… Para bellum! - Алексеенко Владимир Иванович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/157
• Следующая

Вот смотрите. Лучший ас СССР И. Н. Кожедуб на фронт попал в марте 1943 г., а лучший ас Германии Э. Хартманн – на 3 месяца раньше. Кожедуб сбил 62 самолёта, Хартманн – 352. (Цифра побед Хартманна весьма сомнительна по многим причинам).

Пусть так. В расчёте на один бой Кожедуб сбивал 0,52 самолёта, а Хартманн – 0,43. То есть, если бы Кожедуб и Хартманн встретились в одном бою, то с вероятностью 55:45 победил бы Кожедуб. Но …

В расчёте на 100 календарных дней войны Хартманн совершал 161 боевой вылет, а Кожедуб – 42, боёв Хартманн проводил в среднем 95 в расчёте на 100 дней, а Кожедуб – 15. В чём же дело? Немцы что ли не летали и Кожедубу некого было сбивать? Летали!

Просто Хартманна войска по радио непрерывно вызывали для прикрытия, и если он не находил в одном месте врага или враг был силён, то ему указывали другое. А Кожедуб летал на «авось», жёг бессмысленно бензин, вырабатывая моторесурс самолётов, которые собирали в тылу голодные и холодные женщины и дети. И в основе всего – недоразвитая радиосвязь Красной Армии.

(История нам нужна для того, чтобы не совершать ошибок в сегодняшнем дне. Но чему нас учит история по Хрущёву? Ведь и сегодня в нашей армии командно-штабные машины не бронированы и имеют столь характерные очертания, что их и чеченцы выбивали в первую очередь.

На конференции по безопасности России в одном из докладов было сообщено, что сегодня у нас все автоматические телефонные станции по контракту реконструируют американцы компьютерными системами, они же и программируют эти системы. Для чего это? Для того, чтобы в угрожающий момент по всей России вышла из строя телефонная сеть?)

Итальянский генерал Дуэ (Douhet) выдвинул идею, что победу в будущей мировой войне определят только военно-воздушные силы. Та страна, которая сумеет уничтожить авиацию противника и разбомбить его города – будет победительницей.

Города – это очень большая цель. И когда лётчик с большой высоты целится в Кремлёвский дворец, но попадает в ГУМ – это тоже неплохо. Когда город бомбит 1200 самолётов сразу, то кто-нибудь попадёт и во дворец.

Отсюда вытекало, что не обязательно иметь бомбардировщики, которые могли бы уничтожить с одного захода небольшую цель (танк, паровоз, автомашину, мост). Достаточно иметь много больших бомбардировщиков, бомбящих только с горизонтального полёта и большой высоты. Короче – фронтовая авиация (авиация поля боя) не нужна.

Сторонником доктрины Дуэ был Гитлер, но отличие тогдашней Германии от СССР было в том, что Геринг, наряду с тяжёлыми бомбардировщиками, заказал конструкторам и промышленности и пикирующий бомбардировщик Ю-87 (на котором немецкий лётчик Рудель отчитался в уничтожении 600 наших паровозов), и трижды проклятую нашими войсками «раму» – немецкий разведчик и корректировщик артиллерийского огня Фокке-Вульф-189. Кроме этого, немецкие тяжёлые бомбардировщики Ю-88 и Хе-111 могли и штурмовать, и пикировать, и даже быть тяжёлыми истребителями. Дуэ – он, конечно, Дуэ, но и в своей голове надо же что-то иметь!

Тухачевский следовал доктрине Дуэ тупо до тошноты. В то время, когда он занимался вооружением Красной Армии, самолёты поля боя не то, что не заказывались, а и те, что имелись планомерно сокращались. С 1934 по 1939 г. наша тяжелобомбардировочная авиация (которая в годы войны не имела никаких сколько-нибудь значительных достижений) выросла удельно в составе ВВС Красной Армии с 10,6 до 20,6 %, легкобомбардировочная, разведывательная и штурмовая авиация снизилась с 50,2 до 26 %, истребительная увеличилась с 12,3 до 30 %. Как интеллектуал-экономист Гайдар пёр «в рынок», так и стратег Тухачевский пёр в доктрину Дуэ.

И бросились мы конструировать самолёты поля боя уже без Тухачевского только в 1938—1940 гг., в результате лётчики просто не успевали обучиться на них летать. Так, к примеру, по воспоминаниям ветерана, когда они в 1941 г. пересели на пикирующий бомбардировщик Пе-2, то война заставила командование бросить их в бой, даже не дав обучиться тому, для чего этот самолёт и предназначен – пикированию. Учиться им пришлось в боях.

Наверное, в таком положении дел не один Тухачевский виноват, но ведь всех остальных считают идиотами (Ворошилова, Кулика, Сталина) и только его «генеалиссимусом» военного искусства. Да и не это главное. Главное, что именно Тухачевский отвечал за вооружение Красной Армии тогда, когда надо было разработать оружие будущей войны. Он обязан был застрелиться, но не допустить такого положения. И не забудем – авторитет его был таков, что даже Сталин перед ним извинялся по пустячным поводам. Так что, будь он действительно военным специалистом, он бы нашёл способы исправить положение.

Напоминаю, что я считаю Тухачевского предателем, но для чистоты исследования его как военного, не придаю этому значения. Считаю, что он честно пытался вооружить Красную Армию.

В таком случае он не понимал, что победу делают все рода войск воедино. И не понимал этого ни в каких вопросах. А ведь военный должен ясно представлять себе как ведётся бой. Возьмём, к примеру, артиллерию.

Есть орудия, из которых стреляют только тогда, когда враг виден в прицеле – противотанковые и зенитные пушки, небольшое количество лёгкой полевой артиллерии. Но самая мощная артиллерия стреляет с закрытых позиций, то есть сами орудия находятся в нескольких километрах от цели. (Сегодня – до 30—50 км). Наводят их в цель по расчётным данным.

Точно рассчитать невозможно, но даже если бы это было и так, существует масса факторов, отклоняющих снаряд.

Поэтому, хотя сами орудия располагаются так, что их расчёты не видят противника, но его обязаны видеть командиры батарей и дивизионов, которые находятся там, откуда цель видна, и которые корректируют огонь. Делают они так: сначала дают стрелять одному своему орудию и по взрывам его снарядов исправляют наводку орудий всей батареи. А когда пристрелочные взрывы начинают ложиться рядом с целью, дают команду открыть огонь всем орудиям и уже десятками снарядов уничтожают её.

Но это, если они цель видят. Если в районе поля боя есть каланча, высокое здание или хотя бы холмик, с которого они могут заглянуть вглубь обороны противника.

Вот немецкий генерал Ф. Меллентин критикует наших генералов: «Они наступали на любую высоту и дрались за неё с огромным упорством, не придавая значения её тактической ценности. Неоднократно случалось, что овладение такой высотой не диктовалось тактической необходимостью,[3] но русские никогда не понимали этого и несли большие потери». Ну а спросить Меллентина – а чего тогда немцы защищали эту «высоту», если она не представляла «тактической ценности»?

Ведь если не взять высоту, то тогда некуда посадить артиллерийских корректировщиков и невозможно использовать с толком свою артиллерию. А в таких случаях артиллеристы вынуждены стрелять по площадям, фактически впустую расходуя боеприпасы.

Даже в 1943 г. на Курской дуге, когда наши войска открыли по изготовившимся к наступлению немцам мощнейший артиллерийский огонь, они вели его не по конкретным танкам, ротам или автоколоннам, а по «местам предполагаемого скопления противника». Да, нанесли потери немцам, так как кое-где противник был там, где и предполагали. Но остальные-то снаряды …

А у Меллентина таких забот не было. Если он не знал, куда стрелять его артиллерии, то вызывал самолёт-разведчик. (Уже по штатам 1939 г. немецкие танковые дивизии обслуживали по 10 таких самолётов). У немцев не было тухачевских, поэтому по их заказу чехи произвели в общем-то небольшое количество самолётов-корректировщиков ФВ-189 (846 ед.), но эту вёрткую проклятую «раму», вызывающую артиллерийский огонь немцев точно на головы наших отцов и дедов, помнят все ветераны войны.

Мы иногда хвалимся, что из 1 млн. т стали делали в войну в десяток раз больше пушек, танков, снарядов и самолётов, чем Германия. Но ведь им и не надо было больше, поскольку они очень разумно расходовали то, что производили. И делали это потому, что их военные очень точно представляли себе, как будут протекать бои будущей войны, а наши стратеги тухачевские – нет.

• Предыдущая
• 36/157
• Следующая