В Калифорнии морозов не бывает - Волчок Ирина - Страница 32

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая

Вдруг Георгий прямо посреди танца подхватил Нину, посадил её на шкаф и кинулся к окну. То есть к подоконнику. То есть — к ней. Сдёрнул её с подоконника, потащил на свободное пространство, закричал:

— Танцуй! Ты умеешь, я знаю!

Она сказала:

— Мне какой-нибудь пояс нужен.

Марк захихикал и спросил:

— Чёрный подойдет?

И вытащил из своего стола галстук, у него всегда в столе галстук лежит — на случай, если придётся идти на какое-нибудь торжественное мероприятие.

Она подпоясалась черным галстуком Марка и сразу стала похожа не на индийского йога или Гавроша, а на японского каратиста. Тем более, что сбросила свои тапки и осталась босиком. Георгий засмеялся, показал большой палец, схватил её и стал крутить, кидать, ловить и опять кидать, как куклу. Это мне сначала так показалось. Потом я понял, что это она его крутит, как хочет. Крутит, вертит, кидает, а он пытается её схватить, догнать, но она всё время ускользает. Смотреть на это было просто невозможно. Я тогда подумал, что мне раньше надо было из кабинета выйти. Сейчас просто не протолкаюсь сквозь толпу. А толпа просто окаменела. Все стояли молча, затаив дыхание. Даже не ахал никто, тем более — не хлопали. Я посмотрел на Нину, которая сидела на шкафу. Она открыла рот и смотрела так, как будто привидение увидела. Не злилась, не завидовала, а именно боялась. Наверное, все боялись. Все эти выкрутасы действительно выглядели опасными.

Музыка кончилась, Виталий сразу выключил кассетник, а Георгий бухнулся перед ней на колени и сказал:

— Слушай, выходи за меня замуж!

И потащил её руку к своим губам. Джигит.

Она молчала и вроде бы улыбалась. Все стали смеяться, аплодировать и кричать какие-то пошлости, зашевелились, полезли на свободное пространство, опять уцепились за свои стаканы. Кажется, никто не заметил, как она свернула пальцы в кукиш — почти у самых губ Георгия. Мама говорит, что это очень неприличный жест, бесстыжий. Я тогда подумал: что бы я сделал на месте Георгия? А Георгий вообще что угодно мог сделать. Он грубый молодой человек, избалованный, и характер у него — порох. Георгий замер на коленях, осторожно развернул её кукиш, погладил её бесстыжие пальцы и поцеловал. Джигит. Мне никогда не нравился Георгий, но надо всё-таки признать: он джигит.

Она собралась уходить, и Георгий пошёл её провожать. Её никто никогда не провожал, она всегда незаметно уходила. А в этот раз Георгий пошёл с ней. Все стали улыбаться и переглядываться, шуточки какие-то идиотские посыпались насчёт комсомольской свадьбы. Я тоже собрался и ушёл.

На улице возле своей машины стоял Георгий и курил. Её нигде не было. Георгий увидел меня, бросил сигарету и сказал:

— За ней отец заехал. Стоял тут, ждал. Долго, говорит — полчаса. Большой начальник, наверное. Шофёр у него в какой-то форме. Тебя подбросить?

Я сказал:

— Нет, спасибо, я на своей.

Георгий уехал, а я ещё долго просто так стоял, ничего не делал, всё думал: почему она в глухой провинции, если у неё отец в Москве большой начальник?

Мне надо было раньше всё как следует о ней разузнать. Я тогда подумал: прямо завтра приглашу её куда-нибудь.

Но назавтра Марк повёл её на какой-то закрытый концерт, из тех, которые не для всех. Марк всё время для неё какую-нибудь культурную программу выдумывал, как для делегации из Чехословакии. Она раньше ни на какую культурную программу не соглашалась, а на этот раз согласилась. Только сказала, что ей переодеться надо, ушла после обеда, сказала, что будет ждать Марка возле кинотеатра, где этот концерт должен был проходить. Марк тоже вскоре ушёл, а я остался сидеть в его кабинете. Потому что кто-то должен отвечать на телефонные звонки.

Потом плюнул на всё, подумал, что я всё-таки не «скорая помощь», если кто-то не дозвонится сегодня — всё равно никто не умрёт. Закрыл кабинет своим ключом и тоже ушёл. Этот закрытый концерт должен был начинаться через полчаса, может быть, я к началу ещё успею, если пробок не будет.

— Кося! — заорала под окном Славка. — Кося, ты чего закрылась? Кося, открывай немедленно!

Голос у Славки был сердитым и испуганным. И Моня гавкнул с таким же выражением. Что-то случилось…

Александра подхватилась с дивана и понеслась к двери, по пути цепляясь локтями и коленями за все косяки, углы и выступы. Ломая ногти, отодвинула тугую щеколду, которая, казалось, вросла в ржавые пазы, — и едва успела отскочить назад, а то резко распахнувшаяся дверь обязательно врезала бы ей по лбу. От Славки отскочить уже не удалось, Славка влетела в дом, как пушечное ядро, чуть не сбила с ног Александру, однако успела затормозить, схватила её в охапку и закричала:

— Ничего не случилось?! У тебя всё в порядке?! Говори немедленно!

Моня влетел вслед за Славкой, стал прыгать вокруг, возмущённо и в то же время жалобно тявкая.

— Ничего у меня не случилось, — растерянно сказала Александра. — Я думала, что с тобой что-нибудь… Орёшь, как пожарная машина. Напугала до полусмерти. Славка, да отпусти ты меня!

Славка наконец выпустила её, выгнала Моню, захлопнула дверь и сердито заговорила:

— Это ты меня напугала до полусмерти. Прихожу — а дверь заперта. Что я должна думать? Я уже хотела окно разбивать. Зачем закрылась?

— Да я нечаянно, — виновато сказала Александра. — По привычке. Вижу: щеколда — вот и задвинула машинально.

— Машинально! — возмутилась Славка. — Этой железяке сто лет! Машинально её задвинуть невозможно! Она вообще не шевелится! Намертво приржавела! Мы сроду на засовы не закрываемся! То есть с тех пор, как у нас Моня появился! У тебя точно ничего не случилось? Ты тут одна? Никто не приходил?

— Я тут одна… — Александра подумала и призналась: — Витька приходил. Но он как пришёл — так и ушёл. Кажется, тебя пошёл искать. Ты его не видела?

— Своего бывшего мужа я не видела, — надменно заявила Славка и направилась в кухню. На полпути оглянулась и с плохо скрытой обидой добавила: — Я видела твоего бывшего мужа. Кося, почему ты меня не предупредила?

— О чём не предупредила? — не поняла Александра и направилась за Славкой. — Какого ещё бывшего мужа ты видела?

— Твоего! — Славка плюхнулась в креслице рядом с кухонным столом, сложила руки перед собой и уставилась на Александру, как завуч на двоечника. — Его зовут Валерий Сергеевич! Тебе это имя что-нибудь говорит? По-моему, просто чмо. Леркина мать сказала, что он на базаре торгует. Он им продукты какие-то привёз. Леркина мать сказала, что ты была за ним замужем. Давно, ещё когда я не родилась. Но всё равно — почему ты мне не рассказала? Мне тут такую информацию выдают, а я — ни сном, ни духом! О таких вещах надо предупреждать, Кося.

— Я… забыла, — призналась Александра. — Там и рассказывать-то не о чем. Но я действительно забыла. Славка, можешь себе такое представить?

Она правда давно забыла о своём бывшем муже. Тогда ведь казалось, что такая обида — это на всю жизнь. Никогда не отболит, никогда не забудется. А вот сейчас даже не сразу поняла, о каком таком бывшем муже Славка говорит.

Славка неожиданно захохотала. Отсмеялась и с некоторой брезгливостью удивилась вслух:

— Это какая жизнь у людей, если они о бывших чужих мужьях сто лет подряд помнят? Ты забыла, а Леркина мать помнит. Вот ведь убогие. Но ты мне всё равно расскажи. Чтобы если что — я ушами не хлопала бы. Мне скоро уходить, там через полтора часа уже собираться начнут. Я чайник поставлю, потом одеваться буду, а ты пока рассказывай.

— Да там правда особо нечего… — Александра подумала, и неохотно сказала: — Если в двух словах, то примерно так: Валерий Сергеевич женился на мне в надежде на то, что мои родители помогут сделать ему карьеру. Папа с мамой тогда довольно большие посты занимали, вот он и думал, что зятя тоже пристроят. Потом их перевели в Москву. Потом они уехали в Монголию. Потом погибли. Когда Валера понял, что никто его пристраивать не будет, он сказал, что я не оправдала его надежд. И признался, что женился на мне ради карьеры. Так и сказал. Ну и… всё. Тогда я сюда переселилась, с тех пор ничего о нём не знаю.

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая