет оставить после себя в мире такое наследие, ему будет чем гордиться.

– Где дети? – спросил Пейтон Йена Сильного, с которым столкнулся возле комнаты детей, в которой сейчас никого не было.

– Да они все встали с час назад или даже раньше и где-то тут бегают, – ответил Йен.

– Господи! Как же я вчера утомился, если даже беготня пятерых детей не разбудила меня!

– Да нет, эти детишки такие тихие, что сердце разрывается, глядя на них. Ходят, как маленькие привидения. – Йен печально покачал головой и стал спускаться с лестницы. – Моя Элис тоже ничего не услышала бы, не разбуди ее Мойра. Бедная девочка не смогла сама одеться.

– Мойра относится к нам с большим доверием, – заметил Пейтон, спускаясь вслед за Йеном.

– Моя Элис думает, что остальные малыши тоже перестанут нас бояться. Девочку, похоже, когда-то очень любила ее мать, так что она знает, что взрослые могут быть и добрыми. А маленькие мальчики, наверное, не так долго прожили у этого злодея, и потому он не успел полностью вытравить в них детскую доверчивость. А вот Каллум утратил почти полностью и то и другое еще прежде, чем этот проклятый сэр Родерик удостоил его своим вниманием. Ведь он же был беспризорником, жил на улице и вел ужасную жизнь, как бездомная кошка.

Пейтон вздохнул:

– Но он выжил. Он сильный мальчик. И хочет стать защитником обездоленных.

– И возможно, станет им, если только удастся научить его чему-нибудь. Не только резать глотки негодяям вроде сэра Родерика.

– Да, эта задача не из легких, – смеясь, признал Пейтон. – Впрочем, его кошмарное детство теперь может сослужить ему неплохую службу. Он закален, хорошо знает и темную сторону жизни. И возможно, в Каллуме никогда не было того, что ты называешь детской неиспорченностью и невинностью. – Пейтон нахмурился. – Однако что-то в этом мальчике кажется мне знакомым, как это ни странно. – Он пожал плечами. – Ну, не важно. Сейчас нас должно интересовать только одно – как избавить мир от Макая.

– Так вы собираетесь послать весточку родным?

– Нет, пока нет. Если я буду вынужден просить их поддержать меня в борьбе с кланом столь могущественным, как клан сэра Родерика, мне придется представить им хоть какие-то доказательства его злодейств, чтобы с их помощью в случае чего предотвратить межклановую войну. Придется, конечно, обратиться к ним, если Кирсти и детям будет грозить смертельная опасность или случится что-то, с чем мы не сможем справиться собственными силами.

– Полностью с вами согласен, – сказал Йен Сильный. – Пока попробуем справиться со злодеем сами.

Пейтон кивнул и направился к своему креслу. Кирсти расставила тарелки с едой перед детьми и теперь накладывала что-то себе. Пейтон сел рядом с ней. Каллум сразу уставился на него и ел, не глядя в тарелку. Остальные дети, поприветствовав хозяина, больше не обращали на него внимания, и занимались только едой. Для Пейтона становилось все более очевидным, что младших детей удалось спасти вовремя, прежде чем жестокое обращение искалечило их души. Они держались настороженно, и их легко было напугать, но ни в одном из них не чувствовалось ни яростной подозрительности Каллума, ни его гнева.

– Хорошо ли вы спали, миледи? – спросил Пейтон, беря себе хлеба и фруктов.

– О да, – ответила Кирсти. – Давненько мне не доводилось спать в такой мягкой, теплой постели. Еще и помыться перед сном, и поесть. Да здесь сущий рай!

– Но миледи ведь была замужем за знатным лордом? – удивилась Элис. Она поставила перед Пейтоном полную миску овсянки, подслащенной медом, и добавила овсянки детям, так и не дождавшись ответа от Кирсти. Вместо нее ответил Каллум.

– Да она его только раздражала и сердила, – сообщил он Элис, когда та села рядом с Мойрой.

– Вовсе я его не раздражала! – запротестовала было Кирсти.

– Нет, раздражала! Он сам сказал, когда запер тебя в последний раз в клетке, на неделю запер. Так прямо и сказал – раздражает, мол, она меня хуже чесотки.

– Ты говоришь, в клетку запирал? – не поверил своим ушам Пейтон.

– Мой муж полагает, что жены обязательно должны подвергаться телесным наказаниям, – вздохнула Кирсти и пояснила: – На крепостной стене замка Тейнскарра, что в полудне пути к югу отсюда, висит металлическая клетка. Время от времени он сажал меня в эту клетку, чтобы я могла прочувствовать всю глубину моих заблуждений. Неделя – самый большой срок, который я провела в этой клетке. Но почему вас так удивляет, что мой муж способен на жестокие поступки?

– Жестокость меня не удивляет, но меня поразило, что она выражается в подобных поступках. Неужели вы никогда не жаловались родственникам?

– Никогда. И на что? Ведь я принадлежу мужу, я – его движимое имущество. Разве не так? Да и зачем? Чем они могли бы мне помочь? Ну, разгневались бы, ринулись защищать меня – и дорого бы им обошлась моя откровенность. Их вмешательство не облегчило бы моих страданий, а для моей семьи, моего клана все закончилось бы самым печальным образом. Как я уже говорила, клан наш малочисленный, и всех поголовно могли бы вырезать.

– Но ко мне ты все же обратилась за помощью. Не подумала, что для меня тоже все может закончиться самым печальным образом?

– Вы, сэр, пользуетесь благосклонностью правителей. У вас много родни и союзников, гораздо больше, чем у моей семьи. И вы прослыли защитником слабых. Я могла бы привести много причин, по которым мой выбор пал на вас, сэр рыцарь, но все они сводятся к одному. Вы станете на нашу сторону и будете хорошо сражаться за нас, имея за спиной и могущественных покровителей, и союзников, что в какой-то степени гарантирует, что борьба эта не будет стоить вам жизни. К тому же никто не знает, что мы знаем друг друга. А это очень важно.

Пейтон откинулся в кресле и внимательно посмотрел на нее:

– И давно ты лелеешь эти планы?

– Много месяцев, – ответила она. – Может, я бы еще подождала, прежде чем разыскивать тебя, если бы мне удалось самой вывезти детей. А тут еще мой муж решил, что я стала слишком опасна для него, и решил покончить со мной. – Она отодвинула пустую тарелку и, положив ладони на стол, посмотрела на него: – Итак, у тебя есть план.

– Пока ты с детьми будешь находиться здесь. Для всех вы мертвы или в бегах. Я же поеду ко двору. Если о сэре Родерике все еще ходят слухи, которым ты положила начало, я добавлю свои. Если нет, начну все сначала.

– И это все? – спросила она, хоть и знала, что следует действовать осторожно, что не может он просто так объявить сэра Родерика злодеем и тут же зарезать его.

– Пока да. Я уже говорил Каллуму, что нам потребуются недели, месяцы, а может, и годы. Прежде всего надо испортить репутацию сэра Родерика, а на это уйдет немало времени. Будем надеяться, что у него не так уж много близких друзей и союзников, но и они станут отходить от него по мере распространения сплетен и слухов. Мой план может измениться в любой момент – все зависит от того, какая последует реакция на слухи и многие ли в них поверят. Сначала я постараюсь лишить этого негодяя поддержки, а затем и жизни.

– План хороший, и наверняка удастся его осуществить. Только в нем не предусмотрено моего участия.

• Предыдущая
• 7/59
• Следующая